Михаил коцюбинский. Цена прозрения, украинская литература, Михаил Коцюбинский, новелла Смех — ВКурсе.ua последние новости В грешный мир

По-видимому, в украинской литературе никто до Михаила Коцюбинского с такой психологической достоверностью не писал о внутреннем мире художника. Среди его творческого наследия выделяются посвященные этой проблеме новеллы «Цвет яблони» и « Intermezzo». В украинской литературе всегда был в почете самая первая, священная обязанность писателя — служить народу. Нередко его декларировали с избыточным пафосом. В « Intermezzo » нет ни одного пафоса. Есть искренняя исповедь человека, который имеет умение к письму и любовь к людям и чувствует себя обязанным делать честно дело своей жизни: писать об этих людях. Но у него, как и у кого-либо другого, есть предел терпению и силам. А люди идут. Каждый несет свои хлопоты, несчастье и слезы. Наступает время, когда мозг отказывается все это воспринимать, а сердце — чувствовать. И художник взрывается отчаянием: «Меня утомили люди. Мне надоело быть там, где вечно толкутся те создания, кричат, суетятся и мусорят. Откройте окна! Проветрите жилище! Выбросите вместе с мусором и тех, которые мусорят. Пусть войдут в дом чистота и покой».

Всегда продолжается эта вечная драма художника, который отдает себя людям: невозможность уединения и покоя. Есть еще сон, этот спаситель и даритель отдыха, но он уже не помогает. Потому что даже сквозь закрытые веки художник видит людей, целые потоки людей, которые идут мимо него и о чем-то кричат, плачут, шепчут. Они врываются в его сон и опять хотят исповеди, опять требуют внимания. Художник — это совесть людей, которая принимает на себя все человеческие боли. Он пишет о них и переживает каждый раз их трагедии. Это служение тяжелое и изнурительное. На него имеет право тот, кто способен чувствовать неурядицы окружающего мира и боль ближнего. А когда художника (как героя новеллы) побеждает апатия, а ночью нервное истощение превращает его сон в сплошной бред, то он не имеет права писать. С неподдельным ужасом писатель вспоминает о том, как однажды, читая о целом ряде повешенных, заел это сообщение сливой. «Так взял, знаете, в пальцы замечательную сочную сливу... и услышал во рту приятный сладкий вкус... Вы видите, я даже не алею, лицо мое белое, как и у вас, потому что ужас высосал из меня всю кровь...». И тогда художник понял, что ему просто необходимо убежать от людей. Куда угодно, только бы не видеть и не слышать их гомона. Город отпускает его в безграничность полей. Он так тяжело привыкает к тишине.

Она наваливается внезапно и глушит его. Пересказчик еще долго не может поверить в возможность покоя. Долго еще слышатся ему ночью чьи-то вскрики, стоят над головой чьи-то мрачные тени. Наконец тревога и усталость оставляют его растрепанную душу. Художник чувствует себя так, словно между створками зернышка: одна половина — зелень степи, вторая, — небесная голубизна, а внутри — солнце, словно жемчужина. Тень человека не становится между ним и солнцем. Его душа наливается силами, покоем, уверенностью. Солнечное сияние и неземная жаворонковая игра на невидимой арфе, кукушкино «ку-ку» каждое утро и прохлада воды колодезя — все это как бальзам на глубокие раны его уставшего впечатлительного сердца. Настоящий художник не может долго находиться в покое. Спустя некоторое время его призвание обязательно заставит вспомнить о труде. Настоящий художник не принуждает себя служить людям. Творить для них — это непобедимое желание...

Герой новеллы, измученный и истощенный, желает забыть о человеческих несчастьях, и ему это удается. Однако наступает время, когда художник опять чувствует, что готов встретиться с человеческой болью. Он встречает среди поля человека и уже не хочет убегать от него. Напротив, он слушает. Его рассказ берет за живое, и художник чеканит в памяти каждое слово. Он должен писать об этих обездоленных, потому что кто, как ни он, скажет миру правду о них. Да, в лирической форме непосредственного переживания, Коцюбинский изображает тяжелый крест художника, который служит народу.

Новелла «Intermezzo» — одна из лучших произведений М. Коцюбинского — написана в сутки наибольшего разгула реакции. Каждый день приносил писателю печальные вести. Все это вместе с тяжелым трудом на службе, постоянными материальными лишениями подрывало здоровье Коцюбинского. 18 июня 1908 Коцюбинский поехал в село Кононовка, чтобы отдохнуть. В своих письмах он рассказывает, как хорошо на него влияет природа, одиночество. Этот период жизни писателя, впечатления, вынесенные из Кононовка, легли в основу написания произведения.
Этому произведению предшествовала философско-психологическая новелла «Цвет яблони» и цикл стихотворений в прозе «Из глубины», темой призвание художника, его обязанности перед народом.

Итак, новелла «Intermezzo» — закономерное явление в творчестве великого художника слова. Она является следствием его размышлений над вопросами о назначении литературы, о моральном облике художника. Это яркая и глубокая ответ тем, кто стремился свести литературу к роли барской забавы, лишить ее большой общественно-воспитательной силы.
«Intermezzo» — слово итальянское, в буквальном переводе означает «перемена». Так называли в XVII веке небольшое музыкальное произведение, который выполнялся в перерыве между актами трагедии, а позднее — оперы. Этим термином со временем стали называть и самостоятельные фортепианные пьесы. Коцюбинский употребил термин «Intermezzo» в переносном смысле.
Это не просто перерыв, передышка лирического героя произведения на лоне природы. Во время этой передышки он слушал симфонию поля, хор жаворонков — музыку природы, которая оздоровило его, дала вдохновение для новой работы и борьбы.
Богатый внутренний мир лирического героя раскрывается в его размышлениях и чувствах. «Я слышу, как чужое существование входит в мою, как воздух, через окна и двери, как воды притоков в реку. Я не могу разминуться с человеком. Я не могу быть одиноким », — искренне признался он.
Лирический герой имеет автобиографические черты, но он не тождественен Коцюбинском. Он воплощает идейно-этические качества всех лучших художников своей эпохи.
Лирический герой проникается судьбой обиженного народа, который бросает к своему сердцу, «как к собственному тайнике, свои страдания и свои боли, разбитые надежды и свое отчаяние.
Впечатлительная душа героя переполнена страданиями. Художник-патриот горячо любит родную землю, тонко чувствует ее красоту. Лирический герой глубоко любит природу, но человека — превыше всего.
Герой Коцюбинского упивается красотой природы. «Полные уши имею того странного шума поля, того шелестом шелка, того непрерывного, как текучая вода, пересыпки зерна. И полные глаза сияния солнца, потому что каждая былинка берет от него и обратно возвращается отраженный от себя блеск ».

В мире природы лирический герой особенно любит солнце, которое сеет в его душу золотой посев — любовь к жизни, человека, свободы.
Солнцетрадиционный образ свободы, новой жизни. Именно такой смысл имеют размышления лирического героя о мрак и солнце. Мрак — символ угнетения и насилия. Солнце — желанный гость героя. Он собирает его «из цветков, из смеха ребенка, из глаз любимой», создает его образ в своем сердце и сетует идеалом, который ему светит.
Новелла «Intermezzo» с ее лирическим героем дали новое славное имя Коцюбинскому — солнцепоклонники.
Образ крестьянина — это воплощение народного горя. Недаром «сквозь него» художник увидел все ужасы села в эпоху наибольшего разгула реакции — безземелья, хроническое голодание, болезни, водку, индивидуализм, провокации, страдания людей в тюрьмах и в ссылке.
Крестьянин — типичный образ сельской бедноты, которая во время революции 1905 года «голыми руками хотела землю взять». За участие в революции он год сидел в тюрьме, а теперь раз в неделю становой бьет его в лицо. В зеленом море хлебов крестьянин имеет только каплю, маленький клочок земли, из которого не может прокормить пятерых детей голодных.
Образ «обычного мужика» со всеми его страданиями олицетворяет народ, за счастье которого художник должен бороться своим художественным словом.
Новелла Коцюбинского «Intermezzo» отрицает теорию о независимости художника от общества, она образно утверждает, что невозможно жить в обществе и быть свободным от него. В этом произведении ярко выражено идейно-эстетические взгляды М. Коцюбинского, всех передовых художников того времени.
Это произведение — одна из величайших в украинской и во всей мировой литературе.
«Intermezzo», как справедливо отметил Л. Новиченко, «занимает в творчестве Коцюбинского, возможно, такое же место, как мы отводим« Памятник »в творчестве Пушкина,« Завещание »в поэзии Шевченко, потому что в нем находим уже сильный и яркий идейно-эстетический манифест найзаловитниших взглядов на художника и его отношение к народу, на искусство и его общественную роль ».

Михаил Михайлович Коцюбинский (Михайло Михайлович Коцюбинський) - украинский писатель, общественный деятель, классик украинской литературы.

Родился в г. Виннице в семье мелкого чиновника. Отец - Михаил Матвеевич, мать - Гликерия Максимовна Абаз; кроме Михаила у них было ещё четверо детей - два брата и две сестры. Детство и юность будущего писателя прошли в городах и селах Подолья, куда переводили отца по службе. Образование получил в Барской начальной школе (1875 - 1876) и Шаргородском духовном училище (1876 - 1880). В училище 12-летний Михаил влюбился в девушку старше него на 4 года, этот эпизод заставил его сильнее засесть за учёбу, дабы чего-то достичь и привлечь её внимание. Сильное впечатление в этот период на Михаила произвели книги Тараса Шевченко , Марко Вовчок , так что он сам захотел стать писателем.

После окончания училища в 1880 году Коцюбинский поехал в Каменец-Подольский, намереваясь учиться в университете, но эта мечта не осуществилась. В 1881 году семья Коцюбинских, вернулась в Винницу. Коцюбинский смолоду занимал активную гражданскую позицию, пропагандировал революционные и освободительное идеи и в 1882 году был арестован за связь с народовольцами. На квартире Коцюбинских было сделано несколько обысков, а после освобождения Подольское жандармское управление установила за Михаилом тайный надзор.

Из-за тяжёлого материального положения семьи юноше так и не удалось продолжить образование: мать ослепла, впоследствии, в 1886 году, умер отец. Ответственность за семью из четверых человек легла на плечи Михаила. В 1886-1889 годах он даёт частные уроки и продолжает учиться самостоятельно. В 1891 году экстерном сдаёт экзамен при Винницком реальном училище на народного учителя, продолжает заниматься репетиторством.

Вначале 1890-х часть молодой украинской интеллигенции, проникнутая либерально-просветительскими идеями, образовала «Братство тарасовцев», с участниками которой Коцюбинский некоторое время поддерживал связи. В 1892-1896 годах Коцюбинский был в составе Одесской филлоксерной комиссии, боровшейся с вредителем винограда - филлоксерой. Богатая творческими достижениями пятилетняя служба в филлоксерной комиссии стала периодом интенсивного роста писателя: работа в сёлах Бессарабии дала ему материал для написания цикла молдавских рассказов, затем писатель работал в Крыму, который зажигал творческое воображение чувствительного к экзотике Коцюбинского.

Оставив работу в комиссии в 1897, Михаил Михайлович предпринимает безуспешную попытку устроиться на работу в Чернигове, где он надеялся получить должность заведующего книжным складом в Черниговской губернской земской управе. После этого Коцюбинский временно поселился в Житомире, где с ноября 1897 по март 1898 занимал различные должности в редакции местной газеты «Волынь». В 1898 году Михаил Михайлович наконец переезжает в Чернигов, где сначала занимал должность делопроизводителя при земской управе, временно заведовал столом народного образования и редактировал «Земский сборник Черниговской губернии». В сентябре 1900 года устроился в городском статистическом бюро, где работал до 1911 года. В Чернигове женился на Вере Устиновне Дейше, дворянского роду, с которой познакомился ещё в конце 1894-го в Киеве на первом съезде «Громады». Здесь выросли его дети - Юрий, Оксана, Ирина и Роман. Сын Юрий - украинский советский государственный и партийный деятель, был членом первого советского правительства Украины, репрессирован; остальные дети тоже так или иначе связаны с советской властью.

Еженедельно в доме писателя собиралась литературная молодёжь города. Сюда приходили такие известные в будущем писатели и поэты, как Василь Блакитный , Николай Вороной, Павло Тычина .

Была в жизни писателя ещё одна женщина - Александра Ивановна Аплаксина, младше его на 16 лет. Его многочисленные письма к ней - более 300 - стали важным источником информации к биографии писателя. Отношения Коцюбинского с Аплаксиной закончились с 1907 года, когда из анонимного письма о них узнала жена писателя.

Впоследствии М. Коцюбинский стал путешествовать. Он объездил бо́льшую часть Европы, в частности побывал в Австрии, Германии, Италии, Швейцарии. Это был не только «зов его души», но и потребность в лечении, его мучили астма и туберкулез. Он часто посещал итальянский остров Капри, где проходил лечение.

В 1911 году «Общество сторонников украинской науки и искусства» назначило М. Коцюбинскому пожизненную стипендию в размере 2000 рублей в год, чтобы он мог уволиться со службы. Однако писатель чувствовал себя всё хуже. Последний раз находясь в больнице М. Коцюбинский узнал о смерти лучшего друга, композитора Н. В. Лысенко. А вскоре, весной 1913 года, умер и сам писатель. М. Коцюбинский был похоронен на Болдиной горе в Чернигове, любимом месте его ежедневных прогулок.

Коцюбинский - один из самых оригинальных украинских прозаиков. Кроме украинского и русского он знал девять иностранных языков, среди которых греческий, крымскотатарский, цыганский; но главным источником обогащения языка литературы он считал общенародную речь. Коцюбинский одним из первых в украинской литературе осознал потребность её реформирования в направлении современной европейской прозы. Его творчество всегда было предметом споров литературных критиков. До сих пор некоторые исследователи модернизма Коцюбинского осторожно называют его импрессионистом в литературе.

Коцюбинский начал пробовать свои силы в литературе рано, брался за поэзию, переводы, очерки, но вскоре главным полем его писательской деятельности, настоящим призванием, становится художественная проза. Из первых опытов Коцюбинского-прозаика до нас дошли рассказы «Андрей Соловейко, или Ученье свет, а неученье тьма» (написан в 1884), «21-го декабря, на введение» (1885), «Дядя и тётя» (1885). Печататься начал в 1890 году - львовский детский журнал «Дзвінок» (Звонок) опубликовал его стихотворение «Наша хатка». В том же году побывал во Львове, установив творческие контакты с местными литераторами и издателями, в частности Иваном Франко . Поездка положила начало постоянному сотрудничеству Коцюбинского в западноукраинских изданиях. В начале 1891 года он поехал в с. Лопатинцы на Винничине, где совместил работу домашнего учителя в семье местного служащего (бухгалтера сахарозавода) с началом серьёзной литературной работы. Только за 1891 год из-под его пера вышли рассказы «Харитя», «Ёлочка», «Пятизлотник», повесть «На веру», стихотворная сказка «Завистливый брат».

Первый сборник автора, всего из трёх рассказов («Харитя», «Ёлочка», «Маленький грешник»), вышел в начале 1985-го в Чернигове. Повесть «На веру», из-за проблемной на то время морально-этической подоплёки произведения, автор изначально подписывал при подаче рукописи в издательство псевдонимом Захар Козуб.

Годы пребывания Коцюбинского на правительственной службе в Молдавии и Крыму дали жизненный материал для его произведений «Для общего блага», «Посол чёрного царя», «Ведьма», «В узах шайтана», «Дорогой ценой», «На камне», «В грешный мир», «Под минаретами». Одним из свидетельств того, что Коцюбинский своими произведениями молдавско-крымского цикла выходил за пределы локальных проблем, является то, что его повесть «Для общего блага» была напечатана в переводе на русский язык в журнале «Жизнь» (1899, кн. 12).

Важным моментом мировоззренческо-писательской эволюции Коцюбинского был рассказ «Куколка». В «Куколке» Коцюбинский предстал выдающимся мастером психологического анализа. Сосредоточение внимания на психологических коллизиях становится определяющей чертой его творчества. Романтично-возвышенная, героическая тональность объединяет произведения на темы из прошлого украинского народа - «На крыльях песни» и «Дорогой ценой».

Новелла «Цвет яблони» была в украинской литературе новаторской

М.М. Коцюбинский

В ГРЕШНЫЙ МИР

Новелла

Перевод с украинского Е. Егоровой

Там, за горами, давно уже день и сияет солнце, а здесь, на дне ущелья, царит еще ночь. Простерла синие крылья и тихо укрыла вековые боры, черные, хмурые, неподвижные, которые обступили белую церковку, словно монахини малое дитя, и взбираются кольцом по скалам все выше и выше, один за другим, один над другим, к клочку неба, такому маленькому, такому здесь синему. Бодрый холод наполняет эту дикую чащу, холодные воды стремятся по серым камням, и пьют их дикие олени. В синих туманах шумит Алма, и сосны купают в ней свои косматые ветви. Спят еще великаны-горы под черными буками, а по серым зубцам Бабугана, как густой дым, ползут белые облака.

На дне ущелья тихо, пасмурно. Лишь слабые, жалобные звуки монастырского колокола печально раздаются в долине...

Монастырь уже не спит. Из кельи матушки игуменьи выбежала келейница и металась по подворью как угорелая. Сестра Аркадия, скромно опустив ресницы над постным лицом, спешила к матушке с букетом роз, еще мокрых от росы; ее провожали недобрые взгляды встречных монашенок. Из летней кухни столбом валил дым, и послушницы в темных одеждах бродили по двору, ленивые и заспанные. В белой часовенке, где в каменную чашку стекала чистая, целебная вода, ровно горели, словно золотые цветы, свечи, зажженные кем-то из богомольцев.

Две послушницы гнали коров на пастбище. Старый монах, оставшийся на приходе с того времени, как монастырь был превращен в женский, худой, сгорбленный, иссохший, точно вырытый из земли, тащился в церковь. Еле передвигая дрожащие ноги и стуча по камням посохом, который ходуном ходил в его сухой руке, он метал на коров последние искры из потухших глаз и бранился:

У-у, проклятые!.. нагадили... женского пола!..

И тыкал вслед им посохом.

Послушницы посмеивались.

Из окна матушки казначеи выглянуло бледное, виноватое лицо с большими глазами, окруженными синевой, с растрепанными волосами, без клобука.

Опять матушке Серафиме видение было,- тихо сказала младшая послушница, переглянувшись со старшей.

Синие глаза у старшей грустно улыбнулись.

Гнали стадо высоко, к вершинам, на горное пастбище. Слегка покачивая рыжими боками, взбирались по крутым тропинкам коровы, за ними шли сестры. Впереди младшая - Варвара, крепкая, коренастая девка, за ней Устина, тонкая, хрупкая, в черной одежде, совсем как монахиня. Лес обступал их - холодный, печальный и молчаливый. На них надвигались черные буки, одетые трауром теней, седые туманы со дна обрывов, росистые травы, холодные скалы. Над головами катились волны холодной черной листвы. Даже синие колокольчики сеяли холод на травы. Каменная дорожка, словно тропа дикого зверя, петляла по склонам горы туда и сюда, все выше и выше. Пестрые мраморные стволы буков сползали с дороги вниз, точно обваливались, и расстилали темную крону уже у самых ног. Цепкие корни сплетались в клубки и ползли по горам, как змеи. Монашенки шли дальше. С одного места им удалось увидеть дно ущелья, маленькую церковку и белые домики, где жили сестры. В церковке пели. Женские голоса, чистые, высокие и сильные, словно ангельские хоры, тянули священную песню. Она так странно звучала вверху, под черным куполом.

Устина остановилась. Затихшая, просветленная, слушала пение.

Пойдем,- сказала Варвара,- уже поздно... Матушка игуменья велела малину собирать, когда возвратимся из лесу...

Устина вздохнула.

А тишина, правда, стояла немая. Камешек, скатившись из-под копыта коровы, сухая ветка, задетая ногой, издавали такой треск, словно что-то огромное рушилось в горах и рассыпалось. Эта тишина раздражала: хотелось вскрикнуть, зашуметь, хотелось ее спугнуть.

Дальше попадались уже сосны, старые, рыжие, косматые. Их длинные ветви спускались в пропасти, как руки. По сухим иглам скользила нога. Сосновые шишки, большие и пустые, катились под ноги или глядели из травы десятками глаз на поникшие головки синих колокольчиков.

А матушка игуменья и сегодня сердитая,- сказала Варвара.- Давно ли помирилась с матушкой казначеей... плакали, целовались, и снова подняли шум... Зовет вчера к себе матушку Серафиму: «Ты, говорит, снова за свое? Ты снова против меня бунтуешь сестер? A-а! я знаю, они тебя больше любят, чем меня,- я, видите ли, деспот, мучу всех, на работе изнуряю, голодом морю... Я лучше ем, я себе рыбу покупаю, я все варенье с чаем съела... я... я... Я всем покажу! Я здесь игуменья... Всех прогоню, расточу мерзкое племя, рассею по свету...» А сама пожелтела, палкой стучит об пол, и клобук, прости господи, съехал набок... Ну, матушке Серафиме сразу ясно стало, чьих рук это дело. Она и говорит: «Это все Аркадия наплела...» Зовут Аркадию. Та - глаза в землю, голову набок - и я не я... это, верно, Секлета... Зовут Секлету... Та плачет, клянется... Потом Секлета при всех сестру Аркадию лгуньей и шпионкой назвала... Чуть не подрались...

Новелла «Intermezzo» - один из лучших произведений Г. Коцюбинского. Его можно считать лирическим монологом самого автора. Замысел написать такое произведение возник в писателя во время отдыха в селе Кононивка на Полтавщине. Поводом к написанию и темой произведения послужили события 1905 года. Художественно освещая тему революции и ее поражения, Г. Коцюбинский высказал свое идейно-эстетичное кредо: литература - явление естетики, но она призвана до изображение « верной картины разных сторон жизнь» и его глубокого философского, социального, психологического, исторического осмысления

Лирический герой произведения - художник, писатель. Уставши многочисленными «надо», бесконечными « тебе нужно», он пробует вырваться из железных рук города, убежать подальше от человеческой боли, ужаса, грязи, от бытовой банальности. От безмиру человеческой боли и тревоги герой ощущает нарастание своего эмоционального отупения, неестественного духовного равнодушия. Человеческое горе, ужас переполнили его душу и он не воспринимает их как зло. Он привык к ним. А это для писателя недопустимо. Поэтому хочется «заслонить уха», «запереть свою душу», «кричать: здесь вход не свободный». Именно поэтому он побросает город, людей, их тревоги и идет у безлюдья, тишину и чистоту. Среди роскошной природы имеет намерение (хоть и не высказывает этого) восстановить силы. Здесь минуют дни его «Intermezzo» (отдыха). Однако ужас преследования не сразу побросает лирического героя. Почти как психологический срыв воспринимается его поведение в пустом доме Даже здесь он не заверении) в том, что «не отклонятся двери… так немножко, с легким скрипением и из неизвестной тьмы, такой глубокой и бесконечной, не начнут выходить люди… все те, что составляли в мое сердце, как к собственному укрытию, свои надежды, гнев и страдания или кровавую жестокость зверя». И когда перед глазами проходят все вбитые и повишани, что из них «вытекла кровь в маленькую дырку от солдатского шарика», те, что их «завивали в белые мешки, качали на веревках в воздухе, а потому составляли в неважно прикрытые ямы, откуда вас выгребали собаки…»,- тогда сознается в найганебнишому, недопустимому для художника: «Вы видите, я даже не краснею, лицо мое белое, как и у вас…». Лирический герой знает причины своего психологического залога: «…ужас высосал из меня всю кровь. Я не имею уже капли горячей крови и для тех мертвецов, среди которых вы идете, как кровавый призрак. Проходите! Я устал!».

И время и мир природы, в котором «сомкнулись краями две половины - одна зеленая, вторая голубая - и заперли в себе солнце, словно жемчужину» (полная изолированность от людей), постепенно начинают лечить его утомленную душу. Тонкий знаток красоты природы, ее художник, он любуется «соболиной шерстью ячменей», «шелком колосистой волны срибноволосого овса», «голубой рекой лена», «волнистыми позвоночниками пшеницы», «белой пеной гречки». Его душа вбирает у себя всю привабу нив в июне и исполняется положительными эмоциями. С наслаждением по целым дням лирический герой слушает небесные пения птиц, наблюдает, как жаворонки «бросают с неба на поле свою сверлящую песню».

Красота природы - найчаривниша и най могущественная сила «И песня имеет в себе что-то отравляющее. Будит жадность. Чем больше слушаешь, тем более хочется слышать», - высказывается лирический герой о своем искреннем увлечении птичьими хорами

Философское осмысление могущества природы и красоты наблюдаем при спивставлений ее величия с «нуждающейся кучкой соломенных стрих» села, что его «обняли и здушили зеленые руки». К сожалению, в это сравнение часто вносился классовый подтекст, которого в произведении Г. Коцюбинского нет.

Восстановив силы, покой своей души, лирический герой ловит себя на мысли о возможности встречи с человеком, ее горем. Но это его уже не пугает. И встреча состоялась. Она прозвучала диссонансом к прекрасным дням короткого отдыха на лоне роскошной природы. Крестьянин рассказывал, а фантазия художника дорисовывала «груду черных соломенных стрих», «девушек в туче пыли, которые возвращают из чужой работы», «бледных жинок..,», «…детей вперемешку с голодными псами». Это была реальная картина украинского села. Писатель не воспринимал ее как чужую беду, не ограждался от нее. Наоборот - встреча с крестьянином враз зажгла душа глубоким сочувствием к человеческому горю, к голодным детям, которых « почему-то не забрала горячка», к крестьянину, которого « раз в неделю становой бьет по лицу» за то, что хотел иметь землю и во время революционных событий заявил о своем праве на нее. И более всего лирического героя повелели «Intermezzo» поражает продажность и измена: «Был тебе приятель и единомышленник, а теперь, может, продает тебя украдкой. Оторвешь слово, как кусок сердца, а он бросит его собакам». Умом и сердцем, преисполненным любви, сожаления сопереживания за людей, которые « в темноте жрут друг друга», лирический герой хочет изменений. Он хочет, чтобы были «молния и гром». «Пусть освежится небо и земля, Пусть потухнет солнце и засеет Другое».

С такими настроениями художник идет снова к людям