Идейно художественный анализ волшебной сказки. Анализ волшебной сказки по В.Я. Проппу. Анализ сказки "Красная Шапочка"

5.3. Формирование духовного мира школьника в процессе анализа художественного произведения (на примере стихотворения К.Д. Бальмонта «Океан») Методистами замечено, что доступность понимания произведения на уровне наивно-реалистическом достаточно иллюзорна, так как смысл

5.3. Изучение теории литературы как основы для анализа художественного произведения План освоения темы Сведения теоретико-литературного характера в школьных программах (принципы включения в школьную программу, соотнесенность с текстом изучаемого произведения,

У истоков психологического анализа Ф. М. Достоевского (Петербургская поэма «Двойник») Ф. М. Достоевского по праву считают основоположником психологического анализа в русской литературе. Опыты в этой области всех его предшественников (М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, В. Ф.

«Какими же методами может быть достигнуто точное описание сказки? Сравним следующие случаи:

1. Царь даёт удальцу орла. Орел уносит удальца в иное царство (Аф. 171).
2. Дед даёт Сученке коня. Конь уносит Сученко в иное царство (132).
3. Колдун даёт Ивану лодочку. Лодочка уносит Ивана в иное царство (138).
4. Царевна даёт Ивану кольцо. Молодцы из кольца уносят Ивана в иное царство (156); и т. д

В приведённых случаях имеются величины постоянные и переменные. Меняются названия (а с ними и атрибуты) действующих лиц, не меняются их действия, или функции . Отсюда вывод, что сказка нередко приписывает одинаковые действия различным персонажам. Это даёт нам возможность изучать сказку по функциям действующих лиц.

Мы должны будем определить, в какой степени эти функции действительно представляют собой повторные, постоянные величины сказки. Постановка всех других вопросов будет зависеть от разрешения первого вопроса: сколько функций известно сказке?

Исследование покажет, что повторяемость функций поразительна.

Так, и баба-яга, и Морозко, и медведь, и леший, и кобылячья голова испытывают и награждают падчерицу. Продолжая наблюдения, можно установить, что персонажи сказки, как бы они ни были разнообразны, часто делают одно и то же. Самый способ осуществления функций может меняться: он представляет собой величину переменную. Морозко действует иначе, чем баба-яга. Но функция как таковая есть величина постоянная. Для изучения сказки важен вопрос что делают сказочные персонажи, а вопрос, кто делает и как делает, - это вопросы уже только привходящего изучения. функции действующих лиц представляют собой те составные части, которыми могут быть заменены мотивы Веселовского или элементы Бедье. Заметим, что повторяемость функций при различных выполнителях уже давно замечена историками религии в мифах и верованиях, но не замечена историками сказки. Подобно тому, как свойства и функции богов переходят с одних на других и, наконец, даже переносятся на христианских святых, точно так же функции одних сказочных персонажей переходят на другие персонажи.

Забегая вперёд, можно сказать, что функций чрезвычайно мало , а персонажей чрезвычайно много. Этим объясняется двоякое качество волшебной сказки: с одной стороны, её поразительное многообразие, её пестрота и красочность, с другой - её не менее поразительное однообразие, её повторяемость. Итак, функции действующих лиц представляют собой основные части сказки, и их мы прежде всего и должны выделить.

Для выделения функций их следует определить. Определение должно исходить из двух точек зрения. Во-первых, определение ни в коем случае не должно считаться с персонажем-выполнителем. Определение чаще всего представит собой имя существительное, выражающее действие (запрет, выспрашивание, бегство и пр.). Во-вторых, действие не может определяться вне своего положения в ходе повествования. Следует считаться с тем значением, которое данная функция имеет в ходе действия.

Так, если Иван женится на царевне, то это совершенно иное, чем брак отца на вдове с двумя дочерьми. Другой пример: если в одном случае герой получает от отца сто рублей и покупает себе впоследствии на эти деньги вещую кошку, а в другом случае герой награждается деньгами за совершенное геройство и сказка на этом кончается, то перед нами, несмотря на одинаковость действий (передача денег), морфологически различные элементы. Таким образом, одинаковые поступки могут иметь различное значение и наоборот.

Под функцией понимается поступок действующего лица, определенный с точки зрения его значимости для хода действия.

Приведённые наблюдения могут быть коротко формулированы следующим образом:

I. Постоянными, устойчивыми элементами сказки служат функции действующих лиц, независимо от того, кем и как они выполняются. Они образуют основные составные части сказки.

II. Число функции, известных волшебной сказке, - ограничено.

Если функции выделены, то возникает другой вопрос; в какой группировке и в какой последовательности встречаются эти функции? Прежде всего о последовательности. Есть мнение, что эта последовательность случайна. Веселовский говорит: «Выбор и распорядок задач и встреч (примеры мотивов – Прим. В.Я. Проппа) ... предполагает уже известную свободу» (Веселовский 1913, 3).

Ещё резче выразил эту мысль Шкловский : «Совершенно непонятно, почему при заимствовании должна сохраняться случайная последовательность мотивов. При свидетельских показаниях именно последовательность событий сильнее всего искажается» (Шкловский 1925, 23). Эта ссылка на свидетельские показания неудачна. Если свидетели искажают последовательность, то их рассказ бестолков, но последовательность событий имеет свои законы, и подобные же законы имеют и художественный рассказ, Воровство не может произойти раньше взлома двери. Что же касается сказки, то она имеет свои совершенно особые, специфические законы.

Последовательность элементов, как мы увидим ниже, строго одинакова. Свобода в последовательности ограничена весьма тесными пределами, которые могут быть приведены в точности. Мы получаем третий основной тезис нашей работы, подлежащий дальнейшему развитию и доказательству:

III. Последовательность функций всегда одинакова.

Следует оговорить, что указанная закономерность касается только фольклора. Она не есть особенность жанра сказки как таковой. Искусственно созданные сказки ей не подчинены. Что касается группировки, то прежде всего следует сказать, что далеко не все сказки дают все функции. Но это нисколько не меняет закона последовательности. Отсутствие некоторых функций не меняет распорядка остальных. На этом явлении мы ещё остановимся, пока же займемся группировками в собственном смысле слова. Самая постановка вопроса вызывает следующее предположение: если функции выделены, то можно будет проследить, какие сказки дают одинаковые функции. Такие сказки с одинаковыми функциями могут считаться однотипными. На этом основании впоследствии может быть создан указатель типов, построенный не на сюжетных признаках, несколько неопределенных и расплывчатых, а на точных структурных признаках. Действительно, это окажется возможным. Но если мы далее будем сравнивать структурные типы между собой, то получается следующее, уже совершенно неожиданное явление: функции не могут быть распределены по стержням, исключающим друг друга. Это явление во всей своей конкретности предстанет перед нами в следующей и в последней гладах.

Пока же оно может быть разъяснено следующим образом: если мы обозначим функцию, встречающуюся всюду на первом месте, буквой А, а функцию, которая (если она есть) всегда следует за ней - буквой Б, то все известные сказке функции разместятся в один рассказ, ни одна из них не выпадает из ряда, ни одна не исключает другой и не противоречит ей. Такого вывода уже никак нельзя было предугадать. Следовало, конечно, ожидать, что там, где есть функция А, не может быть известных функций, принадлежащих другим рассказам.

Сказки не знают непоправимых несчастий. Они неизменно ставят героев в положение победителей, заставляют слушателей ликовать, когда чудовище повергнуто в прах, а злодей наказан. Люди, создавшие фантастические истории, мечтали о торжестве справедливости, о счастье. Вопреки козням злой мачехи и ее злонравных дочерей Хаврошечка становится счастливой, дочь старика из сказки «Морозко» избавляется от смерти и возвращается домой с подарками.

Ни одна людская обида не остается неотомщенной, безутешное горе в сказках можно развеять, беду поправить. Это и есть то, ради чего складывали волшебные, полные невероятных чудес историей

В иной сказке, по словам Анатолия Васильевича Луначарского, «правда слышится». Это правда отраженных сказками чаяний и ожиданий простых людей. (Данный материал поможет грамотно написать и по теме Смысл волшебных русских сказок. Краткое содержание не дает понять весь смысл произведения, поэтому этот материал будет полезен для глубокого осмысления творчества писателей и поэтов, а так же их романов, повестей, рассказов, пьес, стихотворений. ) Своя правда есть в каждой сказочной истории - в историях Ивана-царевича, Марьи Моревны, Финиста - ясного сокола, Ивана - купеческого сына, Булата-молодца, Царевны-лягушки, Хаврошечки, Аленушки, доброго Мартынки из сказки «Волшебное кольцо» и героев других сказок.

Часто в сказках презираемому и унижаемому человеку даруются благополучие и высокий сан. Сказочники рядят крестьянских сыновей в одежды царей, делают их правителями, которых все любят непритворной любовью за справедливость и доброту. Это мечта о счастье и свободе простого человека.

Серьезный смысл некоторых волшебных сказок давал основания для суждений по самым важным жизненным вопросам. Находясь в изгнании, далеко от России, Александр Герцен написал статью «Русский народ и социализм». Она была опубликована на французском языке. Великий русский революционер рассказал о свободолюбивых стремлениях и борьбе русского народа против произвола и угнетения. Герцен припомнил волшебную сказку об оклеветанной жене: «Очень распространенная в России сказка гласит, что царь, подозревая жену в неверности, запер ее с сыном в бочку, потом велел засмолить бочку и бросить в море.

Много лет плавала бочка по морю.

Между тем царевич рос не по дням, а по часам и уже стал упираться ногами и головой в донья бочки. С каждым днем становилось ему теснее и теснее. Однажды сказал он матери:

Государыня-матушка, позволь протянуться вволюшку.

Светик мой царевич,- отвечала мать,- не протягивайся. Бочка лопнет, а ты утонешь в соленой воде.

Царевич смолк и, подумавши, сказал:

Протянусь, матушка; лучше раз протянуться вволюшку да умереть...

В этой сказке, милостивый государь,- закончил свою статью Герцен, обращаясь к одному из деятелей революционного движения в Европе,- вся наша история».

О чем бы ни заходила речь, сказочники рассказывают так, как будто сами были свидетелями событий. Живая картинность волшебных сказок захватывает воображение. Пришел Иван- крестьянский сын к реке Смородине. Настала полночь. Сырая земля заколебалась, взволновалась вода в реке, подули буйные ветры, закричали орлы на дубах. Это едет двенадцати-главое чудо-юдо. Все головы свистят, все двенадцать огнем-пламенем пышут. Конь у чуда-юда о двенадцати крылах, шерсть у коня медная, хвост и грива железная. Как тут не испугаться, но Иван - крестьянский сын победил чудовище.

Вместе со сказочниками мы уносимся воображением в подземные царства, в поднебесную высь, говорим с солнцем, месяцем, достигаем звезд, попадаем в дремучие леса, переплываем через огненные реки, видим, как гибнет Кощей: смерть его была на конце иглы, а игла - в яйце, а яйцо - в утке, а утка - в гнезде, а гнездо - на дубу, а дуб - на острове, а остров - в океане-море. Зловещие гуси-лебеди служат бабе-яге.

Лесные звери и гады тоже у нее на посылках. Ведьма обращает княгиню в утку. Из неведомых стран прилетает в сад Жар-птица и клюет царские яблоки. Серый волк везет на себе Ивана-царевича, помогает ему, а когда Ивана убивают злые братья, заставляет ворона принести живую воду, чтобы воскресить убитого хозяина-друга. Чудесная дудка выговаривает правду о погубленной сестрице. Влезает в коровье ушко сирота - вылезает из другого и становится красавицей, а вся ее работа уже поделана. Лесной владыка Мороз одаривает терпеливую крестьянскую девушку свадебными подарками. Прилетают на взморье двенадцать голубиц и обращаются в красавиц: плещутся они в море и не замечают, что одежду одной из них унес царевич. Лягушка превращается в царевну и пляшет на царском пиру: махнет рукавом - делается озеро, махнет другим - плывут по озеру белые лебеди. Мир волшебной сказки - мир необычайный, удивительный. Его красота волнует. Первое знакомство с ним оставляет неизгладимый след в душе на долгие годы - на всю жизнь.

При всем том сказочники учили различать правду и ложь, выдумку и реальность. «Свадьба была веселая»,- говорится в конце одной из сказок. Был пир, сказочник сам был на том пиру, пил мед-пиво, но вот «по усам текло, а в рот не попало». Сказочная выдумка не обманывает несбытовым. Сочетание выдумки и правды, чуда и чувства реальности ведомо лишь подлинно высокому искусству. Сказочники знали значение мечты, фантазии, вымысла в жизни людей. Сказки внушали дух уверенности, бодрости, радостного приятия жизненной борьбы за справедливость. И в этом их социальная ценность.

Волшебные сказки тем успешнее достигают этой цели, что радуют разум, как радует глаз затейливый рисунок. Веселое сочетание слов, развлекательный характер, особый тон делают волшебные сказки ярким образцом искусства, родственного раскрашенным коням и баранчикам из глины, тонким узорам народной вышивки, причудливым деревянным игрушкам.

Нет твердой границы, которая отделяет бытовую сказку от волшебной, равно как и от сказок, в которых действуют животные. Это потому, что все сказки, в сущности, говорят об одном и том же, хотя и по-разному. В отличие от волшебной сказки бытовая сказка ироничнее, насмешливее. Шутка тут пронизывает всю историю.

Поймал Емеля в проруби щуку. В благодарность за возвращенную свободу она научила его говорить чудодейственные слова: «По щучьему веленью, по моему хотенью». Емеля тут же на реке произнес их - и ведра с водой сами поднялись в гору, пришли в избу, сами стали на лавку и капли не расплескали. Топор у Емели сам стал колоть дрова, а дрова пошли и в печь сложились.

Чудеса бытовых сказок - нарочитая выдумка, насмешка, но, как и в других сказках, они не бесцельны. Емеля-дурачок никому не желает зла, а люди вокруг него суетятся, ловчат, хитрят. И хотя им очень хочется быть и знатными и богатыми, но их минует удача. Удачливым становится Емеля: его, а ни кого другого, полюбила царская дочь - и сделался Емеля богат и знатен. Дурачок Емеля, как и похожий на него такой же «дурачок» Иванушка,- «иронический удачник». Смысл этих бытовых сказок не в прославлении дурачества, а в осуждении мнимого ума тех, кто кичится своим превосходством, не ценит простодушия, честности, доброты. Сказочники не видят ничего хорошего в том, что один человек обманет другого, возьмет верх над ним, схитрит, захочет поживиться чужим, солжет.

Напоминает сказку о Емеле сказка об удачливом солдате. Зазевался он в Петербурге на мосту и упал в Неву. Случилось это как раз против Зимнего дворца - и стояла царевна на балконе. Откуда ни возьмись, явились мышь, жук и рак. Они солдата из реки вытащили. Мышь солдата разула, жук портянки выжал, а рак клешни расставил да на солнышке портянки принялся сушить. Глядела-глядела царевна Несмеяна - и вдруг рассмеялась. А до этого не мог ее никто рассмешить. Солдата, по условию, объявленному царем, тут же на царевне женили. Повторилась история «иронического удачника», только на особый лад.

Совсем иная сказка о том, как крестьянин разделил за столом гуся: гусь почти целиком ему достался, а барин и его семья получили кое-что: крылья, голову, лапки, задок. Барин, однако, не рассердился: уж больно угодил ему крестьянин словами, которыми сопроводил дележ.

Батрак Шабарша уселся на берег вить веревку; любопытно стало чертям, послали чертенка-мальчика в черной курточке, в красной шапочке узнать, зачем Шабарша веревку вьет. Читатели легко узнают в Шабарше героя пушкинской сказки про попа и работника: тут почти все, как в сказке у поэта,- и бег наперегонки, и кидание дубины за облако, и другие действия героев. Пушкин по достоинству оценил сказку народа - сохранил ее смысл, украсив изложение блеском своего гения.

Молодой Мороз хотел было заморозить мужика, да не смог: не пронял его - крестьянин стал дрова рубить и согрелся. А еще и досталось от него Морозу: забрался Мороз в сброшенный во время работы полушубок - сделал его лубок лубком; взял мужик полено подлиннее и посучковатее и ну бить по полушубку, чтобы сделать его мягким. Едва Мороз спасся: думал - пропадет.

В бытовых сказках ирония и шутка часто становятся беспощадной сатирой. Жало этих сказок направлено против попов, бар, царских чиновников, судей барских и царских лакеев. Народ мстил угнетателям. Убил, говорит одна из таких сказок, крестьянин ненароком злую барскую собаку. Суд решил лишить его «человеческого звания»: заставили его жить у барина, лаять и охранять барское добро. Что делать? Стал мужик у барина жить, лаять по ночам, но пришло время - и мужик «вставил барина лаять. Ехали они темным лесом, боязно стало барину, крестьянин указал на сухое дерево-кокорину и сказал:

Медведь! Теперь лай сам, а то медведь съест.

И барин залаял.

Завистливый поп захотел поживиться за счет крестьянина, говорит другая сказка, вздумал отобрать у него найденный клад. Надел козлиную шкуру на себя, подошел под окно и потребовал от крестьянина добро. Решил хмужичок-бедняк, что сам черт явился к нему за червонцами. Отдал деньги, поп их унес, но только с той поры козлиная шкура приросла к попу, осталась на нем. Во всех таких сказках священнослужители изображены корыстными, лицемерными посягателями на крестьянское добро.

Занимательны и веселы сказки о неумных, болтливых и легкомысленных женщинах, о глупцах, но не мнимых, а настоящих. Захотелось одному мужику есть. Купил он калач и съел. Не наелся - купил другой. И другой калач его не насытил. Купил третий, а все есть хочется. Купил баранку - съел, стал сыт. Тут ударил мужик себя по голове и сказал:

Экой я дурак! Что ж я напрасно съел столько калачей. Мне бы надо сначала съесть одну баранку.

Вошел в пословицу топор, который варил находчивый солдат. Явную нелепицу, которую "выдумывают с целью извлечь пользу, называют «кашей из топора». Стало присловьем и выражение: «Хорошо, да худо»; на эту тему есть особая, другая сказка, откуда это выражение и перешло в нашу обиходную речь.

Такие сказочные истории очень схожи с анекдотами. Они и кратки, как анекдоты, и не менее их остроумны. Лгун Хлыст сказал богачу, у которого заночевал:

Что это у вас за дома! Вот у нас дома-то: курицы с неба звезды склевывают.

Дружок Хлыста - Подлыгало прибавил:

Да, так... Я видел: у нас петух волочил полмесяца, как краюшку.

В бытовых сказках выражены острый иронический смысл и та шутка, в которой блещет ум народа.

В сборник включены образцы русского сказочного фольклора. Среди детских изданий это едва ли не самая полная книга. В ней читатели найдут весьма характерные, типичные сказки. Они представлены в писательских обработках и редакциях, но таких, которые удерживают художественное своеобразие народных сказок. Это касается в первую очередь сказок, обработанных в прошлом веке знаменитым издателем сказок Александром Николаевичем Афанасьевым, великим педагогом Константином Дмитриевичем Ушинским, Львом Николаевичем Толстым, а также советским писателем Алексеем Николаевичем Толстым. Некоторые тексты взяты из научных сборников и подвергнуты незначительной редакционной правке (к примеру, опущены малоупотребительные, местные слова, которые -здесь будет уместным это отметить - нередко опускали и сами сказочники).

В сборнике помещен список устаревших и местных, малопонятных слов, сохраненных в тех случаях, когда их замена другими, более понятными, повлекла бы за собой утрату художественного своеобразия. Словарь облегчит понимание сказок, поможет уяснить некоторые важные оттенки их разговорного стиля.

Нет сомнения, что чтение народных сказок доставит читателю много счастливых минут. Как на крыльях, они унесут его в воображаемый мир, не раз заставят дивиться богатству народной выдумки, а тем, кто станет размышлять о прочитанном, откроется и глубокий смысл народной фантазии. Сказки - умное чудо, сотворенное художественным гением народа, «чудо чудное, диво дивное», как говорят сказочники о своих творениях.

Функции волшебных сказок В.Я. Пропп обратил внимание на действия сказочных персонажей и обозначил
их термином «функция». Под функцией понимается поступок действующего
лица, определенный с точки зрения его значимости для хода действия.
В своем труде «Морфология сказки» В.Я.Пропп выявил следующие элементы:
I. Постоянными, устойчивыми элементами сказки служат функции
действующих лиц, независимо от того, кем и как они выполняются. Они
образуют основные составные части сказки.
II. Число функции, известных волшебной сказке, - ограничено (31).
III. Последовательность функций всегда одинакова.

На основе обобщения различных фольклорных источников, Пропп выявил следующие сказочные функции:

Сюжет

Действующие лица сказки:

Функции сказки «Царевна-лягушка»

Анализ волшебной сказки «Перышко Финиста-Ясна Сокола»

Почему детям так нравятся сказки? Как сознание ребенка, нетронутое наукой, пытается объяснить все происходящее вокруг посредством волшебства, так и фольклорное сознание помогало человеку в те далекие времена наполнить окружающий мир смыслом, объясняя явления вокруг через веру во что-то сверхъестественное. Особенностями религиозного мировоззрения того времени являются: анимизм, тотемизм, фетишизм, магия. Данные ранние формы верований мы, сами того не зная, встречали с самого детства во всех русских народных сказках. Подробнее остановиться на каждой из форм мне представилась возможность на примере сказки «Перышко Финиста-Ясна Сокола».

Уже в начале сюжета мы встречаемся со знакомой цифрой «три», она же нас и будет сопровождать на протяжении всей сказки (три дочери, старик три раза в город ездил, три пары башмаков, три посоха, три просвиры, три старушки-сестры, три дня ходила Марьюшка к Финисту, три дня они в церковь ездили). Другие числа также знакомые: «за тридевять земель в тридесятом царстве», обозначающие пространство почти непостижимое, далекое, связанное с потусторонним миром. Связь с этим миром можно отметить и в следующем моменте: Марьюшка просит перышко Финиста-Ясна Сокола, а ее сестры обыденные, мирские вещи: прослеживается противопоставление как бы между двумя разными мирами («мифологическая оппозиция»: человеческий мир и неведомое, необъяснимое).

Кто же такой Финист – Ясный Сокол, чье перо так необходимо главной героине? В имени героя присутствуют названия двух разных птиц: Финиста и Сокола. Известно, что для «русского свадебного фольклора типичен образ сокола – жениха. В славянской мифологии сокол таинственно связан со стихией огня и культом очага, который со временем стал культурным символом семейного благополучия. Особый интерес представляет первая составляющая имени - Финист. Здесь перед нами искаженное на русский лад название одной из самых легендарных птиц, известной в мифологии разных народов. Греки называют ее Феникс, китайцы Фэн-хуан, египтяне – Вену (Бенху, Бенну). Согласно легендам, Феникс – чудесная птица, живущая удивительно долго, пятьсот и более лет» (Крячко А. А.). Рассматривая же более в широком смысле, а именно, само превращение человека в животного, то нужно отметить связь с тотемизмом.

В исследуемой сказке можно предположить следующее: стремление Марьюшки к обладанию заветным перышком Финиста выражает собой извечную тягу человеческой души к чему-то непостижимому, вечному. «С точки зрения сказочной мудрости бытие такого рода часто открывается через обретение цельности в супружестве, для которого необходимы жертвенность и самоотверженность. Перышко – символ такой любви и самоотдачи». Заполучив же свое заветное перышко, героиня дает ему свободу: «Полетай во чистом поле, погуляй до поры до времени». Думаю, образы ветра, полета, самой птицы связаны с представлениями о птице, как о душе. Отсюда и связь с анимизмом. «Укройте от темной ночи» просит каждую из трех старушек Марьюшка, виден страх перед оковами ночи и опять же одушевление сил природы.

Отрицательные персонажи, которые присутствуют во всех сказках, есть и здесь, так по вине корысти своих сестер Марьюшка лишается своего «друга милого» и вернуть она его может, только преодолевая тягостные преграды. Мотив преграды можно увидеть во всех волшебных сказках. Во всех случаях "Тридесятое царство" осмысляется как мир, который, несомненно, соседствует с миром героев, но путь, к которому не прост и полон испытаний. Железные башмаки, чугунные посохи, просвиры каменные олицетворяют ту ношу, которую понесла героиня для того, чтобы достичь своего счастья. Здесь олицетворяется скорее более позднее религиозное мировоззрение, связанное с терпимостью, которое будет вознаграждено. (Помимо данного момента есть еще те, которые указывают на позднее появившуюся религию, а точнее праздник Пасхи, церковь, просвирня). Итак, в сказке мотив путешествия в другой мир, в отличие от мифологических представлений, в которых такого рода путешествие считается посмертным, является указанием единственно верного пути к своему счастью.

Свойство хранить, оберегать от бед или приносить удачу объяснялось присутствием в предмете волшебной, чудодейственной силы либо пребыванием в ней какого-нибудь духа (фетишизм – зачарованная вещь). «С мифологической точки зрения перемещение к иному миру и движение в нем возможно только при помощи медиаторов – посредников, которым открыты "двери" между мирами. В волшебных сказках такого рода посредниками бывают антропоморфные и зооантропоморфные персонажи». Функция дарителя (в нашем случае это антропоморфные персонажи - три сестры-старушки) в сказках заключается в передаче герою чудесного средства, предмета, с помощью которого тот достигает желаемого. В данной сказке к фетишам я отнесла: серебряное донце, золотое веретенце, серебряное блюдо и золотое яичко, золотое пяльце да иголочка. В какой-то момент они принесли удачу главной героине, помогли получить ей желаемое и добиться своего счастья.

В мире, куда попадает Марьюшка, преодолев преграды, живет просвирня, опять же прослеживается связь с мифологическими представлениями: женское – злое начало. В этом царстве Финист не летает, он находится в забвении, что указывает на то, что это царство держит его в плену. Таким образом, героиня, судя по всему, оказывается в мире преисподней, и Марьюшке необходимо решить трудную задачу: «открыть суженному "дверцу" между мирами».

Магия - пробуждение Финиста (слеза обожгла). Подробнее о значении «обжигающей слезы»: «любовь – "горячая", "пламенная" - связывается мифологическим сознанием с огнем. Огонь – стихия и очищающая и разрушающая. Так, пламенной силой любви могут быть разрушены злые чары, и душа, очищенная от их действия, пробуждается от забытья». В сказке о Финисте такой пробуждающей силой, являющей любовь, служат слезы. Сквозь сон слышит речи, сонное зелье – сон как пространство между мирами. К магии также можно отнести появление золотой кареты и преображение главных героев.

Итак, сказка все же требует внимательного и вдумчивого отношения: помимо развлекательной и воспитательной составляющих, присутствует и познавательная: в ней можно найти отголоски истории, узнать о мыслях и мировоззрении наших далеких предков.