Генри торо жизнь в лесу анализ. Жизнь в лесу. Смотреть что такое "Уолден, или Жизнь в лесу" в других словарях

Генри Дэвид Торо

Уолден, или Жизнь в лесу

ХОЗЯЙСТВО

Когда я писал эти страницы - вернее, большую их часть, - я жил один в лесу, на расстоянии мили от ближайшего жилья, в доме, который сам построил на берегу Уолденского пруда в Конкорде, в штате Массачусетс, и добывал пропитание исключительно трудом своих рук. Так я прожил два года и два месяца. Сейчас я снова временный житель цивилизованного мира.

Я не стал бы навязывать читателю всех этих подробностей, если бы не настойчивые расспросы моих земляков о моей тогдашней жизни, - расспросы, которые иные назвали бы неуместными, но которые мне, при данных обстоятельствах, кажутся, напротив, вполне естественными и уместными. Некоторые спрашивали меня, чем я питался, не чувствовал ли себя одиноким, не было ли мне страшно и т. п. Другим хотелось знать, какую часть своих доходов я тратил на благотворительность, а некоторые многодетные люди интересовались тем, сколько бедных детей я содержал. Поэтому я прошу прощения у тех читателей, которые не столь живо интересуются моей особой, если на часть этих вопросов мне придется ответить в моей книге. В большинстве книг принято опускать местоимение первого лица, здесь оно будет сохранено; таким образом эгоцентричны все писатели, и я только этим от них отличаюсь. Мы склонны забывать, что писатель, в сущности, всегда говорит от первого лица. Я не говорил бы так много о себе, если бы знал кого-нибудь другого так же хорошо, как знаю себя. Недостаток опыта, к сожалению, ограничивает меня этой темой. Со своей стороны, я жду от каждого писателя, плохого или хорошего, простой и искренней повести о его собственной жизни, а не только о том, что он понаслышке знает о жизни других людей: пусть он пишет так, как писал бы своим родным из дальних краев, ибо если он жил искренне, то это было в дальних от меня краях. Пожалуй, эти страницы адресованы прежде всего бедным студентам. Что касается других моих читателей, то они выберут из книги то, что к ним относится. Надеюсь, что никто, примеряя платье на себя, не распорет в нем швов, - оно может пригодиться тем, кому придется впору.

Мне хочется писать не о китайцах или жителях Сандвичевых островов, но о вас, читатели, обитающие в Новой Англии, о вашей жизни, особенно о внешней ее стороне, т. е. об условиях, в каких вы живете в нашем городе и на этом свете: каковы они, и непременно ли они должны быть так плохи, и нельзя ли их улучшить. Я много бродил по Конкорду, и повсюду - в лавках, в конторах и на полях - мне казалось, что жители на тысячу разных ладов несут тяжкое покаяние. Мне приходилось слышать о браминах, которые сидят у четырех костров и при этом еще глядят на солнце, или висят вниз головою над пламенем, или созерцают небеса через плечо, «пока шея их не искривится так, что уже не может принять нормальное положение, а горло пропускает одну лишь жидкую пищу», или на всю жизнь приковывают себя цепью к стволу дерева, или, уподобившись гусенице, меряют собственным телом протяженность огромных стран, или стоят на одной ноге на верхушке столба; но даже все эти виды добровольного мученичества едва ли более страшны, чем то, что я ежедневно наблюдаю у нас. Двенадцать подвигов Геракла кажутся пустяками в сравнении с тяготами, которые возлагают на себя мои ближние. Тех было всего двенадцать, и каждый достигал какой-то цели, а этим людям, насколько я мог наблюдать, никогда не удается убить или захватить в плен хоть какое-нибудь чудовище или завершить хотя бы часть своих трудов. У них нет друга Иола, который прижег бы шею гидры каленым железом, и стоит им срубить одну голову, как на месте ее вырастают две другие.

Я вижу моих молодых земляков, имевших несчастье унаследовать ферму, дом, амбар, скот и сельскохозяйственный инвентарь, ибо все это легче приобрести, чем сбыть с рук. Лучше бы они родились в открытом поле и были вскормлены волчицей; они бы тогда яснее видели, на какой пашне призваны трудиться. Кто сделал их рабами земли? За что осуждены они съедать шестьдесят акров, когда человек обязан за свою жизнь съесть всего пригоршню грязи?

Зачем им рыть себе могилы, едва успев родиться? Ведь им надо прожить целую жизнь нагруженными всем этим скарбом, а легко ли с ним передвигаться? Сколько раз встречал я бедную бессмертную душу, придавленную своим бременем: она ползла по дороге жизни, влача на себе амбар 75 футов на 40, свои Авгиевы конюшни, которые никогда не расчищаются, и 100 акров земли - пахотной и луговой, сенокосных и лесных угодий! Безземельные, которым не досталась эта наследственная обуза, едва управляются с тем, чтобы покорить и культивировать немногие кубические футы своей плоти.

Но люди заблуждаются. Лучшую часть своей души они запахивают в землю на удобрение. Судьба, называемая обычно необходимостью, вынуждает их всю жизнь копить сокровища, которые, как сказано в одной старой книге, моль и ржа истребляют, и воры подкапывают и крадут. Это - жизнь дураков, и они это обнаруживают в конце пути, а иной раз и раньше. Рассказывают, что Девкалион и Пирра создавали людей, кидая через плечо камни:

Inde genus durum sumus, experiens que laborum,
Et documenta damus qua simus origine nati .

(То-то и твердый мы род, во всяком труде закаленный,
И доказуем собой, каково было наше начало).

Или, в звучных стихах Рэли:

From thence our kind hard-hearted is, enduring pain and care,
Approving that our bodies of a stony nature are.

Вот что значит слепо повиноваться бестолковому оракулу и кидать камни через плечо, не глядя, куда они упадут.

Большинство людей, даже в нашей относительно свободной стране, по ошибке или просто по невежеству так поглощены выдуманными заботами и лишними тяжкими трудами жизни, что не могут собирать самых лучших ее плодов. Для этого их пальцы слишком загрубели и слишком дрожат от непосильного труда. У рабочего нет досуга, чтобы соблюсти в себе человека, он не может позволить себе человеческих отношений с людьми, это обесценит его на рынке труда. У него ни на что нет времени, он - машина. Когда ему вспомнить, что он - невежда (а без этого ему не вырасти), если ему так часто приходится применять свои знания? Прежде чем судить о нем, нам следовало бы иногда бесплатно покормить, одеть и подкрепить его. Лучшие свойства нашей природы, подобные нежному пушку на плодах, можно сохранить только самым бережным обращением. А мы отнюдь не бережны ни друг к Другу, ни к самим себе.

Всем известно, что некоторые из вас бедны, что жизнь для вас трудна, и вы порой едва переводите дух. Я уверен, что некоторым из вас, читатели, нечем заплатить за все съеденные обеды, за одежду и башмаки, которые так быстро изнашиваются или уже сносились, - и даже на эти страницы вы тратите украденное или взятое взаймы время и выкрадываете час у ваших заимодавцев. Совершенно очевидно, что многие из вас живут жалкой, приниженной жизнью, - у меня на это наметанный глаз. Вы вечно в крайности, вечно пытаетесь пристроиться к делу и избавиться от долгов, а они всегда были трясиной, которую римляне называли aes alienum, или чужая медь, потому что некоторые их монеты были из желтой меди; и вот вы живете и умираете, и вас хоронят на эту чужую медь, и всегда вы обещаете выплатить, завтра же выплатить, а сегодня умираете в долгу; и все стараетесь угодить нужным людям и привлечь клиентов - любыми способами, кроме разве подсудных, вы лжете, льстите, голосуете, угодливо свиваетесь в клубочек или стараетесь выказать щедрость во всю ширь слабых возможностей - и все ради того, чтобы убедить ваших ближних заказывать у вас обувь, или шляпы, или сюртуки, или экипажи, или бакалейные товары; вы наживаете себе болезни, пытаясь кое-что отложить на случай болезни, кое-что запрятать в старый комод или в чулок, засунутый в какую-нибудь щель, или для лучшей сохранности, в кирпичный банк - хоть куда-нибудь, хоть сколько-нибудь.

Я иной раз удивляюсь, что мы легкомысленно уделяем все внимание тяжелой, но несколько чуждой нам форме кабалы, называемой рабовладением, когда и на юге, и на севере существует столько жестоких и тонких видов рабства. Тяжко работать на южного надсмотрщика, еще тяжелее - на северного, но тяжелее всего, когда вы сами себе надсмотрщик. А еще говорят о божественном начале в человеке! Посмотрите на возчика на дороге: днем ли, ночью ли - он держит путь на рынок. Что в нем осталось божественного? Накормить и напоить лошадей - вот его высшее понятие о долге. Что ему судьба в сравнении с перевозкой грузов? Ведь она работает на сквайра Ну-ка Поживей. Что уж тут божественного и бессмертного? Взгляните, как он дрожит и ежится, как вечно чего-то боится, - он не бессмертен и не божествен, он раб и пленник собственного мнения о себе, которое он составил на основании своих дел. Общественное мнение далеко не такой тиран, как наше собственное. Судьба человека определяется тем, что он сам о себе думает. Найдется ли другой Уилберфорс, чтобы освободить от оков Вест-Индию мысли и воображения? А наши дамы, те готовят к страшному суду нескончаемые вышитые подушечки, чтобы не выказать слишком живого интереса к своей судьбе! Словно можно убивать время без ущерба для вечности!

И. Соколов-Микитов

Есть особенные книги, встречи с которыми для настоящего читателя радостны и благотворны, как живые встречи с мудрыми редкими людьми, память о которых не угасает.

Такова книга американского писателя и мыслителя, тончайшего наблюдателя природы и поэта Генри Дэвида Торо.

«Когда я писал эти страницы - вернее, большую их часть, - я жил один в лесу, на расстоянии мили от ближайшего жилья, в доме, который сам построил на берегу Уолденского пруда в Конкорде, в штате Массачусетс, и добывал пропитание исключительно трудом своих рук. Так я прожил два года и два месяца...»

Этими простыми словами начинается книга, многие страницы которой звучат и в наши дни вполне современно. Писатель Генри Дэвид Торо скончался в 1862 году в сорокапятилетнем возрасте от чахотки. Его жизнь и деятельность необычайны. Торо жил в памятные для Америки времена, когда на юге США открыто процветало рабовладельчество. Писатель Торо был мужественным защитником беглых рабов, у него они обретали защиту и кров. Он был другом своих соседей-индейцев, сохранивших наивные детские черты и поэтические верования в силы природы, обреченных на голод и верное вымирание.

Торо не был отшельником, мрачным и недоступным анахоретом, не изображал из себя сказочного Робинзона. Он неизменно общался с людьми, посещавшими его уединенную хижину, хотя и отчетливо разделял их на глупцов и умных, на достойных и ничтожеств.

Идолопоклонники доллара не признавали Торо, высмеивали его образ жизни, его поведение, называли бездельником и тунеядцем. Книги Торо, естественно, не имели успеха. Их читали лишь самые близкие друзья, редкие единомышленники. Первая книга Торо, напечатанная в количестве тысячи экземпляров, не нашла покупателей. Издатель вернул автору почти весь тираж. Показывая друзьям свою библиотеку, Торо шутил, что эта библиотека почти целиком состоит из его нераспроданных книг.

Как это нередко бывает, слава и признание пришли к Торо лишь спустя полстолетие после его смерти. Только в начале двадцатого века его единодушно признали классиком американской реалистической литературы. Споры о литературном наследии Торо продолжаются по сей день.

Читая книгу, смотря на приложенный к книге портрет, я представляю и вижу самого Торо, его живое лицо, голубые глаза, его руки, умеющие держать топор, лопату и писательское перо. Я как бы сижу в его маленькой хижине на берегу прозрачного Уолденского озера (переводчик неправильно называет это озеро прудом), где пахнет деревом, лесными травами и дымом самодельного очага, слушаю его голос. Он беседует со мной, шутит (все добрые люди умеют шутить: шутка и понимание шутки - верный признак человеческого добродушия и ума).

Вот мы спускаемся к берегу озера, садимся в лодку, заглядываем в прозрачную глубину воды, где у песчаного дна собираются стайки окуней и плотвы, а на середине «бездонного» озера плавает и ныряет, уплывая от нас, одинокая птица гагара... Мы приготовляем удочки и ловим рыбу. Осенью мы наблюдаем, как на озере образуется молодой прозрачный лед. Лежа на нем, приставив к лицу ладони, смотрим, как прилипают ко льду, вмерзают, меняя форму и образуя красивые узоры, поднимаются с озерного дна пузырьки. Ночью и днем слушаем лесные звуки, наблюдаем птиц и зверей, продолжаем беседы у зажженного очага...

Лучшие страницы книги - описания природы. В этих описаниях изумляет точная и тонкая наблюдательность Торо, уменье видеть, слышать и подмечать. От его слуха и зрения не ускользают самые тончайшие звуки, мельчайшие движения и черты, мимо которых проходит тупой и равнодушный человек, превыше всего почитающий собственное благополучие. К подобным людям писатель и мыслитель Торо был беспощаден. Он видел единственное счастье в свободе, в свободном труде, в уменье довольствоваться насущным и малым.

Чистейший лесной воздух и прозрачная озерная вода заменяли ему дорогие вина, которые пили в своих дворцах властители и богачи, пригорщня бобов и орехов - роскошное угощение. Будучи опытным охотником, он навсегда расстается с охотничьим ружьем, а птицы и звери становятся его друзьями, находя приют под кровлей его лесного жилища. В писаниях Торо нет и тени сентиментальности, слащавого ханжества или любования собою, прикрытого красивыми словесами, изяществом и изысканностью слога. Высшим достоинством человека он считает личные качества этого человека: его совесть, стойкость и ум. «Я не считаю праведность и доброту глазным в человеке, - говорит Торо о прославляемых американских филантропах, снисходительно бросавших подачки бедным и безработным, - это лишь его стебель и листья. Сушеные травки, из которых мы делаем лечебные настои... чаще всего их применяют знахари. Мне нужен от человека его цвет и плоды...» Доброта человека на деле, по словам Торо, не должна быть частичным и преходящим актом, но непрерывным, переливающим через край изобилием, которое ничего ему не стоит и которого он даже не замечает. «Нет хуже зловония, чем от подпорченной доброты».

Книга Торо не для «широкого» круга читателей. Легковесный читатель, ищущий удобного и приятного «чтива», в ней не найдет описания увлекательных приключений или изображения любовных сцен. Торо нельзя читать «в один присест», проглатывать, «не жуя». Каждая страница требует размышления. Чем больше вчитываешься в эту книгу, тем живее рисует воображение самого Торо - мужественного, мудрого и чистого человека.

«Я не говорил бы так много о себе, если бы знал кого-нибудь другого так же хорошо, как знаю себя. Недостаток опыта, к сожалению, ограничивает меня этой темой. Со своей стороны, я жду от каждого писателя, плохого или хорошего, простой и искренней повести о его собственной жизни, а не только о том, что он понаслышке знает о жизни других людей: пусть он пишет так, как бы писал своим родным из дальних краев, ибо если он жил искренне, то это было в дальних от меня краях».

Золотые эти слова нам, писателям, следует помнить.

Л-ра: Новый мир. – 1962. – № 9. – С. 266-268.

Уолден, или Жизнь в лесу

Место, где жил Торо, на фотографии 1908 года.

«Уолден, или Жизнь в лесу» (англ. Walden; or, Life in the Woods ) - главная книга американского поэта и мыслителя Генри Дэвида Торо .

Всё необходимое для жизни он обеспечивал самостоятельно, проводя большую часть времени за огородничеством, рыбалкой, чтением классиков, плаванием и греблей. В общей сложности в уединении Торо провёл два года, два месяца и два дня. При этом он не прятался от людей и регулярно общался с жителями Конкорда, включая самого владельца пруда - Эмерсона.

Памятник Торо рядом с прудом

Описание жизни Торо в лесу, впервые опубликованное им в 1854 году, не вполне соответствует действительным обстоятельствам его биографии. Так, главы расположены в хронологическом порядке в соответствии со сменой времён года и создают впечатление, что автор прожил на берегу пруда ровно год.

Своим экспериментом Торо стремился дать понять современникам с их культом материального преуспевания, что хорошо и счастливо жить можно и вне общества, удовлетворяя все естественные потребности собственным трудом. Промышленной революции и зарождающемуся обществу потребления он противопоставил свободу от материальных забот, уединение, самодостаточность, созерцательность и близость к природе.

Wikimedia Foundation . 2010 .

• Уолден, Рики
• Уолденский пруд

Смотреть что такое "Уолден, или Жизнь в лесу" в других словарях:

Уолден-Понд - Уолденский пруд англ. Walden Pond Уолденский пруд весной, 2005 год Координаты: 42.4384, 71.342 … Википедия

Уолден Макнейр - Оригинал Росмэн Народные переводы Мария Спивак Бялко Левитова Death Eaters Пожиратели смерти Пожиратели смерти, Искушённые смертью Упивающиеся смертью (УпСы, Упиванцы) Упивающиеся смертью О … Википедия

Walden Pond - Уолден, лесное озеро в штате Массачусетс, получившее известность по произведению Г Д. Торо. Walden («Уолден, или Жизнь в лесу»). In his chief work, which is subtitled Life in the Woods , Henry David Thoreau tells of his simple, healthy hermitlike … Словарь топонимов США

ТОРО Генри Дейвид - (Thoreau, Henry David) ГЕНРИ ДЭВИД ТОРО (1817 1862), американский писатель и философ. Родился 12 июля 1817 в Конкорде (шт. Массачусетс). За исключением четырех лет в Гарвардском университете (1833 1837) и шести месяцев на Стейтен Айленд в 1843,… … Энциклопедия Кольера

Зелёный анархизм - (или экоанархизм) одно из направлений в анархизме, акцентированное на экологические проблемы. На раннем этапе большое влияние оказали идеи американского анархо индивидуалиста Генри Дэвида Торо и его книга «Уолден, или Жизнь в лесу».… … Википедия

Литературные памятники - «Литературные памятники» (ЛП, разг. Литпамятники; 1948 н.в.) советская, с 1992 российская книжная серия академической художественной и документальной литературы, классической поэзии. Издаётся с 1948 года под эгидой Академии наук СССР; … Википедия

Торо Генри Дейвид - Торо (Thoreau) Генри Дейвид (12.7.1817, Конкорд, штат Массачусетс, ‒ 6.5.1862, Уолден, близ Конкорда), американский писатель, общественный деятель. Сын ремесленника. Окончил Гарвардский университет (1837). Сблизившись с Р. У. Эмерсоном, примкнул… …

Торо - (Thoreau) Генри Дейвид (12.7.1817, Конкорд, штат Массачусетс, 6.5.1862, Уолден, близ Конкорда), американский писатель, общественный деятель. Сын ремесленника. Окончил Гарвардский университет (1837). Сблизившись с Р. У. Эмерсоном, примкнул … Большая советская энциклопедия

Торо, Генри Дэвид - Генри Дэвид Торо Henry David Thoreau … Википедия

АМЕРИКАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА - (см. также АМЕРИКАНСКАЯ ДРАМАТУРГИЯ). Америку освоили англичане, ее языком стал английский, и литература уходила корнями в английскую литературную традицию. Ныне американская литература повсеместно признана как литература самобытно национальная.… … Энциклопедия Кольера

«В феврале 1847 года Торо начал выступать с докладами о своем опыте отшельничества на берегу озера Уолден. Положительные отклики побудили его более интенсивно заняться литературной переработкой переживаний, полученных за время двухлетнего уединения, которое он окончил в сентябре. Он вновь начал жить в доме Эмерсонов , платя за постой помощью по хозяйству».

Ханс-Дитер Клумпьян, Хельмут Клумпьян, Торо, Челябинск, «Урал LTD», 1999 г., с. 33.

В 1854 году Генри Торо написал книгу: Уолден, или Жизнь в лесу / Walden, or Life in the Woods.

Генри Торо «… принадлежал к ничтожному меньшинству американцев того времени, не разделявших всеобщего энтузиазма по поводу золотых перспектив, открывающихся для экономики.

Его скепсис был при этом направлен не столько против оптимистичных прогнозов развития хозяйства, сколько против некритичной веры в то, что бурный экономический рост несёт с собой одни блага. Торо также безжалостно ставил под сомнение ценность трудолюбия янки, которое вывело Новую Англию на первое место среди всех штатов Америки по уровню экономики. За столетие до Герберта Маркузе Торо уже критиковал нарождавшегося «одномерного человека».

Центральное возражение Торо против безоглядного делячества своих земляков звучит просто и ясно:

Недостаточно быть прилежными тружениками - так ведут себя и муравьи; вопрос в том, зачем столь прилежно трудиться?

Этим вопросом подавляющее большинство граждан Новой Англии, конечно, не задавалось, и их старания преумножить собственное благополучие не знали никаких разумных границ. Потому они и воспринимали Генри Давида Торо , которого Эмерсон назвал «единственным в городе человеком, располагающим свободным временем», как никчемного бездельника - как неуспевающего по академическим дисциплинам, сказали бы сегодня.

Как верно понимал Торо, его сограждане исходили из той бессознательно воспринятой установки, что счастье возрастает прямо пропорционально росту материального благополучия. Однако именно это было их фундаментальным заблуждением. Ибо, с одной стороны, удовлетворение растёт тем меньше, чем больше его уже имеется в наличии, а с другой - цель постоянного улучшения материального благосостояния находится в непримиримом противоречии с целью достижения счастья: Главное не то, что большинства предметов роскоши и большей части так называемых жизненных удобств человек может запросто лишиться, но то, что они являются явными препятствиями на пути развития человека в существо высшего порядка. Поэтому и справедлива следующая мысль: ...человек богат ровно настолько, насколько он способен отказаться от того, чем владеет.

Ибо человеку, как единственному существу, наделённому душой и духом, для достижения счастья требуется удовлетворение более высокое, нежели удовлетворение лишь телесных потребностей.

Развитие же экономики способно создать только избыток материальных благ, но не способно дать того духовно-душевного насыщения, которое требуется человеку на основании его специфической природы».

Ханс-Дитер Клумпьян, Хельмут Клумпьян, Торо, Челябинск, «Урал LTD», 1999 г., с. 86-88.

Творчество Генри Торо – реакция индивидуума на новые правила / ограничения, устанавливаемые капиталистическим способом хозяйствования.

содержимое:

В этой книге описана жизнь самого автора, а именно тот период жизни, когда он два года жил в Конкорде на берегу Уолденского пруда, штате Массачусетс. Также в этой книге написаны его мысли о смысле бытия, а еще о способе совмещения духовной и материальной жизни.

Хижину для жилья он построил себе сам, питается тон тем, что добудет себе сам. Авто считает, что современный человек за рамки своих потребностей выходит, он заставляет себя тратить силы и время на то, чтобы заработать деньги и купить на них то, что моно сделать самому, и это стоило бы ему на много дешевле, и затратило бы меньше сил. Если бы человек делал все сам, то он тогда перестал бы быть рабом цивилизации, и было бы у него очень много свободного времени для того, чтобы он развивал себя духовно.

Общество мешает ему погрузиться в серьезные размышления. Еще автор считает, что люди очень много общаются друг с другом, и поэтому не успевают приобрести новой ценности друг для друга. Автор любит одиночество, но отшельником он не является. Самое интересное общение бывает тогда, когда у него собирается небольшое количество людей. В то время пока он ил один в лесу, к нему приходило много людей, больше, чем другой какой-нибудь период его жизни. Авто любит наблюдать за ними.

Автор рассказывает о том, что он очень часто работает с землей, аботу он выполняет только руками, и не использует помощь сельскохозяйственных пособий, так как урожай для него не главное. Духовное состояние жизни для него важнее.
После работы он один раз в два дня ходит в ближайший поселок, чтобы послушать новости. Там он бывает в гостях у знакомых, а ночью возвращается домой. Когда он уходит и дома, то ни когда не запирает дверей, и его еще ни разу не обокрали. Он считает, что если все будут жить так просто как он, то грабежей не было бы, так как грабят тех у кого есть лишнее.

Недалеко от его хижины, кроме Уолдэна, расположены еще несколько прудов. В книге автор описывает их жизнь, как будто они живые. Он навещает некоторые редкие деревья, например: бук, черную березу, или еще какую-нибудь очень высокую сосну. Один раз во время прогулки он заходит в дом ирландца, который очень беден и имеет много детей, и советует тому жить, как живет он, перестать работать на хозяина, а жить жизнью без забот и навстречу идти приключениям. И как считает автор, тогда ирландец сможет побороть свою нужду.

Иногда, он охотится и ловит рыбу. Но он считает, что если человек духовен, то... повзрослев, он должен отказаться от таких занятий. По степенно так делает и автор, он почти совсем отказывается от животной пищи. Так как он считает, что в ней есть что-то нечистое, и это мешает ему сохранить духовных силы и поэтическое чувство. Он вообще не пьет вина, а пьет только чистую воду из пруда. Автор считает, что если и быть пьяным, то только от воздуха. Рядом с ним живет множество животных: прирученная дикая мышь, а еще куропатка со своими детишками.

Он видит драку муравьев, черных и рыжих, и при этом испытывает такое же волнение, как если бы это были люди.
Когда приближается зима автор своем доме выкладывает очаг. Огонь авто тое считает своим другом. По вечерам, глядя на огонь, автор очищает свою души и мысли от плохого, что накопилось за целый день. Зимой люди приходят к нему очень едко. Зато он наблюдает за животными. Около дома он раскидывает картофельные очистки, недозрелые кукурузные початки, а потом с большим интересом наблюдает за повадками кроликов, соек, белок, синиц. Один раз ему на плечо присаживается воробей, и автор это воспринимает это как особое отличие, которое выше чем любые погоны.
Когда зимой пруд покрывается снегом и льдом, на него люди приходят ловить окуней и щук.
В народе, об Уолденском пруде, ходит легенда о том, что пруд не не имеет дна. В начале 1846 г. автор идет измерять глубину пруда, с помощью компаса, цепи и лотом.

Весной пруд оживает, освобождается ото льда. Вся Земля для автора живое существо. Автор считает, что люди обязаны жить в согласии с природой, и к заповедям ее прислушиваться. Человек хочет одновременно все познать, и в тоже время оставить тайну природы неразгаданной. Ему нужно знать о том, что существуют силы, которые превосходят его собственные.
Так подходит к концу один год жизни автора в лесу. Второй год очень сильно на него похож. 6 сентября 1847 г. Автор покидает Уолдэн.

Он уходит из леса, потому что как ему кажется он обязан прожить еще несколько жизней, а не жить по той дороге, которая уже протоптана. Автор считает, что если человек будет идти к своей мечте, то он смело добьется успеха. Также он считает, что чем больше человек будет упрощать свою жизнь, тем проще ему будут казаться всемирные законы, а бедность, слабость, одиночество, для него перестают существовать. Каждый должен своим делом заниматься. и стать тем, кем он был рожден быть. Авто считает, что современный человек долен стать лучшим из пигмеев, и изучать свою собственную душу и заниматься ее совершенствованием