«Эстетическая критика» либералов-западников. Эстетическая критика Западники отношение к литературе

Выступали за ликвидацию крепостного права и признание необходимости развития России по западно-европейскому пути. Большинство западников по происхождению и положению принадлежали к дворянам-помещикам, были среди них разночинцы и выходцы из среды богатого купечества, ставшие впоследствии преимущественно учёными и литераторами. Как писал Ю. М. Лотман,

«Европеизм» исходил из представления о том, что «русский путь» - это путь, уже пройденный «более передовой» европейской культурой. Правда, в самом начале он включал в себя характерное дополнение: усвоив европейскую цивилизацию и встав на общий европейский путь, Россия, как неоднократно повторяли представители разных оттенков этого направления, пойдет по нему быстрее и дальше, чем Запад. От Петра до русских марксистов настойчиво проводилась мысль о необходимости «догнать и перегнать…». Овладев всеми достижениями западной культуры, Россия, как полагали адепты этих концепций, сохранит глубокое отличие от своего «побежденного учителя», преодолеет взрывом тот путь, который Запад совершил постепенно и, с точки зрения русского максимализма, - непоследовательно

Термины «3ападничество», «западники» (иногда - «европейцы»), так же как и «славянофильство», «славянофилы», родились в идейной полемике 1840-х гг. Уже современники и сами участники этой полемики указывали на условность и неточность этих терминов.

Русский философ второй половины XIX века В. С. Соловьёв (сам придерживавшийся идей западничества) определял западничество как «направление нашей общественной мысли и литературы, признающее духовную солидарность России и Западной Европы как нераздельных частей одного культурно-исторического целого, имеющего включить в себе все человечество… Вопросы об отношении веры и разума, авторитета и свободы, о связи религии с философией и обеих с положительной наукой, вопросы о границах между личным и собирательным началом, а также о взаимоотношении разнородных собирательных целых между собой, вопросы об отношении народа к человечеству, церкви к государству, государства к экономическому обществу - все эти и другие подобные вопросы одинаково значительны и настоятельны как для Запада, так и для Востока».

Идеи западничества выражали и пропагандировали публицисты и литераторы - Пётр Чаадаев , В. С. Печерин, И. А. Гагарин (представители так называемого религиозного западничества), В. С. Соловьёв и Б. Н. Чичерин (либеральные западники), Иван Тургенев , В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. П. Огарёв, позднее Н. Г. Чернышевский, Василий Боткин , П. В. Анненков (западники-социалисты), М. Н. Катков, Е. Ф. Корш , А. В. Никитенко и др.; профессора истории, права и политической экономии - Т. Н. Грановский , П. Н. Кудрявцев, С. М. Соловьев, К. Д. Кавелин , Б. Н. Чичерин, П. Г. Редкий, И. К. Бабст, И. В. Вернадский и др. Идеи западников в той или иной степени разделяли писатели, поэты, публицисты - Н. А. Мельгунов , Д. В. Григорович, И. А. Гончаров, А. В. Дружинин, А. П. Заблоцкий-Десятовский, В. Н. Майков, В. А. Милютин, Н. А. Некрасов, И. И. Панаев, А. Ф. Писемский, М. Е. Салтыков-Щедрин, но они часто пытались примирить западников и славянофилов, хотя с годами в их взглядах и творчестве прозападническое направление преобладало.

Предшественники западничества

Своего рода предшественниками западнического мировоззрения в допетровской России были такие политические и государственные фигуры XVII века, как московские бояре - воспитатель и фаворит царя Алексея Михайловича Б. И. Морозов , главы Посольского приказа, фактически возглавлявшие русские правительства, - А. С. Матвеев и В. В. Голицын .

Возникновение западничества

Формированию западничества и славянофильства положило начало обострения идейных споров после напечатания в 1836 "Философического письма" Чаадаева. К 1839 сложились взгляды славянофилов, примерно к 1841 - взгляды западников. Общественно-политические, философские и исторические воззрения западников, имея многочисленные оттенки и особенности у отдельных западников, в целом характеризовались определёнными общими чертами. Западники выступали с критикой крепостного права и составляли проекты его отмены, показывали преимущества наёмного труда. Отмена крепостного права представлялась западникам возможной и желательной только в виде реформы, проводимой правительством совместно с дворянами. Западники критиковали феодально-абсолютистский строй царской России, противопоставляя ему буржуазно-парламентарный, конституционный порядок западно-европейских монархий, прежде всего Англии и Франции. Выступая за модернизацию России по образцу буржуазных стран Западной Европы, западники призывали к быстрому развитию промышленности, торговли и новых средств транспорта, прежде всего железных дорог; выступали за свободное развитие промышленности и торговли. Достижения своих целей они рассчитывали добиться мирным путём, воздействуя общественным мнением на царское правительство, распространяя свои взгляды в обществе через просвещение и науку. Пути революции и идеи социализма многие западники считали неприемлемыми. Сторонники буржуазного прогресса и защитники просвещения и реформ, западники высоко ценили Петра I и его усилия по европеизации России. В Петре I они видели образец смелого монарха-реформатора, открывшего новые пути для исторического развития России как одной из европейских держав.

Спор о судьбе крестьянской общины

В практической плоскости в сфере экономики основное расхождение между западниками и славянофилами заключалось в разных взглядах на судьбу крестьянской общины. Если славянофилы, почвенники и западники-социалисты рассматривали передельную общину как основу самобытного исторического пути России, то западники -не социалисты - видели в общине пережиток прошлого, и полагали что общину (и общинное землевладение) должно ждать исчезновение, подобно тому как это произошло с крестьянскими общинами стран Западной Европы. Соответственно славянофилы, как и западники-социалисты и почвенники, считали необходимым всяческую поддержку крестьянской поземельной общины с ее общинным владением землей и уравнительными переделами, в то время как западники-не социалисты ратовали за переход к подворному землевладению (при которой крестьянин распоряжается имеющейся у него землёй единолично).

В. С. Соловьёв о западничестве и западниках

Три фазиса

Как указывал В. С. Соловьёв, к более полному осознанию принципов «западного» развития российских интеллектуалов привели «великие общеевропейские движения» -1815 годов .

Соловьёв выделяет «три главные фазиса», которые «в общем ходе западноевропейского развития последовательно выступали на первый план, хотя и не упраздняли друг друга»:

1. Теократический, представляемый преимущественно римским католичеством
2. Гуманитарный, определившийся теоретически как рационализм и практически как либерализм
3. Натуралистический, выразившийся в позитивном естественно-научном направлении мысли, с одной стороны, и в преобладании социально-экономических интересов - с другой (этим трём фазисам более или менее аналогично отношение между религией, философией и положительной наукой, а также между церковью, государством и обществом).

Последовательность этих фазисов, имеющих, на взгляд Соловьёва, несомненно общечеловеческое значение, повторилась в миниатюре и при развитии русской общественной мысли в XIX веке .

По его словам, первый, католический аспект отразился во взглядах П. Я. Чаадаева , второй, гуманитарный, - у В. Г. Белинского и так называемых людей 1840-х годов, а третий, позитивно-социальный, - у Н. Г. Чернышевского и людей 1860-х годов. Этот процесс развития русской общественной мысли был настолько стремительным, что некоторые его участники уже в зрелом возрасте приходили к смене взглядов.

Западники и славянофилы

Соловьёв указывал, что Россией удовлетворительного решения сформулированных им общечеловеческих вопросов ещё не дано ни на Западе, ни на Востоке и, следовательно, работать над ними должны вместе и солидарно друг с другом все деятельные силы человечества, без различия стран света; а затем уже в результатах работы, в применении общечеловеческих принципов к частным условиям местной среды сами собой сказались бы все положительные особенности племенных и народных характеров. Такая «западническая» точка зрения не только не исключает национальную самобытность, но, напротив, требует, чтобы эта самобытность как можно полнее проявлялась на деле. От обязанности совместного культурного труда с прочими народами противники «западничества», по его словам, отделывались произвольным утверждением о «гниении Запада» и бессодержательными прорицаниями об исключительно великих судьбах России. По мнению Соловьёва, желать своему народу величия и истинного превосходства (для блага всех) свойственно каждому человеку, и в этом отношении не было различия между славянофилами и западниками. Западники настаивали лишь на том, что великие преимущества даром не даются и что когда дело идёт не о внешнем только, но и о внутреннем, духовном и культурном превосходстве, то оно может быть достигнуто только усиленной культурной работой, при которой невозможно обойти общих, основных условий всякой человеческой культуры, уже выработанных западным развитием.

По словам Соловьёва, после того как идеализированные представления и пророчества изначального славянофильства бесследно испарились, уступив место безыдейному и низменному национализму , взаимное отношение двух главных направлений русской мысли значительно упростилось, вернувшись (на другой ступени сознания и при иной обстановке) к тому же общему противоположению, которым характеризовалась эпоха Петра Великого : к борьбе между дикостью и образованием, между обскурантизмом и просвещением .

Ссылки

• Значение слова «Западники» в Большой советской энциклопедии

Примечания

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Западничество" в других словарях:

ЗАПАДНИЧЕСТВО течение русской общественно политической мысли, окончательно оформившееся в 40 х гг. 19 в. в полемике со славянофильством. Выступая за преодоление исторической отсталости России от стран Западной Европы, сторонники западничества … Философская энциклопедия

Одно из основных идейных и общественно политических течений в России XIX в. Существует предположение, что термин западники ввел Н. В. Гоголь, и он быстро распространился в общественной среде. Западничество является частью более широкого явления… … Политология. Словарь.

СЛАВЯНОФИЛЬСТВО – течение в русской критической мысли 40-50-х гг. 19 в.

Основной признак: утверждение принципиальной самобытности культуры русского народа. Это не только литературная критика, а еще и богословие, политика, право.

КИРЕЕВСКИЙ

Русская литература может стать мировой литературой. Есть не только право сказать всему миру, но и наша обязанность. Наша обязанность делать литературу непохожей на европейскую (именно потому, что мы так не похожи на Европу). Русская словесность имеет возможность, ей есть что сказать и она обязана писать не как в Европе.

Утверждение самобытности, народности.

Пафос славянофильства: за постоянный контакт с другими культурами, но без потери собственной идентичности («Воззрение русской словесности»)

Пишет о состоянии русской литературы: «Красота однозначительна с правдой» (из христианского мировоззрения)

Вопрос эволюции поэта как человека: «Нечто о характере поэзии Пушкина».

И. Киреевский «Обозрение современного состояния литературы»

Разрабатывал теорию славянофильства.

Вечный тезис решается так: «Народность – отображение в художественном творчестве глубинных основ общенародных идеалов»

«Корень и основа – Кремль (защищенность, идея государственности), Киев (идея русского государства, крещение Руси, всенациональное единство), Соровская пустынь (идея служения человека Богу), народный быт (культура, наследие) с его песнями».

Идея русской художественной школы – узнаваемая традиция в современной культуре:

в литературе: Гоголь

в музыке: Глинка

в живописи: ИвАнов

Исследования по богословию. Сформулировал разницу между светским и религиозным (церковным) искусством: житие и рассказ о человеке? икона и портрет? (что в человеке вечного и что в человеке сиюминутного?)

А. Хомяков «О возможностях русской художественной школы»

Передовой борец славянофильства. Занимался провокационными «поединками».

Народность – не просто качество литературы: «Искусство в слове необходимо соединено с народностью». «Самым подходящим жанром литературы является эпос, но с ним сейчас большие проблемы».

Классический эпос у Гомера (созерцание – спокойный, но анализирующий взгляд), чтобы получить истинное понимание.

Цель современных романов – анекдот – необычность. Но раз так, то это не может характеризовать эпос, следовательно, роман – это не эпос

Ст. «Несколько слов о поэме Гоголя». Гоголь, как и Гомер, хочет зафиксировать народность, следовательно, Гоголь = Гомеру.

Возникла полемика с Белинским.

Гоголевская сатира – «наизнанку», «читай наоборот», «читай между строк».

К. Аксаков «Три критические статьи»

Ю. Самарин «О мнениях «Современника», исторических и литературных»

14. Проблемное поле русской критики в 1850-1860-е гг. Основные концепции и представители

ЗАПАДНИКИ – материалистическое, реальное, позитивистское направление.

Белинский западнический идеолог.

1. Революционно-демократическая критика (реальная): Чернышевский, Добролюбов, Писарев, Салтыков-Щедрин.

2. Либерально-эстетическая традиция: Дружинин, Боткин, Анненков

Эпоха «шестидесятых годов», не вполне соответствующая, как случится это и в 20 веке, календарным хронологическим вехам, ознаменована бурным ростом общественной и литературной активности, которая отразилась в первую очередь на существовании русской журналистики. В эти годы появляются многочисленные новые издания, среди которых «Русский вестник», «Русская беседа», «Русское слово», «Время», «Эпоха». Меняют свое лицо популярные «Современник» и «Библиотека для чтения».

На страницах периодических изданий формулируются новые общественные и эстетические программы; быстро приобретают известность начинающие критики (Чернышевский, Добролюбов, Писарев, Страхов и многие другие),а также литераторы, вернувшиеся к активной деятельности (Достоевский, Салтыков-Щедрин); бескомпромиссные и принципиальные дискуссии возникают по поводу новых незаурядных явлений отечественной словесности – произведений Тургенева, Л. Толстого, Островского, Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Фета.

Литературные перемены во многом обусловлены значимыми общественно-политическими событиями (смертью Николая 1 и переходом престола к Александру 2, поражением России в Крымской войне, либеральными реформами и отменой крепостного права, Польским восстанием). Долго сдерживаемая философско-политическая, гражданская устремленность общественного сознания при отсутствии легальных политических институтов обнаруживает себя на страницах «толстых» литературно-художественных журналов; именно литературная критика становится открытой универсальной платформой, на которой разворачиваются основные общественно-актуальные дискуссии. Литературная критика окончательно и отчетливо смыкается с журналистикой. Поэтому изучение литературной критики 1860-х годов невозможно без учета ее социально-политических ориентиров.

В 1860-е годы происходит дифференциация внутри демократического общественно-литературного движения, складывавшегося в течение двух предыдущих десятилетий: на фоне радикальных воззрений молодых публицистов «Современника» и «Русского слова», связанных уже не только с борьбой против крепостного права и самодержавия, но и против самой идеи социального неравенства, приверженцы прежних либеральных взглядов кажутся едва ли не консерваторами.

Общими установками на прогрессивное социально-освободительное развитие были проникнуты оригинальные общественные программы – славянофильство и почвенничество; на идеях либерализма поначалу строил свою деятельность и журнал «Русский вестник», фактическим руководителем которого был еще один бывший соратник Белинского, Катков.

Очевидно, что общественная идейно-политическая индифферентность в литературной критике этого периода – явление редкое, почти исключительное (статьи Дружинина, Леонтьева).

Широко распространенный в публике взгляд на литературу и литературную критику как на отражение и выражение актуальных проблем приводит к небывалому росту популярности критики, и это вызывает к жизни ожесточенные теоретические споры о сущности литературы и искусства в целом, о задачах и методах критической деятельности.

Шестидесятые годы – время первичного осмысления эстетического наследия Белинского. Однако журнальные полемисты с противоположных крайних позиций осуждают либо эстетический идеализм Белинского (Писарев), либо его увлеченность социальной злободневностью (Дружинин).

Радикализм публицистов «Современника» и «Русского слова» проявился в их литературных воззрениях: концепция «реальной» критики, разработанная Добролюбовым, учитывающая опыт Чернышевского и поддержанная их последователями, полагала «действительность»,представленную («отраженную») в произведении, главным объектом критических усмотрений.

Позиция, которая называлась «дидактической», «практической», «утилитарной», «теоретической», отвергалась всеми остальными литературными силами, так или иначе утверждавшими приоритет художественности при оценке литературных явлений. Однако, «чистой» эстетической, имманентной критики, которая, как рассуждал А. Григорьев, занимается механическим перечислением художественных приемов, в 1860-е годы не существовало. Поэтому «эстетической» критикой называется течение, которое стремилось к постижению авторского замысла, нравственно-психологического пафоса произведения, его формально-содержательного единства.

Другие литературные группы этого периода: и славянофильство, и почвенничество, и созданная Григорьевым «органическая» критика – в большей степени исповедовали принципы критики «по поводу», сопровождая интерпретацию художественного произведения принципиальными суждениями по злободневным общественным проблемам. «Эстетическая» критика не имела, как другие течения, своего идейного центра, обнаруживая себя на страницах «Библиотеки для чтения», «Современника» и «Русского вестника» (до конца 1850-х годов), а также в «Отечественных записках», которые в отличие от предыдущей и последующей эпох не играли в литературном процессе этого времени значительной роли.

Западничество это течение русской общественной мысли, сложившееся в 1840х. Объективный смысл западничества заключался в борьбе с крепостничеством и в признании «западного», т.е. буржуазного, пути развития России. Западничество представляли В.Г.Белинский, А.И.Герцен, Н.П.Огарёв, Т.Н.Грановский, В.П.Боткин, П.В.Анненков, И.С.Тургенев, И.И.Панаев, В.Н.Майков и др. В значительной мере в русле западничество формировалась идеология петрашевцев. В отношении к социализму, революционным действиям, атеизму западничество не было единым, обнаруживая признаки двух формирующихся тенденций-либеральной и радикально-революционной. Тем не менее наименование западничества по отношению к 1840м правомерно, т.к. в условиях недостаточной дифференциации общества и идеологических сил того времени обе тенденции еще выступали во многих случаях слитно. Представители западничества выступали за «европеизацию» страны - отмену крепостного права, установление личных свобод, прежде всего свободы слова, за широкое и всестороннее развитие промышленности; высоко оценивали реформы Петра I, поскольку они, по их мнению, ориентировали Россию на европейский путь развития. Продвижение по этому пути, считали представители западничества, должно привести к укреплению законности, надежной защите прав граждан от судебного и админастративного произвола, развязыванию их экономической инициативы, словом, к полной победе либерализма. «Для меня либерал и человек - одно и тоже; абсолютист и кнутобой, - одно и тоже. Идея либерализма в высшей степени разумная и христианская, ибо его задача-возвращение прав личного человека, восстановление человеческого достоинства» (письмо Белинского Боткину от 11 декабря 1840).

В сфере искусства и эстетики западники выступали против романтизма и поддерживали реалистические стили, прежде всего в творчестве Н.В.Гоголя и представителей натуральной школы. Главной трибуной западничества были журналы «Отечественные записки» и «Современник». Белинский, будучи главой западников, считал основными противниками идеологов официальной народности и славянофилов (при этом недооценивая и оппозиционные моменты славянофильской идеологии, и ее общекультурное значение) (см. ). По отношению же к тенденциям внутри западничества он выдвигал тактику объединения. Характерно, что аналогичным было его отношение к натуральной школе: критик, хотя и видел ее разнородность, но избегал говорить об этом печатно. В журналах, ставших органами западничества, наряду с научными и научно-популярными статьями, в которых пропагандировались успехи европейской науки и философии («Германская литература», 1843, Боткина), оспаривалась славянофильская теория общины и проводились идеи общности исторического развития России и других европейских стран, широко культивировался жанр путевых очерков-писем: «Письма из-за границы» (1841-43) и «Письма из Парижа» (1847-48) Анненкова, «Письма об Испании» (1847-49) Боткина, «Письма из Avenue Marigny» (1847) Герцена, «Письма из Берлина» (1847) Тургенева и др. Большую роль в распространении идей западничества играла педагогическая деятельность профессоров Московского университета, прежде всего публичные лекции Грановского. Наряду с журналами западнического толка, Московский университет также играл в западничестве объединяющую роль: «Это был яркий свет, распространявший лучи свои повсюду… В особенности кружок так называемых западников, людей веровавших в науку и свободу, в который слились все прежние московские кружки… собирался вокруг профессоров Московского университета», - отмечал сложившийся в русле западничества историк Б.Н.Чичерин. Имела значение и устная пропаганда, особенно полемика западников со славянофилами в Москве, в домах П.Я.Чаадаева, Д.Н.Свербеева, А.П.Елагиной. Полемика, обострявшаяся с каждым годом, привела в 1844 к резкому расхождению кружка Герцена со «славянами». Решающую роль в этом процессе сыграли статьи Белинского, в частности, «Тарантас» (1845), «Ответ «Москвитянину» (1847), «Взгляд на русскую литературу 1847 года» (1848) и др. Размежеванию со славянофилами содействовали публицистические и художественные произведения Герцена. В антиславянофильском духе представителями западничества интерпретировались произведения Д.В.Григоровича, В.И.Даля и особенно Гоголя, вопреки более сложному содержанию его творчества, не сводимого к западнической, славянофильской или любой другой общественной тенденции (со своей стороны, славянофилы также пытались интерпретировать «Мертвые души», 1842, или «Записки охотника», 1852, И.С.Тургенева в духе своей доктрины). Споры западников и славянофилов отразились в тех же «Записках охотника» Тургенева, в «Былом и думах» (1855-68) и «Сорокеворовке» (1848) Герцена, «Тарантасе» (1845) В.А.Соллогуба и др.

Противоречия в западничестве

Во второй половине 1840х усиливаются противоречия в самом западничестве, прежде всего в отношении к социализму и в оценке роли буржуазии. О необходимости социалистических преобразований говорил Герцен, подкрепляя свои выводы ссылкой на якобы коллективистский менталитет русского крестьянства, воспитанный общинным землевладением. К социалистической идее склонялся и Белинский, враждебно насторенны к капиталистическим отношениям. Однако к концу жизни критик отступил от этой точки зрения, признав правоту своих оппонентов Анненкова и Боткина. «Когда в спорах с Вами о буржуази <так!> называл Вас консерватором, я был осел в квадрате, а Вы были разумный человек… Внутренний процесс гражданского развития в Росссии начнется не прежде, как с той минуты, когда русское дворянство обратится в буржуази» (письмо к Анненкову от 15 февраля 1848). Впоследствии, в 1850х и особенно в начале 1860х единство западников было существенно подорвано размежеванием либеральной и революционной тенденций. Однако их острая борьба в сфере политики, философии, а также эстетики не исключала некоторой близости в развитии литературной теории и в критике (поддержка Н.Г.Чернышевским, а с другой стороны - Анненковым психологизма Л.Н.Толстого). Возникнув в начале 1840х в полемических выступлениях славянофилов, наименование «западники» («европейцы») в дальнейшем прочно вошло в литературный обиход. Применялся термин «западничество» и в научной литературе - не только представителями культурно исторической школы, но и марксистами (Г.В.Плеханов). В конце 40х 20 в. в отечественной исторической и литературной науке была предпринята попытка пересмотреть сложившуюся точку зрения на западничество. Рациональный момент этой критики - подчеркивание известной условности понятия западничества, неоднородности как течения. Однако при этом за пределы течения выносились взгляды Белинского, Герцена и отчасти Грановского, и все западничество в целом трактовалось чуть ли не как реакционное явление. Такой подход грешил явной предвзятостью и антиисторизмом.

В 40-е гг. В.Г.Белинский называл "эстетической критикой суждения о литературе с позиций "вечных" и "неизменных" законов искусства. Такой подход в значительной степени был присущ, например, статьям С.П.Шевырева о Пушкине и Лермонтове, а также отзывам К.С.Аксакова о "Мертвых душах" Гоголя и "Бедных людях" Достоевского.

В первую половину 50-х гг. "эстетическая" критика, сформировавшись в целое течение, занимает господствующее положение в русской литературе и журналистике. Ее принципы даровито развивают П.В.Анненков, А.В.Дружинин, В.П.Боткин, а также С.С.Ду­шкин, Н.Д.Ахшарумов.

В своих философских взглядах представители этой критики остаются объективными идеалистами, в основном гегельянцами. По политическим убеждениям они противники крепостнической системы, экономического и государственного (сословного) подавления личности, мечтающие о реформировании России по образцу западноевропейских стран, но выступающие против революционно-насильственных способов общественного прогресса. В русской литературе они опираются на наследие Пушкина, творчество Тургенева, Гончарова, Л.Толстого, поэзию Фета, Тютчева, Полонского, А.Майкова.

Общественное значение " эстетической" критики в России 50-60-х гг. можно правильно оценить лишь с конкретно-исторических позиций. В пору "мрачного семилетия" (1848-1855) она, как русский либерализм в целом, играла несомненно прогрессивную роль, отстаивая самоценность искусства и его нравственно совершенствующую человека и общество миссию, высокое призвание художника. Этим ценностям она остается верной и в годы общественного подъема, ознаменовавшегося размежеванием либералов с демократами в русском освободительном движении и возникновением в литературе "социологического" течения (М.Е.Салтыков-Щедрин, Н.Некрасов, Н.Успенский, В.Слепцов, А.Левитов, Ф.Решетников), теоретическими манифестами которого стали диссертация Чернышевского "Эстетические отношения искусства к действительности" (защищена в 1853, опубл. в 1855) и статья Салтыкова-Щедрина "Стихо­творения Кольцова" (1856). Ни теоретические, ни творческие принципы новой литературы "эстетической" критикой, однако, приняты не были. С ее точки зрения, писатели-социологи" (демократы) отра­жали действительность в субъективно-тенденциозном духе, что вело к деформации ее объективной полноты и правды и означало разруше­ние художественности. Однако вне художественности - разумеется, в понимании, присущем самой "эстетической" критике, - эта крити­ка не представляла и нравственно-общественного значения литера­турного произведения.

Оставаясь вплоть до конца 60-х гг. пропагандистом и защитником литературы как искусства, "эстетическая" критика ограничивала рамки этой литературы произведениями близких ей по социально-эстетическим позициям писателей. В этом она объективно уступала "реальной" критике Чернышевского, Добролюбова, Салтыкова Щедрина, Некрасова. В то же время при анализе творчества Тургенева, Гончарова, Л.Толстого, Островского, Фета она не только уделяй больше внимания "сокровенному духу" (Белинский) этих художников, но нередко и глубже, чем "реальная" критика, проникала в нее.

Таковы общие черты "эстетической" критики. Перейдем теперь к индивидуальным позициям ее крупнейших представителей - Анненкова, Дружинина и Боткина.

Павел Васильевич Анненков (1813-1887) в 40-е гг. был близок с Белинским, Гоголем, Герценом, позднее с И.С. Тургеневым. Автор "Писем из-за границы" ("Отечественные записки", 1841-1843)» "Парижских писем" ("Современник", 1847-1848), очерка "Февраль и март в Париже 1848 года" (первая часть опубл. в "Библиотеке для чтения", 1859 г.; вторая и третья - в "Русском вестнике", 1862 г.), а также чрезвычайно содержательных мемуаров "Гоголь в Риме летом 1841 года" (1857), "Замечательное десятилетие" (1880), вторых нарисованы живые образы Гоголя, Белинского, И.Тургенева, Герцена, Н.Станкевича, Т.Грановского, М.Бакунина и др. Анненковым подготовлено первое выверенное издание сочинений А.С.Пушкина (1855-1857), а также опубликованы ценные "Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина" (1855) и ис­следование "Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпо­ху" (1874).

Заинтересованный и нередко проницательный наблюдатель идейно-политического движения во Франции и Германии 40-х гг., Анненков лично знал К.Маркса, с которым переписывался в 1846-1847 гг. Сопровождая в 1847 г. больного Белинского в его поез­дке по курортам Германии, Анненков был свидетелем работы крити­ка над зальцбруннским письмом к Гоголю.

Основные литературно-критические выступления Анненкова следующие: "Романы и рассказы из простонародного быта в 1853 го­ду" (1854); "Характеристики: И.С.Тургенев и Л.Н.Толстой" (1854); "О значении художественных произведений для общества" (1856; позднее эта работа публиковалась под названием "Старая и новая критика"); "Литературный тип слабого человека. - По поводу турге­невской «Аси»"(1858); «Деловой роман в нашей литературе: "Тысяча душ", роман А.Писемского» (1859); "Наше общество в "Дворянском гнезде" Тургенева" (1859); «"Гроза" Островского и критическая буря» (1860); "Русская беллетристика в 1863 году..." (1864), «"Истори­ческие и эстетические вопросы в романе гр. Л.Н.Толстого "Война и мир"» (1868).

Если попытаться вычленить основной вопрос и вместе с тем Равное требование (критерий) этих и других статей Анненкова, то этим вопросом и этим критерием будет художественность.

Уже в "Заметках о русской литературе прошлого года" (1849) Анненков, впервые в русской критике прибегнув к понятию "реализм", отграничивает с его помощью в "натуральной" школе произведения Гончарова, Тургенева, Герцена, Григоровича, развивавших гоголевскую традицию без ущерба для искусства, от очерков и пове­стей Я.Буткова, В.Даля и других нравописателей-"физиологов". Как помним, Белинский также разделял беллетристов типа Буткова и писателей-художников. В своем обзоре русской литературы за 1846 год критик, поддерживая в целом "Петербургские вершины" Буткова, в то же время отмечал: "По нашему мнению, у г. Буткова нет таланта для романа и повести, и он очень хорошо делает, оставаясь, всегда в пределах... дагерротипических рассказов и очерков. ... Рассказы и очерки г. Буткова относятся к роману и повести, как статистика к истории, как действительность к поэзии". По Белинскому, создание художественного произведения невозможно без фантазии (вымысла) и вообще той "огромной силы творчества", которую, например, сразу же обнаружил Достоевский. Своим пафосом статья Анненкова, таким образом, в основном совпадала с ценностью шкалой Белинского.

С мыслью Белинского о необходимости для современного художника субъективно-личного отношения к действительности расхо­дилась, пожалуй, лишь анненковская похвала повести Герцена "Со­рока-воровка" за то, что в ней "обойдено... все резкое, угловатое", Как показала следующая крупная статья Анненкова, "Романы и рас­сказы из простонародного быта в 1853 году", она не была, однако, случайной. Здесь критик уже многократно повторяет мысль о том, что острые противоречия жизни "могут быть допущены в литератур­ном произведении... с условием, чтоб в сущности их не заключалось упорной и непримиримой вражды", то есть чтобы между ними была "возможность примирения". Такая постановка вопроса означала, по существу, уже иной, чем у Белинского 40-х гг., взгляд на художе­ственность. Он был сформулирован Анненковым в программных для него и для всей "эстетической" критики статьях "О мысли в произве­дениях изящной словесности" (1855) и "О значении художественных произведений для общества".

В первой из них критик резко разделяет созерцание и "чувст­вование", с одной стороны, и исследование, мысль - с другой. Если последние, по его мнению, удел науки, то задача искусства ограничи­вается созерцанием и "чувствованием". Это было несомненным ша­гом назад по сравнению с той диалектической трактовкой художест­венной идеи, которая была дана Белинским в его учении о пафосе, как мы помним, ее специфику и коренное отличие не только от абст­рактно-логического понятия, но и от всякой односторонней мысли (просветительской, религиозной, нравоучительной и т.п.) Белинский видел в ее целостно-жизнеподобном и цельном характере: художник "является влюбленным в идею, как в прекрасное, живое существо... и он созерцает ее не какою-либо одною способностью своей души, со всею полнотою и целостью своего нравственного бытия...". В этом духе, заметим попутно, понимает художественную идею такой представитель "реальной" критики, как Салтыков-Щедрин. Едва ли не прямо возражая Анненкову в статье "Стихотворения Кольцова", он указывает на глубоко синтетический процесс и итог поэтического созерцания, отличающегося единством и взаимопроникновением мысли и чувства.

Во второй статье, называя "вопрос о художественности" и ценным вопросом для отечественной литературы, пред которым все другие требования... кажутся... требованиями второстепенной важно­сти", Анненков излагает свое понимание этой эстетической катего­рии в целом. Прежде всего он высказывает резкое несогласие с мне­нием автора "Очерков гоголевского периода русской литературы" Чернышевского, что "искание художественности в искусстве" явля­ется "забавой людей, имеющих досуг на забавы", что художествен­ность - это "игра форм, потешающих ухо, глаз, воображение, но не более". "По нашему мнению, - возражает Анненков, - стремление к чистой художественности, в искусстве должно быть не только допу­щено у нас, но сильно возбуждено и проповедуемо, как правило, без которого влияние литературы на общество совершенно невозможно".

Не равнял художественность с забавой, как и с простою "игрою форм", и Белинский. И он не сомневался в том, что "искусство преж­де всего должно быть искусством, а потом уже оно может быть выра­жением духа и направления общества в известную эпоху". Словом, в своей защите художественности и ее содержательного значения Ан­ненков, вне сомнения, прав. Что означает, однако, "чистая художест­венность", к которой призывает критик?

"Понятие о художественности, - пишет Анненков, - является у нас в половине тридцатых годов и вытесняет сперва прежние эсте­тические учения о добром, трогательном, возвышенном и проч., а на­конец, и понятие о романтизме".

Генезис категории художественности в русской литературе и критике Анненков устанавливает вполне точно. Присутствующая уже с середины 20-х гг. в переписке и статьях Пушкина-реалиста (пусть и без употребления самого термина), она знаменовала созна­ние той самоценности литературы, неповторимости и незаменимости восприятия ею действительности (содержания), а также воздействия на человека, которые затем у Белинского эпохи "примирения с действительностью" примут вид стройного, но почти в такой же мере и догматического учения. Именно к Белинскому не последнего периода его эволюции, но к Белинскому - автору статьи о Менцеле, Белин­скому - правоверному гегельянцу и восходит анненковская концеп­ция "чистой художественности".

"Теория старой критики (т.е. критики Белинского рубежа 30-40-х годов)...- пишет Анненков, - остается еще стройным зданием... значительная доля эстетических положений старой крити­ки еще доселе составляет лучшее достояние нашей науки об изящном и остается истиной, как полагать следует, навсегда". Каковы же те основополагающие нормы (требования) "чистой художественности" которые обеспечат ей значение "всегдашнего идеала" в нынешней и будущей русской литературе?

Это, говорит Анненков, отказ писателя от "оскорбляющей од­носторонности" в отношении к действительности, то есть от субъективно-личной (с позиций общественной группы, сословия, класса) ее трактовки, так как она препятствует объективному восприятию жизни во всей ее полноте и многосторонности. А "полнота и жизненность содержания" - "одно из первых условий художественности". "Худо­жественное изложение, - пишет критик, - прежде всего снимает ха­рактер односторонности с каждого предмета, предупреждает все воз­ражения и наконец ставит истину в то высшее отношение к людям, когда частные их интересы и воззрения уже не могут ни потемнить, ни перетолковать ее". Отсутствие полноты в изображении действи­тельности пагубно "отражает в самой форме" произведения.

Анненков сознает, что нарисованный им идеал "чистой худо­жественности" едва ли реален, если, конечно, не иметь в виду писа­теля-созерцателя, попросту не причастного к "труду современности, мысли, ее оживляющей", и стоящего "ниже или вне" своего времени. И он готов, не уступая в принципе, "свести прежнее идеальное пред­ставление художественности на более скромное и простое определе­ние", которому в той или иной мере будут отвечать многие явления современной литературы. А о "степени художественности" каждого из них, а также "о формах и законах, какими достигается художест­венность", должна, говорит критик, "судить наука" - то есть "эсте­тическая" критика.

Свое первостепенное внимание, пишет Анненков в статье "О мысли в произведениях изящной словесности", она должна обратить на "эстетическую форму, обилие фантазии и красоту образов", "по­стройку" произведения, а не на его "поучение", под которым критик подразумевает не столько некую отвлеченную мысль, "философскую или педагогическую" (в этом случае он был бы прав), сколько собст­венно творческую, но социально или политически острую ("злобо­дневную") идею или позицию автора. Ведь подобная идея, даже цело­стно-эстетически освоенная и воплощенная писателем, в глазах Ан­ненкова не входит в разряд поэтических, художественных.

Приступая к разбору произведений Тургенева, Анненков ста­вит задачу "открыть и уяснить себе... художнические привычки своеобразный образ исполнения тем". "Нам всегда казалось, - пояс­няет он такой подход, - что это самая поучительная и самая важная часть во всяком человеке, посвятившем себя искусству". Так Анненков сам впадает в критическую односторонность, в которой без оснований упрекал "реальную" критику Чернышевского. Чернышевский вычленяет у писателя (например, в статье "Русский человек на rendes-vous" (1858)) актуальный для него идейно-социальный аспект - пусть он и расходится с целостным смыслом произведения Он говорит не столько о произведении, сколько на его основе о жизни. Анненков, напротив, обращается к формальным приемам худож­ника, не увязывая, однако, их совокупный содержательный смысл с конкретной концепцией произведения. Первого интересует в литера­турном явлении его временная и злободневная грань; второго - не­преходящая ("вечная") и общая. Один склонен понимать художест­венность рационалистично и утилитарно, другой - догматично и аб­страктно. Но ведь в подлинно художественном произведении нерасчленимы форма и содержание, смысл непреходящий и современный.

Анненков тем не менее рассматривает современную русскую литературу в свете тех прежде всего неизменно-вечных человеческих стремлений и ценностей, адекватной формой которых, по его мне­нию, и является "чистая художественность". "Не только у нас, - пи­шет он, - еще необходимо продолжение чистой художественности... но оно необходимо каждому образованному обществу на земле и в каждую эпоху его жизни. Это всегдашний идеал... Художественное воспитание общества совершается именно этими идеалами: они под­ымают уровень понятий, делают сердца доступными всему кроткому и симпатическими откровениями души, освежающей любовью к че­ловеку обуздывают и умеряют волю",

Как следует из этих слов Анненкова, "чистая художествен­ность" наряду с эстетическим заключает в себе и нравственно гуманизирующее воздействие на человека. Действительно, мысль о том, что искусство - нравственный воспитатель общества, было глубоким убеждением критика. В понимании общественной роли литературы Анненков подключался не к поэтам-декабристам, Белинскому по­следнего периода и писателям-демократам ("социологам"), но к традиции Карамзина, Жуковского, Ф.Тютчева, писавшего, например, в стихотворении "Поэзия" (около 1850): "Среди громов, среди огней, / Среди клокочущих страстей, / В стихийном, пламенном раздоре, / Она с небес слетает к нам - / Небесная к земным сынам, / С ла­зурной ясностью во взоре - / И на бунтующее море / Льет примири­тельный елей".

Анненкова в морально-нравственных ценностях человека инте­ресует, в свою очередь, их неизменно-общий аспект вне его конкрет­ного преломления и видоизменения в той или иной социальной обста­новке. Показательна в этом свете полемика Анненкова с Чернышев­ским по поводу повести Тургенева "Ася" (1858). На статью Чернышевского "Русский человек на rendes-vous" (1858) Анненков ответил статьей "Литературный тип слабого человека" (1858).

Считая героя "Аси" (а также Рудина, Бельтова и других "лиш­них людей") типом дворянского либерала, Чернышевский задавался вопросом о причинах бездеятельности и нерешительности, проявляе­мых подобными людьми даже в интимной ситуации с любимой и от­вечающей взаимностью девушкой. Разлад между возвышенными стремлениями и неспособностью претворить их в дело Чернышевский объяснял противоречивым социальным положением таких людей: русский дворянский либерал не может быть действенным и последо­вательным борцом за общественный прогресс, потому что сам при­надлежит к сословию, являющемуся главным препятствием на пути этого прогресса. Отсюда и его половинчатость, неумение действовать, апатия.

Отвечая Чернышевскому, Анненков соглашается: да, герой Тургенева слаб, непоследователен, бездеятелен, безволен, слишком занят собой, порой эгоистичен по отношению к другим людям. Но отчего он такой? Ответ Анненкова на этот вопрос оказался диамет­рально противоположным мнению Чернышевского. Все дело в том, полагает критик, что герои Тургенева, вообще люди подобного типа жаждут непреходящих нравственных ценностей, гармонии, свободы, красоты, духовного совершенства. Их слабость коренится в максима­лизме их нравственных потребностей и сознании их разительных противоречий с реальной действительностью. И все-таки высота ду­ховных стремлений делает, говорит Анненков, именно этот тип лю­дей единственно нравственным типом в современной русской литера­туре. Ведь те решительные натуры, за которые ратует Чернышевский, оттого и деятельны, энергичны, напористы, что, пренебрегая высокими моральными человеческими целями, ищут лишь утилитар­ных ценностей. И Анненков ссылается на купцов-самодуров Остро­вского, чиновников Салтыкова-Щедрина. По существу подобными же сухими, жесткими, холодно-рассудочными, а не духовными людь­ми считает Анненков и самих представителей революционно-демок­ратического лагеря, от которого выступал Чернышевский.

Деятельно-героическим натурам, о которых мечтали револю­ционные демократы, Анненков предпочитает слабых, но одухотво­ренно-нравственных людей - как в литературе, так и в жизни. Пото­му что для либерала-реформиста и эволюциониста залогом подлин­ного общественного прогресса была не революционная ломка, но по­степенное нравственное совершенствование человека и человечества, вдохновляемого и направляемого на этом пути высокими - в том числе и литературно-художественными - примерами.

Следует отметить, что в своей позиции Анненков был тем не менее чужд слепому фанатизму. С годами он все яснее сознавал, что историческое развитие идет вразрез с его представлениями. И после 1858 года он честно признавался в устарелости своих идеалов и критериев. "Потеряли мы, - писал он 4 октября 1858 года Е.Ф.Коршу, - нравственный, эстетический... аршин и надо новый заказы­вать". В рецензии 1859 г. на "Дворянское гнездо" Тургенева Анненков, сердечно сочувствуя Лизе Калитиной, Лаврецкому как, по мнению критика, высоконравственным героям, в то же время пря­мо заявляет, что Тургенев до конца уже исчерпал излюбленный им мир образов и должен избрать новый путь, изобразить новые типы и конфликты.

Это, впрочем, не означало отказа Анненкова ни от нравствен­но-воспитательной трактовки литературы, ни от тезиса о "чистой ху­дожественности", которую он противопоставляет социально-полити­ческой направленности демократической ("социологической") бел­летристики. И не только ей. Так, с позиций "чистой художественно­сти" рассмотрен Анненковым роман А.Ф.Писемского "Тысяча душ" (1858). Показательно анненковское определение этого произведения - "деловой роман", подчеркивающее утилитарно-практический ха­рактер коллизии, в рамках которой действуют герои Писемского. "Он (роман ), - пишет Анненков, - весь в служебном значении Калиновича" - "честолюбца, пробивающего себе дорогу". Но в этом же, согласно Анненкову, таится и главный порок произведения. "Отличительное качество романа, - где гражданское дело составляет главную пружину события, - говорит критик, - есть некоторого рода сухость. Он способен возбуждать самые разнородные явления, кроме одного, чувства поэзии.

Социально-деловому роману Анненков противопоставляет иной вид этого жанра, не нарушающий "законов свободного творче­ства". Это лучшие романы Жорж Санд, Диккенса и, конечно, романы Тургенева, Гончарова. Это произведения, организованные и проник­нутые высокодуховным началом, носителем которого большей час­тью выступает "одно существо (мужчина или женщина - все равно), исполненное достоинство и обладающее замечательною силой нрав­ственного влияния. Роль подобного существа постоянно одна и та же: оно везде становится посреди столкновения двух различных ми­ров... - мира отвлеченных требований общества и мира действительных потребностей человека, умеряя присутствием своим энергию их ошибок, обезоруживая победителя, утешая и подкрепляя побежден­ных".

Так и в понимании романа Анненков исходит из своей идеи о примиряющем" (гармонизирующем) назначении "чистой художест­венности".

Большое общественное влияние в 60-е гг. "социологической" беллетристики побудило Анненкова обратиться к произведениям таких ее представителей, как Помяловский, Н.Успенский, Салтыков-Щедрин. Им в значительной своей части посвящена статья "Русская беллетристика в 1863 году". Однако и здесь Анненков остался верен своим прежним критериям. Так, Помяловского он упрекает в том, что его типы "не имеют рельефа, выпуклости и лишены свойств, по которым узнаются живые организмы". В целом Помяловский демон­стрирует лишь "отсутствующее творчество". Рассказы Н.Успенско­го, высоко оцененные Чернышевским в статье "Не начало ли переме­ны?" (1861), Анненков считает "анекдотами", находит в них "без­различие юмора", "упрощенные отношения к народу". Салтыков-Щедрин, "посвятивший себя преимущественно объяснению явлений и вопросов общественного быта", по мнению критика, "не знает та­ких случаев в жизни, которые важны были бы одним своим нравст­венным или художественным значением", и только однажды отдал дань "поэтическим элементам жизни". Но это для Щедрина "явление случайное".

Своего рода итогом "эстетической" критики Анненкова стала его статья 1868 г. «Исторические и эстетические вопросы в романе гр. Л.Н.Толстого "Война и мир"». Погружение в огромный мир этого глубоко новаторского произведения, блестящих творческих решений и вместе с тем могучей мысли, в том числе и философской, не позво­ляло ограничиться простым сопоставлением его с нормами "чистой художественности". И надо отдать должное Анненкову - он во мно­гом оказался на высоте задачи. В статье сделаны многие ценные за­ключения об исторических взглядах Толстого и их месте в романе, о его жанре в отношениях к роману историческому, бытовому, соци­альному, о психологическом анализе. Наибольший интерес представ­ляют соображения Анненкова о новом характере соотношения у Тол­стого жизни бытовой и исторической, личной и общественной. Эта часть статьи сохраняет свою актуальность и поныне.

На фоне анненковской значительно менее гибкой и вместе с тем более односторонней выглядит критическая позиция Александра Васильевича Дружинина (1824 - 1864).

Дружинин приобрел известность повестью "Полинька Сакс" (1847), где оригинально развил некоторые идеи и мотивы (о достоин­стве женщины, ее праве на свободу чувства) романов Жорж Санд. Белинский отметил в повести "много душевной теплоты и верного, сознательного понимания действительности". В годы "мрачного се­милетия" Дружинин заявил себя умеренным либералом-реформи­стом, не приемлющим революцию и революционно-демократическую идеологию. В эти годы он публикует в "Современнике" серию фелье­тонов "Сентиментальное путешествие Ивана Чёрнокнижникова по петербургским дачам", журнальные обзоры "Письма иногороднего Подписчика", статьи об английской и французской литературе, переводит Шекспира.

В 1856 - 1861 гг. Дружинин редактирует "Библиотеку для чтения", превращая ее в орган "эстетической критики", противостоящей "реальной" критике "Современника".

В защите и пропаганде Дружининым идеи "чистой художест­венности" ("Чистого искусства") его эстетические симпатии слива­лись подчас с далеко не бескорыстными соображениями, о которых свидетельствует, например, письмо Дружинина к В.П. Боткину от 19 августа 1855 г. Имея в виду деятелей типа Чернышевского, Дру­жинин пишет: "Если мы не станем им противодействовать, они наде­лают глупостей, повредят литературе и, желая поучать общество, на­гонят на нас гонение и заставят нас лишиться того уголка на солнце, который мы добыли потом и кровью". На эту самоохранительную по­доплеку "эстетических" критиков намекал в "Очерках гоголевского периода" Чернышевский, предлагая читателям "ближе всмотреться в факты, свидетельствующие об их стремлениях": "Надобно посмот­реть, в каком духе сами они пишут и в каком духе написаны произве­дения, одобряемые ими, и мы увидим, что они заботятся вовсе не о чистом искусстве, независимом от жизни, а, напротив, хотят подчи­нить литературу исключительно служению одной тенденции, имею­щей чисто житейское значение".

В 1855 г. Дружинин выступил с программной статьей "А.С.Пушкин и последнее издание его сочинений". В ней он отрицательно оценивает не "даггеротипическое" течение в "натуральной школе", как это было в "Заметках..." Анненкова, но эту школу в целом, а заодно и все "сатирическое направление" в русском реализме, по ви­не которого текущая русская литература якобы "изнурена, ослаблена". "Что бы ни говорили пламенные поклонники Гоголя, - пишет Дружинин, - нельзя всей словесности жить на одних "Мертвых ду­шах". Нам нужна поэзия. Поэзии мало в последователях Гоголя, по­эзии нет в излишне реальном направлении многих новейших деяте­лей".

Здесь же Дружинин впервые противопоставляет пушкинскую традицию в русской литературе гоголевской. "Против того сатириче­ского направления, к которому привело нас неумеренное подражание Гоголю, - говорит он, - поэзия Пушкина может служить лучшим орудием". Подлинно художественный смысл пушкинского творчества был обусловлен, согласно Дружинину, "незлобным, любящим" отно­шением поэта к действительности. Поэтому, в отличие от гоголев­ских, в его произведениях "все глядит тихо, спокойно и радостно". Дружинин высказывает надежду, что, в частности, пушкинские "По­мести Белкина" послужат "реакции против гоголевского направле­ния, - а этого времени ждать недолго".

Через год в статье "Критика гоголевского периода и наши к ней отношения" (1856) Дружинин предпринимает попытку обосновать свое противопоставление Пушкина Гоголю теоретически - в свете извечного в истории искусства (литературы) противостояния двух его концепций и видов - "артистического" и "дидактического". "Все критические системы, тезисы и воззрения, когда-либо волновавшие собою мир старой и новой поэзии, - пишет он, - могут быть подведе­ны под две, вечно одна другой противодействующие теории, из кото­рых одну мы назовем артистическою, то есть имеющей лозунгом чистое искусство для искусства, и дидактическою, то есть стремя­щейся действовать на нравы, быт и понятия человека через прямое его поучение".

Мысль Дружинина об артистической и дидактической литера­туре не следует отвергать с ходу: в ней есть рациональное зерно. Вспомним, что и Белинский разделял поэзию (литературу) на собст­венно художественную, с одной стороны, и "риторическую" - с другой. Первая есть форма, матери­ализация целостно-цельного восприятия мира, содержания-пафоса. Вторая лишь использует определенные образно-эстетические формы (тропы, высокую лексику, экспрессивные фигуры и т.п.) как средст­во для не художественной, но отвлеченной или односторонней (нравоучительной, моральной, педагогической) идеи и цели. Как мы по­мним, собственно художественная литература, поэзия как искусство в России, согласно Белинскому, были созданы не ранее Пушкина, хотя предшественниками поэта были на этом пути и Карамзин, и Жуковский, и Батюшков. Таким образом, различение литературы художественной и дохудожественной, нехудожественной само по себе исторически оправдано. И теория Дружинина неприемлема не по этой причине, но потому, что она, в отличие от исторической поста­новки вопроса у Белинского, в принципе антиисторична. Ведь Дру­жинин считает существование и противостояние "артистической" и "дидактической" поэзии извечными. Это во-первых. Во-вторых, он проводит свое разделение внутри собственно художественной литера­туры, так как Гоголь - в такой же степени поэт-художник, как и Пушкин, и для противопоставления их по соображениям художест­венности оснований не было.

По существу, Дружинин, признающий содержанием искусства лишь неизменные "идеи вечной красоты, добра, правды" и считаю­щий противопоказанными ему преходящие "интересы минуты", про­блемы текущей жизни, не приемлет в литературе (в том числе в на­следии как Гоголя, так и Пушкина) ее социальной идейности (конф­ликтов, образов) и направленности, которые и объявляет "дидактиче­скими". Отсюда же и его трактовка пушкинской поэзии как якобы примиряющей светлые и темные стороны действительности и чуждой "житейского волненья".

Неприятие конкретно-социального пафоса в искусстве предоп­ределило основные оценки Дружининым современной ему русской литературы, содержащиеся в таких статьях критика, как "Военные рассказы графа Л.Н.Толстого" (1856), «"Губернские очерки" Н.Щедрина» (1856), «"Очерки из крестьянского быта" А.Ф.Писемско­го» (1857), "Стихотворения Некрасова" (опубл. в 1967 году), «"По­вести и рассказы" И.Тургенева» (1857), "Сочинения А.Островского" (1859), «"Обломов". Роман И.А.Гончарова» (1859).

Дружинин считает, что Тургенев "ослабил свой талант, жерт­вуя современности". Л.Толстого и А.Н.Островского он, напротив, зачисляет в "чистые" художники, видя в их творчестве начало реак­ции против господства "натуральной школы". Признавая энергию в "суровой" поэзии Некрасова, Дружинин находит ее тем не менее уз­кой, так как она не удовлетворяет людей, "мало знакомых с грустной стороной жизни", и противопоставляет ей якобы многостороннюю поэзию А.Майкова.

Вернемся к статье "Критика гоголевского периода и наши к ней отношения". Дело в том, что в ней Дружинин выразил и свое отноше­ния к критике Белинского. Оно было противоположным суждениям о Белинском в "Очерках гоголевского периода русской литературы" Чернышевского. Если Чернышевский считал вершиной литературно-эстетической эволюции "неистового Виссариона" вторую половину 40-х гг., то Дружинин отдавал полное предпочтение позиции Бе­линского периода "примирения" с действительностью. "Лучшая пора деятельности критики гоголевского периода, - писал он, - совпадает с последними годами полного владычества философии Гегеля. Эсте­тические его теории, его воззрения на благородное значение искусст­ва, даже его терминология, - все это было воспринято нашей крити­кой, и воспринято не рабски".

Для Дружинина Белинский дорог как идеалист-гегельянец, те­оретик искусства объективистски-созерцательного, отрицающего право поэта на субъективное отношение и суд над действительно­стью. Он и укоряет Белинского за то, что было его заслугой, - за довольно скорое преодоление гегельянства: "Гегелевское воззрение... начинало укореняться в нашей словесности, как вдруг... в направле­нии критики, нами разбираемой, начали появляться печальные сим­птомы, заставлявшие предполагать в ней начала разлада с теориями, недавно ею высказанными".

К оценке критического наследия Белинского Дружинин вер­нулся в 1859 г. в своей рецензии на три тома впервые вышедших "Сочинений Белинского". Здесь Дружинин назвал односторонним и "временным" свое мнение о Белинском, высказанное три года назад, и впервые положительно отозвался именно об общественном характере критической деятельности этого "могущественного таланта". Здесь же Дружинин хвалит статьи Белинского о Гоголе, Марлинском. Оставаясь, впрочем, верным себе, он все-таки особо выделяет статью Белинского "Менцель, критик Гете", где, по его словам, "найдете вы, по всей стройности, теорию о свободе искусства, теорию, которая не умрет никогда и всегда останется истинною, стоящею выше всех оп­ровержений".

Дружинин, как и Анненков, проявлял незаурядную проница­тельностью, когда вел речь о художниках, в той или иной мере близ­ких ему по социально-эстетических позициям. Она сказалась в статье о Фете, в ряде наблюдений статей о Пушкине, в разборах "Обломова" и очерков из «Фрегата "Паллада"» Гончарова и более всего в от­зыве на "Повести и рассказы" И.Тургенева. Здесь мы найдем серьез­ный анализ произведений Тургенева в связи с русской жизнью, а так­же стремления кпоэзии (в смысле ориентации на общечеловеческие проявления и устремления бытия и тонкие душевные струны челове­ка) как характерной черты тургеневского таланта.

В отличие от Дружинина Василий Петрович Боткин (1811 - 1869) не был критиком-журналистом, и его литературные разборы относительно эпизодичны и немногочисленны. Это в основном статьи "Шекспир как человек и лирик" (1842), "Н.П.Огарев" (1850), "За­метки о журналах за июль месяц 1855 года" (1855), "Стихотворения А.А.Фета" (1857). Ценные суждения и отзывы о русских и западно­европейских писателях содержатся в обширной переписке Боткина с Белинским - в особенности за 1841-1847 гг.

Участник кружка Н.В.Станкевича, друг Белинского и его еди­номышленник в оценках Лермонтова, Гоголя, многих авторов "нату­ральной школы" и в полемике со славянофилами, автор замечатель­ных "Писем о Испании" (отд. изд. в 1857 году) и статей о живописи, музыке и театре, Боткин пользовался симпатией и дружбой таких разных людей, как Бакунин, Герцен, Грановский, Некрасов, Турге­нев, Л.Толстой, А.Фет. Объяснение этому далеко не только в своеоб­разной идеологической "всеядности" Боткина, совершавшего, как верно отмечает Б.Ф.Егоров, неожиданные "колебания от демокра­тизма, чуть ли не революционного, к крайнему консерватизму, от утилитаризма к защите «свободного искусства»" (Егоров Б.Ф. Бот­кин - критик и публицист/ /Боткин В.П. Литературная критика. Публицистика. Письма. М., 1984. С. 21). В Боткине привлекали неза­емный ум, оригинальность при нередкой глубине взгляда на предмет (например, в суждениях о Лермонтове, высказанных в письме к Бе­линскому от 22 марта 1842 г.) и прежде всего редкостное эстетическое чутье и чувство как едва ли не решающий момент в боткинском восприятии литературы.

Б.Ф.Егоров не без основания говорит о элементе гедонизма в эстетическом чувстве Боткина: "...Искусство воспринималось им как личная, чуть ли не физиологическая радость" (там же, с. 22). Одним из первых эту черту своего друга подметил не кто иной, как Белин­ский в связи с реакцией Боткина на только что вышедшую в свет повесть Д.Григоровича "Антон-Горемыка". Сам Белинский, увидев­ший в "Антоне-Горемыке" "мысли грустные и важные", назвал ее больше, чем повестью: "...это роман, в котором все верно основной идее, все относится к ней, завязка и развязка свободно выходит из самой сущности дела". Боткину повесть Григоровича, напротив, как видно из письма Белинского к нему, не доставила удовольствия, он упрекает ее в длиннотах, вялых описаниях природы и тому подобных эстетических погрешностях. Отвечая на это, Белинский замечает: "Стало быть, мы с тобою сидим на концах. Ты, Васенька, сибарит, сластена - тебе, вишь, давай поэзии да художества - тогда ты бу­дешь смаковать и чмокать губами". Показательно и другое впечатле­ние Боткина - на этот раз приятное - от романа Гончарова "Обык­новенная история", который Боткин, по его словам, "прочел... как будто в жаркий летний день съел мороженого, от которого внутри остается самая отрадная прохлада, а во рту аромат плода, из которого оно сделано".

В середине 50-х гг. литературно-критическая позиция Бот­кина отмечена особой непоследовательностью, выразившейся, в част­ности, в переписке с Дружининым и Некрасовым о значении гоголев­ской традиции в русской литературе. Поначалу Боткин готов оспо­рить неприятие Дружининым социальной идейности в литературе. Он пишет Дружинину в связи со статьей последнего о Пушкине: "Нам милы ясные и тихие картины нашего быта, но... в сущности мы окружены не ясными и не тихими картинами. Нет, не протестуйте, любезный друг, против гоголевского направления - оно необходимо для общественной пользы, для общественного сознания". В ответном письме Дружинин, однако, продолжает настаивать на том, что "нео­дидактическое направление словесности, то есть усилия к исправле­нию нравов и общества, может быть, полезны для житейских дел, но никак не для искусства". И Боткин соглашается. Процитировав в письме к Некрасову почти весь отзыв Дружинина о Гоголе, он добав­ляет от себя: "...все это, по моему мнению, совершенно справедливо. Кто не согласится с тем, что дидактика доказывает только совершен­ное бессилие творчества".

Противоречивая позиция Боткина в вопросе о социальной направленности искусства хорошо заметна на фоне решения того же вопроса Некрасовым. В ответе Боткину поэт заявляет: "...прочел я, что пишет тебе Дружинин о Гоголе и его последователях и нахожу, что Дружинин просто врет и врет безнадежно, так что и говорить с ним о подобных вещах бесполезно... Люби истину бескорыстно и страстно... станешь ли служить искусству - послужишь и обществу, и наоборот, станешь служить обществу - послужишь и искусству", Быть может, неосознанно, но Некрасов возвращается здесь к учению Белинского о пафосе, согласно которому любая идея (в том числе со­циальная, даже политическая и т.д.) в случае, если она целостно-цельно, "страстно" пережита и воплощена писателем, способна стать основой художественного произведения.

Боткина Некрасов тем не менее не убедил. В конечном счете, он принял сторону не Некрасова, но Дружинина, в письме к которому, в частности, заявил, что "политическая идея - это могила искусства". Тут же он предлагает адресату, не ограничиваясь только гоголевским направлением, обратить критику и на стихотворения Некрасова, ко­торый "начинает впадать в дидактический тон".

В 1856 - 1857 гг. Боткин, по его словам, с большим участи­ем следил за печатавшимися в "Современнике" "Очерками гоголев­ского периода" Чернышевского, находя "много умного и дельного" и в его диссертации. Это нимало не помешало ему в статье 1857 г. "Стихотворения А.А.Фета" выступить с позиций, диаметрально про­тивоположных эстетическим понятиям Чернышевского и Некрасова. Статья о Фете - своего рода итог "эстетической" критики Боткина, поэтому на ней следует остановиться подробнее.

Анализу лирики Фета Боткин предпосылает общие соображе­ния о сущности искусства. По его убеждению, оно обращено к посто­янным ("одинаковым") свойствам и потребностям человеческой при­роды, которые неподвластны практическим и социальным изменени­ям. "При всех временных преобразованиях различных стремлений, которыми исполнена жизнь народов, основные свойства человеческой природы, - говорит критик, - остаются одинаковы во все времена". Одно из таких свойств - стремление человека к гармонии и наслаж­дению ею. В ее сотворении и заключена основная задача и обще­ственное предназначение искусства. Нынешний век, продолжает Боткин, принял в особенности практическое, утилитарное направле­ние, заслонившее от сознания людей основные, глубинные потребно­сти человека. Но с тем большей верностью и постоянством должно отвечать им искусство. "Надобно, - говорит критик, - чтобы под наружностью временного угадан был поэтом вечный факт человеческой души".

Подлинное, свободное творчество (художественность), по Ботки­ну, несовместимо с мыслительностью (идейностью), оно бессознатель­но, таинственно. Поэтому "сознательный Гете" слабее бессознательного Шекспира. Идеал поэта-художника - артист-созерцатель типа Фета.

Легко заметить, что Боткин, подобно Дружинину и Анненкову, возвращается здесь к тому представлению о художественности, которое было свойственно Белинскому "примирительного" периода и ухо­дило своими корнями в эстетику Гегеля и Шеллинга (идею о бессоз­нательности и бесцельности творчества), а также в учении теорети­ков западноевропейского романтизма (братьев Шлегелей и др.).

В свете этого учения понятно и логично резко отрицательное от­ношение Боткина к идее поэта-гражданина. "У нас, - пишет он, - и в прозе, и в стихах сочиняли, чем должен быть поэт; особенно любят изо­бражать его карателем общественных пороков, исправителем нравов, проводником так называемых современных идей. Мнение, совершенно противоречащее и сущности поэзии, и основным началам поэтическою творчества". И Боткин, всячески унижая "утилитарную теорию, кото­рая хочет подчинить искусство служению практическим целям", проти­вопоставляет ей "теорию свободного творчества".

Подытожим. Пафос "эстетической" критики можно выразить положением: нет ничего дороже гармонии, и искусство - единствен­ный орган ее. Именно поэтому оно должно остаться "чистым" от те­кущих социально-политических страстей, забот, коллизий, наруша­ющих гармонический смысл искусства. Однако гармонию (в виде и художественности, и нравственности, и духовности) представители "эстетической" критики понимали весьма отвлеченно и асоциально, что, разумеется, было отражением вполне определенной социальной позиции - позиции реформаторов, противников революционных по­трясений.

"Эстетическая" критика весьма односторонне восприняла на­следие Белинского. Из него была взята ею наиболее догматическая, недиалектическая часть. Напротив, учение о пафосе, в котором диа­лектически сливались непреходящая (эстетическая) и конкретно-ис­торическая (социальная) грани произведения искусства, "эстетиче­ской" критикой не было ни понято, ни продолжено.

В конце 50-х гг. - перед лицом нового течения в литерату­ре, отмеченного всевозрастающей социализацией (социологизацией") и новыми формами художественности, "эстетическая" крити­ка становится объективно все более архаичной.

Вопросы для самостоятельной работы студентов

1. Основные черты эстетической критики, ее формирование и развитие.

2. Литературно-критические взгляды П.В.Анненкова.

3. А.В.Дружинин о пушкинской и гоголевской традиции в русской литературе.

4. В.П.Боткин об «утилитарной теории» и свободном творчестве.

От Masterweb

В России в середине XIX века схлестнулись два философских направления – западничество и славянофильство. Так называемые западники свято верили, что страна должна принять европейскую модель развития, положив в основу либерально-демократические ценности. Славянофилы, в свою очередь, считали, что у России должен быть свой, отличный от западного, путь. В этой статье мы сосредоточим наше внимание на движении западников. Какими были их взгляды и идеи? И кого можно причислить к основным представителям данного направления русской философской мысли?

Россия в первой половине XIX века

Итак, западники – это кто такие? Прежде чем ответить на этот вопрос, стоит хоть немного ознакомиться с социальной, экономической и культурной ситуацией, в которой пребывала Россия в первой половине позапрошлого века.

В начале XIX века Россию ожидало непростое испытание – Отечественная война с французским войском Наполеона Бонапарта. Она носила характер освободительной, и спровоцировала небывалый подъем патриотических чувств среди широких масс населения. В этой войне русский народ не только отстоял свою независимость, но и значительно укрепил позиции своего государства на политической арене. Вместе с тем Отечественная война унесла тысячи жизней и нанесла серьезный ущерб экономике России.

Говоря об этом периоде российской истории, нельзя не упомянуть о движении декабристов. Это были преимущественно офицеры и зажиточные дворяне, которые требовали реформ, справедливых судов и, конечно же, отмены крепостного права. Однако восстание декабристов, состоявшееся в декабре 1825 года, провалилось.

Сельское хозяйство в первой половине XIX века в России по-прежнему носило экстенсивный характер. В то же время начинается активное освоение новых земель – в Заволжье и на юге Украины. В результате технического прогресса во многие отрасли промышленности внедрились машины. В итоге производительность выросла в два-три раза. Значительно ускорились темпы урбанизации: количество городов в Российской империи в период с 1801-го по 1850 год выросло почти вдвое.

Общественные движения в России в 1840-1850-х годах

Общественно-политические движения в России во второй четверти XIX века заметно оживились, несмотря на реакционную политику Николая I. И это оживление во многом было связано с идейным наследием декабристов. На вопросы, поставленные ими, пытались найти ответы на протяжении всего девятнадцатого столетия.

Главной дилеммой, которая горячо обсуждалась в те времена, стал выбор пути развития для страны. И каждый видел этот путь по-своему. В итоге родилось множество направлений философской мысли, как либеральных, так и радикально-революционных.

Все эти направления можно объединить в два больших течения:

1. Западничество.
2. Славянофильство.

Западничество: определение и сущность термина

Считается, что раскол в российское общество на так называемых западников и славянофилов внес еще император Петр Первый. Ведь именно он стал активно перенимать уклады и нормы жизни европейского общества.

Западники – это представители одного из важнейших направлений русской общественной мысли, которое сформировалось на рубеже 30-х и 40-х годов XIX века. Их также нередко называли «европейцами». Русские западники утверждали, что изобретать ничего не нужно. Для России необходимо выбрать тот передовой путь, который уже был успешно пройден Европой. Более того, западники были уверены, что Россия сможет пойти по нему намного дальше, нежели это сделал Запад.

Среди истоков западничества в России можно выделить три главных фактора:

• Идеи европейского Просвещения XVIII века.
• Экономические реформы Петра Первого.
• Налаживание тесных социально-экономических связей со странами Западной Европы.

По своему происхождению западники – это были преимущественно богатые купцы и дворяне-помещики. Встречались среди них также ученые, публицисты и писатели. Перечислим самых видных представителей западничества в русской философии:

• Петр Чаадаев.
• Владимир Соловьев.
• Борис Чичерин.
• Иван Тургенев.
• Александр Герцен.
• Павел Анненков.
• Николай Чернышевский.
• Виссарион Белинский.

Основные идеи и взгляды западников

Важно отметить, что западники вовсе не отрицали русскую идентичность и самобытность. Они настаивали лишь на том, что Россия должна развиваться в фарватере европейской цивилизации. И в фундаменте этого развития должны быть заложены общечеловеческие ценности и личностные свободы. При этом общество они рассматривали в качестве инструмента для реализации отдельно взятого индивида.

К основным идеям западнического движения можно отнести следующие:

• Перенимание главных ценностей Запада.
• Сокращение отставания между Россией и Европой.
• Развитие и углубление рыночных отношений.
• Утверждение в России монархии конституционного образца.
• Ликвидация крепостного права.
• Развитие всеобщего образования.
• Популяризация научных знаний.

В. С. Соловьев и его фазисы

Владимир Соловьев (1853-1900) является ярким представителем так называемого религиозного западничества. Он выделяет три главных фазиса в ходе общего западноевропейского развития:

1. Теократический (представлен римским католичеством).
2. Гуманитарный (выражен в рационализме и либерализме).
3. Натуралистический (выражается в естественнонаучном направлении мысли).

По мнению Соловьева, все эти фазисы в той же последовательности прослеживаются и в развитии русской общественной мысли в XIX веке. При этом теократический аспект наиболее ярко отразился во взглядах Петра Чаадаева, гуманитарный – в работах Виссариона Белинского, а натуралистический – у Николая Чернышевского.

Владимир Соловьев был убежден, что ключевая особенность России состоит в том, что это глубоко христианское государство. Соответственно, русская идея должна быть составляющей частью идеи христианской.

П. Я. Чаадаев и его взгляды

Далеко не последнее место в общественном движении русских западников занимал философ и публицист Петр Чаадаев (1794-1856). Его основной труд «Философические письма» был опубликован в журнале «Телескоп» в 1836 году. Эта работа всерьез всколыхнула общественность. Журнал после данной публикации был закрыт, а сам Чаадаев – объявлен сумасшедшим.

В своих «Философических письмах» Петр Чаадаев противопоставляет Россию и Европу. И фундаментом этого противопоставления он называет религию. Католическая Европа характеризуется им как прогрессивный регион с волевыми и активными людьми. А вот Россия, наоборот, является неким символом инертности, неподвижности, что объясняется излишней аскетичностью православной веры. Причину застоя в развитии государства Чаадаев усматривал еще и в том, что страна была недостаточно охвачена Просвещением.

Западники и славянофилы: сравнительная характеристика

И славянофилы, и западники стремились превратить Россию в одну из ведущих стран мира. Однако методы и инструменты этого преобразования они видели по-разному. Следующая таблица поможет разобраться в ключевых различиях этих двух течений.

В заключение

Итак, западники – это представители одной из ветвей русской общественной мысли первой половины XIX века. Они были уверены, что Россия в своем дальнейшем развитии должна ориентироваться на опыт западных стран. Следует отметить, что идеи западников впоследствии в некоторой степени трансформировались в постулаты либералов и социалистов.

Русское западничество стало заметным шагом вперед в развитии диалектики и материализма. Однако каких-либо конкретных и научно обоснованных ответов на актуальные для общественности вопросы оно так и не смогло предоставить.

Улица Киевян, 16 0016 Армения, Ереван +374 11 233 255