Николай Фёдорович Фёдоров. Чем знаменит русский философ Федоров Николай Федорович

Русский религиозный мыслитель и философ-футуролог, один из основоположников русского космизма.

Николай Федорович Федоров родился 26 мая (9 июня) 1829 года в селе Елатомского уезда Тамбовской губернии (ныне в ). Он был внебрачным сыном князя Павла Ивановича Гагарина (1798-1832) и получил фамилию крестного отца.

С 1836 года Н. Ф. Федоров учился в Шацком уездном училище, в 1842-1849 годах - в Тамбовской гимназии. В 1849 году он поступил на юридический факультет Ришельевского лицея в Одессе, но в 1851 году был вынужден оставить лицей из-за смерти дяди, князя Константина Ивановича Гагарина, платившего за обучение.

В 1854-1867 годах Н. Ф. Федоров преподавал историю и географию в различных уездных училищах. С 1868 года жил в . В 1869-1874 годах работал помощником библиотекаря в Чертковской библиотеке, с 1874 года в течение 25 лет был библиотекарем Румянцевского музея. По воскресеньям он вел в музейном помещении дискуссионный клуб, который посещали многие выдающиеся современники. Круг интеллектуального общения Н. Ф. Федорова включал , B. C. Соловьева, .

После выхода в отставку Н. Ф. Федоров был вынужден вернуться на службу: с 1899 года и до конца жизни он работал в читальном зале библиотеки Московского архива Министерства иностранных дел.

Н. Ф. Федоров скончался в 15 (28) декабря 1903 года и был похоронен на кладбище Скорбященского монастыря.

Сочинения Н. Ф. Федорова вышли уже после его смерти под редакцией учеников Н. П. Петерсона и В. А. Кожевникова под названием «Философия общего дела» (том 1 - 1906, том 2 - 1913). Пафос творчества философа - в обосновании идеи преодоления смерти. Смерть - главное зло мира, она может быть побеждена именно человеком, который должен отказаться от иллюзорных представлений о смерти как неизбежном «природном» явлении. Но для этого должен измениться сам человек, его отношение к другим людям, к обществу и природе. В мире господствует вражда, поддерживающая отношения «неродственности». Н. Ф. Федоров писал о «зооморфизме» основных исторических типов человеческого общества, поскольку все они строились на эгоизме и бесконечной борьбе друг с другом различных классов, социальных групп и индивидов. Объединить людей в «общем деле», по его убеждению, может чувство долга и любви по отношению к предкам, к «отцам», ко всем умершим людям. «Вереница смертей» будет прекращена, а все когда-либо жившие люди должны быть воскрешены после вступления человечества в историческую фазу «регуляции» космических процессов.

«Автоматический» научный и социальный прогресс сам по себе, по мнению Н. Ф. Федорова, не дает человечеству шансов на спасение и решает лишь отдельные проблемы. В то же время философ возлагал большие надежды на науку и ученых как особое «сословие», способное сыграть решающую роль в борьбе со смертью. Общественным идеалом Н. Ф. Федорова была т.н. «психократия», социальные отношения должны полностью определяться нравственными принципами и прежде всего «супраморализмом» (долгом воскрешения). Философ считал себя христианским мыслителем, хотя натуралистические тенденции его учения и трактовка им догматики давали основания для упреков в «неортодоксальности» и отклонении от традиции.

В ХХ веке идеи Н. Ф. Федорова вдохновляли создателей русской космонавтики, в частности -

15.12.1903 (28.3).– Умер Николай Федорович Федоров, автор "Философии общего дела"

"Философия общего дела" и "рай на земле"

Николай Федорович Федоров (26.5.1829–15.12.1903) был оригинальным философом-футурологом, мечтавшим воскресить всех умерших людей, когда-либо живших на земле: с помощью науки собрать их рассеянные молекулы и атомы, чтобы «сложить их в тела отцов». Однако миллиарды воскрешенных не уместятся на Земле, поэтому Федоров предлагал заселить ими другие планеты. Так родился замысел освоения космического пространства. Федоров положил начало так называемому русскому космизму – религиозному проекту освоения человечеством космоса как Божия замысла с приближением таким образом к Богу. Утопическое учение Федорова, изложенное в книге "Философия общего дела", содержит многие верные нравственные составляющие, однако в целом его оптимистические фантазии, граничащие с гностицизмом, каббалой, теософией, оккультизмом, – противоречат христианскому учению о смысле мiроздания и о конце земного мiра.

Будущий философ родился 26 мая 1829 г. в селе Ключи Тамбовской губернии (ныне Сасовский район Рязанской области) как внебрачный сын князя П.И. Гагарина, получил фамилию крестного отца. В 1849 г. по окончании гимназии в Тамбове поступил на юридический факультет Ришельевского лицея в Одессе, проучился там три года, затем был вынужден оставить лицей ввиду смерти дяди К.И. Гагарина, платившего за обучение. В 1854 г. получил учительский аттестат в Тамбовской гимназии и был определен преподавателем истории и географии в Липецкое уездное училище. С октября 1858 г. преподавал в Боровском училище Тамбовской губернии и затем периодически в других городах.

В1867–1869 гг. он давал частные уроки в Москве. В 1869 г. устроился помощником библиотекаря в Чертковской библиотеке (первая в Москве общедоступная библиотека, положившая начало Исторической), а с 1874 г. в течение 25 лет работал библиотекарем Румянцевского музея, в последние годы жизни – в читальном зале Московского архива Министерства иностранных дел. В библиотеке Румянцевского музея (будущей РГБ) Федоров первым составил систематический каталог книг. Там же после трех часов дня (время закрытия музея) и по воскресеньям был дискуссионный клуб, который посещали многие выдающиеся современники.

Федоров вел аскетическую жизнь, старался не владеть никаким имуществом, значительную часть жалования раздавал своим "стипендиатам", от прибавок к жалованию отказывался, всегда ходил пешком. Он отказывался фотографироваться и не позволял нарисовать свой портрет – единственный портрет Федорова был написан тайно Леонидом Пастернаком. Умер философ в 1903 г. от воспаления легких, похоронен на кладбище Скорбященского монастыря (на углу Новослободской улицы и Вадковского переулка, сейчас там машиностроительный университет "Станкин").

Необычное учение Федорова своей высокой нравственной целью победы над смертью уже в земном мiре, глубиной этических требований как долга перед прошедшими поколениями, идеей "регуляции природы", привлекало многих современников. Во время работы в Боровском уездном училище Федоров познакомился с Н.П. Петерсоном, одним из преподавателей в яснополянской школе . Позже, работая библиотекарем, был знаком с К.Э. Циолковским, которого хотел сделать своим "пансионером", и оказал влияние на его мiровоззрение. В 1878 г. с учением Федорова в изложении Петерсона познакомился , которого мысли философа "заинтересовали" как близкие по духу. В 1880-х и 1890-х гг. Федоровым регулярно общался философ , написавший: «Прочел я Вашу рукопись с жадностью и наслаждением духа, посвятив этому чтению всю ночь и часть утра, а следующие два дня, субботу и воскресенье, много думал о прочитанном. "Проект" Ваш я принимаю безусловно и без всяких разговоров… Со времени появления христианства Ваш "проект" есть первое движение вперед человеческого духа по пути Христову. Я со своей стороны могу только признать Вас своим учителем и отцом духовным… Будьте здоровы, дорогой учитель и утешитель». Влияние Федорова заметно в работе Соловьева «Об упадке средневекового мiросозерцания». В это же время с Федоровым регулярно общался и Л.Н. Толстой, говоривший: «Я горжусь, что живу в одно время с подобным человеком» (но позже они разорвали отношения из-за резко антицерковных и антиправительственных позиций Толстого).

При жизни Федорова его работы не публиковались, они были собраны и изданы в 1906–1013 гг. его друзьями и учениками В.А. Кожевниковым и Н.П. Петерсоном под наименованием "Философия общего дела". С этой книги Федорова начинается так называемый "русский космизм", различные аспекты которого представлены в XX веке именами таких ученых и философов, как В.И. Вернадский, А.Л. Чижевский, в литературном творчестве А. Платонова и многих советских писателей. Литературовед-декадент А. Волынский (Хаим Флексер) восторгался: «Федоров – единственное, необъяснимое и ни с чем не сравнимое явление в умственной жизни человечества… Рождением и жизнью Фёдорова оправдано тысячелетнее существование России. Теперь ни у кого на земном шаре не повернется язык упрекнуть нас, что мы не бросили векам ни мысли плодовитой, ни гением начатого труда…».

Веря в безконечность эволюции разума, космисты выдвинули идею нового сознательного этапа развития и творческого преобразования земного мiра и заселения всей Вселенной, спасения ее от энтропийной смерти научными усилиями человечества, победы духа над материей, устранения всех несовершенств, зла и его высшего проявления – смерти. В этом русле "регуляции природы", экологии и освоения космоса в конце XX века в России интерес к творчеству и идеям Федорова снова возрос. В Москве в конце 1980-х годов было создано Общество им. Н.Ф. Федорова. В Музее-читальне им. Федорова регулярно работает научно-философский семинар, где идеи Федорова обсуждают физики и биологи, философы и литературоведы, политики и бизнесмены. В 1988 году в г. Боровске, где в одной и той же школе с интервалом в 30 лет работали Федоров и Циолковский, были проведены Первые Всесоюзные Федоровские чтения. Традиция Федоровских чтений стала регулярной, а в 2003 г. был проведен Международный Конгресс в Белграде "Космизм и русская литература. К 100-летию со дня смерти Н.Ф. Федорова".

И Федоров и многие его последователи основывали свои философские и нравственные идеи на христианстве. Однако с точки зрения православного богословия эти идеи были хилиастическим "религиозным позитивизмом", верой в человеческое создание "рая на земле" и его распространении на весь космос при игнорировании Царства Божия, будущего воскресения всех людей и их различной посмертной судьбы. Учение Федорова было родственно всем вариантам "рая на земле", имевшим в Новое время масонско-иудейскую основу.

Приведем ниже оценку "Философии обшего дела" видным православным ученым (в кавычках внутри текста он приводит слова самого Федорова):

«Учение Федорова есть своеобразная форма религиозного позитивизма, утонченная форма «позитивной религии». И, строго говоря, ничто не изменится, если в нем умолчать о Боге (как многие из продолжателей Федорова теперь и поступают)…

Говорят, Федоров был церковным человеком. Но его мiровоззрение, «в большинстве своих предположений», не было христианским вовсе, и с христианским откровением и опытом резко разногласит. И это скорее идеология, чем действительная вера… «Христос есть воскреситель и христианство есть воскрешение; завершением служения Христа было воскрешение Лазаря…» Это не случайная обмолвка. Христос и был для Федорова только величайшим чудотворцем, которому духи и стихии повинуются. Таинство Креста оставалось для него закрытым, – «и самая крестная казнь, и смерть Христа были лишь безсильным мщением врагов воскрешения и врагов Воскресителя…» Вифания, где воскрешен был Лазарь, для Федорова выше Назарета, и Вифлеема, и самого Иерусалима…

У Федорова остается одно прикладное христианство без основного. Его «проект» нисколько не выводит за пределы «слишком человеческого». И не в христианском Откровении источник его вдохновений. Федоров исходит из других преданий и традиций. Он строит какое-то «новое христианство»…

Словесно Федоров как будто в церковности и в православии. Но это только условный исторический язык. У Федорова совсем не было интуиции «новой твари» во Христе, он не чувствовал, что Христос есть «потрясение» для природного порядка и ритмов. О Христе он говорит очень редко, мало и неясно, в каких-то бледных и неубедительных словах. Строго говоря, у Федорова нет никакой христологии вовсе…

В его «проектах» нет вовсе потусторонности, есть прямое нечувствие преображения…

Строго говоря, у Федорова была одна всепоглощающая тема, один навязчивый замысел. Это – тема о смерти. И этот замысел – воскрешение мертвых. И вот в том, что Федоров говорит о смерти и воскресении, поражает его нечувствие. Странно сказать, но в смерти он не чувствовал тайны не почувствовал в ней темного жала греха. Для Федорова то была скорее загадка, чем тайна, и неправда больше, чем грех. И эту загадку смерти он почти что исчерпывает в пределах морали и евгеники. «Воскрешение предков», восстановление родовой полноты и цельности, восстановление естественного и психологического братства, – этим и исчерпывается для него духовная сторона победы над смертью. В природе «воскрешение» означает только переключение и обращение энергии, означает разумную регуляцию процессов. Сам Федоров подчеркивал, что ничего «мистического» здесь нет и быть не должно. И всеобщее Воскресение он представляет себе, как некое возвращение к здешней жизни, только в восстановленной полноте рода…

Нечувствие греха (только «недомыслие!») искажало для Федорова все перспективы. Он не мог вместить в свою систему и осмыслить само понятие спасения, – «спасаться» собственно было не от чего…

У человека есть только один действительный враг, с которым Федоров и призывал бороться, предполагая, что у человека есть силы этого врага побороть, ­– это – природа или смерть... И это враг только временный…

Природа слепа и в этой своей слепоте губительна и смертоносна. Но стихия сильна, пока не обуздана. Сильна, пока не силен человек, пока он не прозреет. И человек сильнее природы, и он призван овладеть природой, обуздать и обратить в покорное орудие смысла и разума. Тогда и смерть прекратится…

Интересует Федорова собственно только судьба человеческого тела. И ведь именно через тело человек и сращен с природой… Но остается совсем неясно, какова же судьба души?.. Остается и то неясным, что же есть смерть?.. Остается неясным, кто умирает и кто воскресает, – тело или человек?..

О загробной жизни умерших Федоров едва упоминает. Он говорит больше об их могилах, об их могильном пpaxе. И весь феномен смерти в изображении Федорова сводится собственно к тому, что поколения вытесняют одно другое, что слишком коротки сроки жизни, и вся совокупность человеческих поколений не может осуществиться сразу. Смерть в его понимании есть только натуральный изъян, недоразвитость природы и мiра. «Нет смерти вечной, а устранение смерти временной – наше дело и наша задача…» Потому и врачевание против смерти предлагается натуральное, в пределах природы, силами человека и природы, без всякого трансцензуса, без благодати. «Нужно еще прибавить, что воскрешение, о котором здесь говорится, есть не мистическое, не чудо, а естественное следствие успешного познания совокупными силами всех людей слепой, смертоносной силы природы…».

Главное же в том, чтобы возвратить или возстановить свою власть над собственным телом…

Человек «должен вновь овладеть своим телом изнутри, – должен настолько познать себя и мiр, чтобы иметь возможность производить себя из самых основных начал, на которыя разлагается человеческое существо». И это умение «воспроизводить себя» предполагает соответственную власть и над всяким человеческим телом, над материей вообще, «познание и управление» всеми молекулами и атомами внешнего мiра, - ибо весь мiр есть прах предков. Извлекать частицы умерших тел придется из сидерических далей, из теллурических глубин…

Для Федорова здесь вопрос стоит именно о собирании и сочетании частиц, о складывании разложившегося («сложить в тела отцов, какие они имели при своей кончине»)…

Он... ожидает, что от такого обращения и рационализации мiр оживет и воскреснет, станет безсмертным. «Обращая влияние земной массы в сознательный труд, объединенный род человеческий даст земной силе, управляемой разумом и чувством, следовательно силе живоносной, преобладание над слепыми силами других небесных тел и соединит их в одном живоносном деле воскресения…»

Тогда и откроется «трудовой рай»...

В этом странном религиозно-техническом проекте хозяйство, техника, магия, эротика, искусство сочетаются в некий прелестной и жуткий синтез. ...

Божественному действию он противопоставляет человеческое. Он благодати противопоставляет труд. Одно вместо другого. Мiр замкнут в себе…

«Знанием вещества и его сил восстановленные, прошедшие поколения, способные уже воссозидать свое тело из элементарных стихий, населят мiры и уничтожат их рознь… Земля станет первой звездой на небе, движимой не слепой силой падения, а разумом, восстановляющим и предупреждающим падение и смерть. Не будет ничего дальнего, когда в совокупности мiров мы увидим совокупность всех прошедших поколений … Этот день будет дивный, чудный, но не чудесный, ибо воскрешение будет делом не чуда, а знания и общего труда…»

С этим гуманистическим активизмом у Федорова связано условное понимание эсхатологических пророчеств Библии, как предупреждений и предостережений, обращенных педагогически к воображению и воле людей. Они говорят только о том, что случилось бы под условием человеческого неделания…».

«Духовно ослепляя человека, даже считающего себя христианином, хилиазм в корне извращает все православное христианское мiровоззрение... Но что самое страшное: настроенные так, вопреки учению Церкви (кроме верховодов и заправил этой ереси, прекрасно понимающих, что они делают, куда идут и ведут других), иногда даже не знают, что они принимают участие отнюдь не в устроении Царства Божия на земле, а – в подготовке Царства Антихристова. Ведь, по предречению ряда Святых Отцев, идеей установления благоденственного и мирного жития на земле, полного изобилия и благополучия, под громким названием "Царства Божия", будет прельщать христиан и привлекать их симпатии к себе не кто иной, как Антихрист.

Итак, вот кому в конечном итоге служат эти современные еретики – нео-хилиасты!

Неужели в нынешнее время это может быть кому-то еще неясно?..»

( . "Святый праведный отец Иоанн Кронштадтский – обличитель современной ереси "нео-хилиазма".)

Николай Фёдорович Фёдоров

Фёдоров Николай Федорович - русский мыслитель, представитель русского космизма. Усматривая основное зло для человека в смерти, порабощённости его слепой силой природы, выдвинул идею регуляции природы средствами науки и техники. Высшая цель регуляции - воскрешение предков («отцов»); путь к нему лежит через овладение природой, переустройство человеческого организма, освоение космоса и управление космическими процессами. Воскрешение, достижение бессмертия мыслится Федоровым как «общее дело» человечества, ведущее к всеобщему братству и родству, к преодолению всякой «вражды» - разрыва между мыслью и делом, «учёными» и «неучёными», богатством и бедностью, городом и деревней. Философские идеи Федорова вызывали большой интерес у Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, В. С. Соловьева; с ними связаны научно-философские идеи К. Э. Циолковского. Ф. оказал влияние на литературное творчество А. П. Платонова и Н. А. Заболоцкого.

Биографическая справка: Фёдоров Николай Федорович был внебрачным сыном князя П. И. Гагарина и пленной черкешенки. Учился в Ришельёвском лицее в Одессе. В 1854—68 гг. учительствовал в уездных городах. В 1874—98 был библиотекарем Румянцевского музея. Николай Федорович внёс большой вклад в развитие русского книговедения. Вёл аскетическую жизнь, считал грехом всякую собственность, даже на идеи и книги, и поэтому ничего не опубликовал. Избранные отрывки и статьи Федорова под названием "Философия общего дела" (т. 1, Верный, 1906; т. 2, М., 1913) были изданы его учениками.

В России сегодня идеи Фёдорова развивает и распространяет фёдоровское движение. В Москве действует Музей-библиотека Н. Ф. Федорова (в помещении Центральной детской библиотеки N 124): ул. Профсоюзная д. 92, 335-57-22. В музее регулярно проходят философские семинары (отчёт об одном из них).

Основные идеи Николая Федорова

1. Бог дал человеку Разум для того, чтобы управлять Природой и преодолевать стихийность ее развития.
2. Природа несовершенна, в ней властвуют смерть и болезни.
3. Причина несовершенства природы - отказ человека “владеть” (управлять) землей (“первородный грех”). Лишившись руководства Разума, Природа стала деградировать.
4. Задача человека регуляция и спасение всего природного от Смерти.
5. Современное человечество не готово к спасению Природы, т. к. само оно разрушается. Причины упадка человечества следующие:
   1. “Культ Жен” - постоянное стремление к похоти и рождению (а за рождением естественно следует смерть).
   2. “Людоедство” - круговорот веществ в Природе приводит к тому, что мы, по сути, питаемся останками своих предков.
   3. Культура - процесс вырождения. Общество разделилось на ученых и неученых, что способствовало возникновению города и деревни, а затем богатых и бедных.
6. Только путем сплочения Человечества можно победить Смерть, овладеть Природой и воскресить Предков и получить Бессмертие. Для этого надо просвещать сельское население, соединить мысль с делом, принести Разум в управление природой.
7. Сплочение Человечества и развитие Науки приведет к тому, что мы сможем победить Смерть и воскресить наших Отцов (все поколения Предков), избавившись, таким образом, от “культа Жен”, и рождения как источника новой смерти.
8. Процесс воскрешения - процесс физико-химический, поскольку наше тело есть машина, а душа - продукт деятельности мозга.
9. Процесс воскрешения невозможен без остановки процесса рождения. Чтобы стать бессмертным, надо не рождаться (“сделаться не рожденным”) и отказаться от всякого чувственного влечения.
10. Процесс воскрешения - процесс длительный и постепенный.
11. Воскрешенный человек становится духовно-материальным. Однако он избавляется от части физических параметров и может свободно перемещаться в межзвездном пространстве.
12. Поскольку, если воскресить все поколения Предков, места на Земле не хватит, необходимо Освоение Космоса. Кроме того, частицы предков частично улетают в космическое пространство, поэтому необходимо организовать их поиск. Возможность нахождения таких частиц объясняется тем, что часть несет в себе свойства целого.
13. По мере овладения законами Природы, Природа станет “органом” человека. Процесс воскрешения будет менять взаимодействие человека с Природой: будет одержана победа над Смертью, исчезнут эпидемии, человечество не будет нуждаться в пище. Кроме того, исчезнут понятия времени и пространства, поскольку человек сможет “парить” везде и всегда.
14. Сам процесс воскрешения стал возможен благодаря жертве Христа. Именно Христос сделал возможным воскрешение и вечную жизнь. Кроме того, т.к. процесс воскрешения станет естественным, то не будет необходимости ждать Второго пришествия.
15. “Отец наш небесный, есть Бог живых, а не мертвых”!

Жизнеописание

Николай Фёдоров родился 7 июня 1829 в селе Ключи Тамбовской губернии (ныне Сасовский район Рязанской области). Как внебрачный сын князя Павла Ивановича Гагарина он получил фамилию крёстного отца . В г. по окончании гимназии в Тамбове поступил на юридический факультет Ришельевского лицея в Одессе , проучился там три года, затем был вынужден оставить лицей ввиду смерти дяди Константина Ивановича Гагарина, платившего за обучение. Работал преподавателем истории и географии в уездных городах среднерусской полосы.

В середине 60-х годов познакомился с Николаем Павловичем Петерсоном , одним из преподавателей в яснополянской школе Л. Н. Толстого. Из-за знакомства с Петерсоном был арестован по делу Дмитрия Каракозова , но через три недели освобождён.

Современники Фёдорова

В 1870-х гг. Фёдоров, работая библиотекарем, был немного знаком с Циолковским . В с учением Фёдорова в изложении Петерсона познакомился Ф. М. Достоевский .

Философские идеи

Фёдоров и библиотечное дело

Развитие идей Фёдорова в науке, искусстве и религии

С «Философии общего дела» Н. Ф. Фёдорова начинается глубоко своеобразное философское и научное направление общечеловеческого знания: русский космизм, активно-эволюционная, ноосферная мысль, представленная в XX веке именами таких крупных ученых и философов, как миколог Н. А. Наумов , В. И. Вернадский , А. Л. Чижевский , В. С. Соловьев , Н. А. Бердяев , С. Н. Булгаков , П. А. Флоренский и другие. Обращая внимание на факт направления эволюции к порождению разума, сознания, космисты выдвигают идею активной эволюции, то есть необходимости нового сознательного этапа развития мира, когда человечество направляет его в ту сторону, в какую диктует ему разум и нравственное чувство, берет, так сказать, штурвал эволюции в свои руки. Человек для эволюционных мыслителей - существо ещё промежуточное находящееся в процессе роста, далеко не совершенное, но вместе сознательно-творческое, призванное преобразить не только внешний мир, но и собственную природу. Речь по существу идет о расширении прав сознательно-духовных сил, об управлении материи духом, об одухотворении мира и человека. Космическая экспансия - одна из частей этой грандиозной программы. Космисты сумели соединить заботу о большом целом - Земле , биосфере , космосе с глубочайшими запросами высшей ценности - конкретного человека . Важное место здесь занимают вопросы, связанные с преодолением болезни и смерти и достижением бессмертия. Трансгуманизм - одна из ярких черт учения космистов, вытекает из самой сущности природной, космической эволюции.

Общепланетарное мировоззрение, выдвинутое Н. Ф. Фёдоровым и русскими философами-космистами, ныне по праву называют «мировоззрением третьего тысячелетия». Мысль о человеке как существе сознательно-творческом, как агенте эволюции, ответственном за все живое на планете, идея земли как «общего дома» важна в современную эпоху, когда как никогда остро перед человечеством встают вопросы об отношении к природе, её ресурсам, к самому несовершенному смертному естеству человека, рождающему зло индивидуальное и социальное. Философы-космисты предложили свой творческий вариант экологии, позволяющий эффективно решать глобальные проблемы современности. Выдвинутая в этом течении идея плодотворного диалога наций и культур, каждая из которых вносит свой вклад в «строительство ноосферы» - действенное средство воспитания в духе межнационального согласия, противостояния шовинизму, соперничеству «национальных эгоизмов». Идея преемственности, памяти, связи с духовным наследием прошлого, получившая новое этическое обоснование в философии Н. Ф. Фёдорова, актуальна и в наши дни. Важны размышления мыслителей-космистов о необходимости нравственной ориентации всех сфер человеческого знания и творчества, о космизации науки, о примирении и союзе веры и знания в общем деле сохранения и умножения жизни на Земле.

Фёдоров может с полным правом считаться предтечей и пророком ноосферного мировоззрения, основы которого заложены в трудах В. И. Вернадского и П. Тейяра де Шардена . Возникшее в конце XX века движение «трансгуманизма » также имеет полное право считать Фёдорова своим предтечей . Современные «нанотехнологии » - это фактически, не что иное, как реализация идей о «собирании из атомов» макроскопических тел, вплоть до тела человека. Хотя о реальной возможности сборки даже отдельной клетки сегодня говорит ещё рано - хотя вирус уже можно собрать из набора нуклеотидов - это направление не остановится в своём развитии. Чтобы оценить глубину и ясность его ума, стоит напомнить, что в то время, когда жил Фёдоров, даже крупные учёные сомневались в реальном существовании атомов.

«Философия общего дела» нашла отклик в творчестве многих писателей, поэтов, художников XX века, таких как В. Брюсов и В. Маяковский , Н. Клюев и В. Хлебников , М. Горький и М. Пришвин , А. Платонов и Б. Пастернак , В. Чекрыгин и П. Филонов . Их творчество затронула глубина этических требований Фёдорова, своеобразие его эстетики, идеи регуляции природы, преодоления смерти, долга перед прошедшими поколениями. Не случайно писал о мыслителе А. Л. Волынский : «Фёдоров - единственное, необъяснимое и ни с чем не сравнимое явление в умственной жизни человечества. … Рождением и жизнью Фёдорова оправдано тысячелетнее существование России. Теперь ни у кого на земном шаре не повернется язык упрекнуть нас, что мы не бросили векам и мысли плодовитой, ни гением начатого труда…».

Связь с Космонавтикой

Мысль Циолковского: «Земля - колыбель человечества, но не вечно же жить в колыбели!» явно вдохновлена идеями Н. Ф. Фёдорова. Именно он впервые заявил о том, что перед восстановленным во всей полноте человечеством лежит путь к освоению всего космического пространства, в котором человек играет важнейшую роль носителя Разума, является той силой, которая противостоит разрушению и тепловой смерти Вселенной, которая неизбежно наступит если человек откажется от своей роли проводника Божественных Энергий в тварный мир. Идеи Н. Ф. Фёдорова и позже вдохновляли создателей русской космонавтики. Его труды, изданные после смерти мыслителя в 1903 году последователями Фёдорова В. А. Кожевниковым и Н. П. Петерсоном под названием «Философия Общего Дела», внимательно читал С. П. Королёв . Когда 12 апреля 1961 года в Космос впервые вышел человек, пресса в Европе откликнулась на это событие статьёй «Два Гагарина», напоминая о том, что Николай Фёдоров был незаконным сыном князя Гагарина. Имена Юрия Гагарина и Николая Фёдорова по праву стоят рядом в истории космонавтики. Но выход человечества в Космос - это лишь одно из следствий Философии Общего Дела.

Современность

Сочинения

Библиография

• Фёдоров Н.Ф. Собрание сочинений: в 4-х тт. . - М.: Традиция, 1997. - Т. 3. - ISBN 5-89493-003-0, ББК 87.3(2), Ф 33

• Архипов М. В. Социально-утопический космизм Н. Ф. Фёдорова // Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Санкт-Петербург, 16-19 декабря 1996 г. . - СПб.: Издательство БГТУ, 1996.

Ссылки

Примечания

Николай Федорович Федоров

Русский религиозный мыслитель, философ, православный священник, объявленный в конце жизни еретиком. В сочинении «Философия общего дела» (т. 1–2, 1906–1913), изданном учениками после его смерти, Федоров предложил целую оригинальную неохристианскую систему - космизм, - подчиненную идее «патрофикации» (воскрешение предков - «отцов»), которая подразумевала воссоздание всех живших поколений, их преображение и возвращение к Богу.

Николай Федорович Федоров, пожалуй, самый дерзновенный из философов-утопистов. Он мечтал не только о достижении бессмертия, но и о возвращении к жизни ушедших поколений; не о воскресении, как это предсказано в Священном писании, а о воскрешении средствами науки, разумом человека, исполняющего божественные предначертания. Документальные сведения о жизни Федорова, особенно первой его половины, крайне скудны. Он - внебрачный сын князя Павла Ивановича Гагарина. Фамилию и отчество будущий мыслитель получил, как считалось, от своего крестного отца, что обычно происходило с незаконнорожденными детьми. Гагарин принадлежал к славнейшей российской фамилии с тщательно прослеженной генеалогией. Корни рода восходят к самому великому князю Рюрику, затем крестителю Руси князю Владимиру.

Считалось, что Федоров родился в 1828 году. Между тем в бумагах Тамбовской губернии было найдено свидетельство о крещении Федорова, датированное 26 мая 1829 года, значит, философ родился незадолго до этого. Относительно матери Федорова ходили легенды: «черкешенка», «грузинка», «крепостная». В свидетельстве указана «дворянская девица Елизавета Иванова». За год до этого (2 июля 1828 года) в той же церкви был крещен другой младенец той же Елизаветы Ивановой, старший брат Николая, получивший имя Александра Федоровича Федорова. Скорее всего, имя их общего крестного отца Федора Карловича Белявского дало обоим и отчество, и фамилию.

Об отце Федорова известно гораздо больше. Павел Иванович с 24 лет начал служить в Коллегии иностранных дел. Через несколько месяцев он уехал в Америку, в Филадельфию, где находилась в те годы русская миссия. Вернувшись в Россию в 1826 году и оставив службу, князь Гагарин поселился в одном из своих родовых имений, расположенном в Тамбовской губернии. На это время и приходится его связь с матерью Николая Федоровича. Причем их отношения были довольно прочными. Известно, что у Федорова были еще родной брат и три сестры.

До семи лет Николай жил в усадьбе отца, скорее всего в Сасове. Воспитывался он, по всей видимости, со своим старшим братом Александром, который был лишь на год его старше.

В 1836 году оба поступили в Шацкое уездное училище, а с 1842 по 1849 год учились в тамбовской гимназии в лучшее время ее истории, когда директором был Трояновский. Учились оба брата очень хорошо.

В начале июля 1849 года Федоровы закончили полный гимназический курс и в августе поступили в знаменитый Ришельевский лицей в Одессе, Александр на физико-математическое отделение, а Николай - на камерное, готовившее специалистов по естественным и хозяйственным наукам.

В 1851 году Федоровы были вынуждены уйти из лицея. Умер их дядя Константин Иванович Гагарин, который содержал братьев. Отец к этому времени окончательно разорился, скорее всего даже его взяли под опеку, и жил с новой семьей в своем имении Сасово.

Размышления о связи чувства родства и осознания смертности, несомненно, отражающие личный опыт Николая Федоровича, породили уникальную вспышку-озарение. «Вопросы о родстве и смерти находятся в теснейшей связи между собой; пока смерть не коснулась существ, с которыми мы сознаем свое родство, свое единство, до тех пор она не обращает на себя нашего внимания, остается для нас безразличною; а с другой стороны, только смерть, лишая нас существ, нам близких, заставляет нас давать наибольшую оценку родству, и чем глубже сознание утрат, тем сильнее стремление к оживлению, смерть, приводящая к сознанию сиротства, одиночества, к скорби об утраченном, есть наказание за равнодушие…».

Скорее всего, именно смерть дяди, человека, по воспоминаниям современников, мягкого и доброго, явилась эмоциональным толчком, приведшим Федорова к открытию своей главной идеи. «Если между сынами и отцами существует любовь, то переживание возможно только на условии воскрешения, без отцов сыны жить не могут, а потому они должны жить только для воскрешения отцов, - и в этом только заключается все».

Главным его открытием было, говоря его же словами, что «Христос есть воскреситель, и христианство, как истинная религия, есть воскрешение. Определение христианства воскрешением есть определение точное и полное». «В страстной седьмице и в Пасхальной, принимаемой за один день, написан полный нравственный кодекс, то есть план, или проект воскрешения». И свое учение Федоров назвал «Новой Пасхой», излагал его в форме «пасхальных вопросов».

Многократно он говорил о себе как о человеке, «воспитанном службою Страстных дней и Пасхальной утрени» или, чуть иначе, крестной и пасхальной седьмицы. Двадцати двух лет Николай Федоров бросил вызов смерти, такой дерзновенный и окончательный, как никто из смертных за всю историю. Выбор был сделан аскетический подвиг в миру, служение людям и вызревание Слова для будущего явления миру Дела воскрешения.

В это время Николай Федорович был полон жизненных сил, чувств, желаний, отзывчивости на мир, темпераментом он обладал страстным, почти неистовым, сохранившимся до старости (вспомним мощнейший эротический потенциал его отца). В Федорове происходит как бы возгонка родотворных, как он выражался, энергий в силу его воскресительной мысли, в каждодневное подвижничество.

Федоров никогда не был женоненавистником. Он лелеял высочайшее представление о миссии женщины как «дочери человеческой». Но, пожалуй, никто так резко не обнажил суть культа женщины как идола общества «полового подбора» и полового соперничества, когда вокруг нее вращаются интересы, отвлекаются все энергии «вечных женихов», на нее же работает промышленность «мануфактурных игрушек», а за сырье и рынки сбыта для этих товаров ведутся кровопролитные войны.

Николай Федорович выбрал полный аскетизм, целомудрие (пока, по его слову, лишь «отрицательное», но развивал идеи «положительного», то есть не просто девственного воздержания, а полного претворения бессознательной родотворной энергии в воскресительные и творческие мощности). Федоров всегда жил один, отдавая всего себя работе мысли и слова, ученикам, посетителям библиотеки, всем нуждающимся в нем. В «Аттестате» Николая Федоровича, хранящемся в Архиве Ленинской библиотеки, так отмечен следующий поворот его биографии: «По надлежащем испытании в Тамбовской гимназии, Высочайшим указом определен учителем истории и географии в Липецкое уездное училище с 1854 года февраля 23-го».

С октября 1858 года он работает учителем истории и географии в Богородском уездном училище (одновременно он преподает те же предметы в женском училище 2-го разряда). Образ жизни Федорова в эпоху его преподавания суровое самоограничение, исключительная добросовестность в работе (поле уроков он каждый раз дополнительно занимался с неуспевающими), отстаивание интересов учени ков, помощь самым бедным из них. Позднее, оглядываясь на этот период, Николай Федорович писал «я должен был обучать истории светской, русской и всеобщей, и обязан был ей, почитаемой за предмет роскоши, за предмет ненужный, придать значение священное». Преподавание истории он тесно связывал с географией, которая раскрывалась им как отеческая, патриотическая область знания.

В Богородске Федоров проработал шесть лет, здесь научились ценить необычного учителя, любили его, всячески ограждали от высшего начальства, наезжающих инспекторов, недоуменно, а то и грозно реагировавших на его систему преподавания. Затем Николай Федорович преподавал в Московской (нынешний Ногинск), Угличе, Одоево, Богородицке, Боровске, Подольске.

В 1869 года Федоров занимает место библиотекаря в Чертковской библиотеке. Первым библиотекарем Чертковки был Петр Иванович Бартенев, знаменитый впоследствии историк, архивист, переводчик. Пять лет Николай Федорович проработал под прямым руководством Петра Бартенева Он прошел прекрасную чисто профессиональную школу и впитал огромный объем знаний, систематизированных, организованных вокруг единого, святого для него предмета - отечества. Без этой школы, возможно, не мог бы в полной мере состояться тот «необыкновенный библиотекарь» Румянцевского музея, о котором рассказывали чудеса. Чертковская библиотека просуществовала десять лет - к 1874 году ее книги перекочевали в Московский Публичный и Румянцевский музеи.

Уже с 27 ноября 1874 года Николай Федорович был определен в ней на скромную должность дежурного чиновника при читальном зале. Почти четверть века суждено ему отныне быть связанным с этим местом. Сам Николай Федорович рассматривал свою работу в Румянцевском музее «как священное дело». Книга, служению которой он себя посвятил, - как соединяющее и нетленное звено между бывшим и настоящим - приобретала особенное, воскрешающее значение. В неопубликованной статье «Уважал или презирал книгу 19 век?» он писал: «Книга как выражение слова, мысли и знания занимает высшее место среди памятников прошедшего, должна она занимать его и в будущем, которое призвано стать делом возвращения прошедших поколений к жизни, и лишь тогда книга с этого первого места снизойдет на последнее, когда то, что было лишь в книге, то есть только в мысли и голове, станет живым делом человечества».

Сохранение мировой памяти, письменных памятников прошедшего и проходящего буквально на глазах, организация возможно более целесообразная, системная этого сохранения осмыслялись у него единой целью. Ходили легенды о колоссальных познаниях Федорова, рассказывали фантастические и тем не менее реально случившиеся истории. Многие русские ученые (причем диапазон тех наук, которыми они занимались, необыкновенно широк - от востоковедения, религиоведения до военно-морского дела) с благодарностью вспоминали о той помощи, которую оказал им Николай Федорович. «Это была прямо живая энциклопедия в самом лучшем смысле этого слова, и, кажется, не было предела его памяти», - заключает Покровский (Георгиевский).

Из воспоминаний Георгиевского мы узнаем еще одну характерную деталь оказывается, Румянцевский музей посылал требования на новые иностранные издания по спискам, составленным Николаем Федоровичем. Действительно, Федоров стал инициатором новых форм ведения книжного дела, выдвинул идею не только межбиблиотечного, но и международного книгообмена, использования в читальных залах книг из частных коллекций и т. д.

Он составил первый систематический библиографический каталог книг, хранившихся в Румянцевском музее. Особое значение Николай Федорович придавал книжной карточке-аннотации, которую, по его мнению, должен был составлять сам автор произведения, стремясь к достижению «идеальной полноты и вместе краткости», так, чтобы в случае гибели книги ее можно было бы в какой-то мере даже восстановить, руководствуясь карточкой как программой (поэтому по материалу он предлагал ее сделать трудной для разрушения). Федоров говорил о необходимости «создания общими усилиями цивилизованных народов всемирного систематического каталога».

В 1871 году Федоров познакомился с Толстым (об этом есть соответствующая запись в его дневнике). Толстой стал частым гостем Федорова в его служебном помещении. Однажды он попал в каморку, где жил философ, и был поражен аскетизмом его быта. Федоров не принимал толстовского отрицания науки и учения о непротивлении злу насилием; «общее дело» Федорова требует активного вмешательства знания в жизнь. Как только он не называл его: «величайшим лицемером нашего времени», представителем «опошлевшего иконоборства», «иностранцем, пишущим о России», «панегиристом смерти». Однажды, вспоминает Линниченко, «когда Толстой стал ссылаться на то, что уже раньше писал о вопросах, бывших предметом спора, Николай Федорович ответил ему: «Да ведь вы, Лев Николаевич, тогда были не только знаменитым писателем, но и неглупым человеком». Отношения между Федоровым и Толстым испортились окончательно в 1892 году, когда Толстой опубликовал за рубежом статью против русского правительства. Философ посчитал такой поступок непатриотичным и не подал графу руки.

15 сентября 1898 года директор Румянцевского музея Михаил Алексеевич Веневитинов подписывает прошение Николая Федоровича об отставке. Этому акту предшествовали почти полугодовые попытки отговорить шестидесятидевятилетнего Федорова от этого шага: его упрашивала дирекция, писали письма сотрудники и читатели. Попытки вернуть Николая Федоровича продолжались и после его окончательного ухода.

Официальной мотивировкой ухода было ухудшение здоровья, впрочем, вполне реальное, но внутреннее побуждение оставалось все то же отдать оставшиеся силы исключительно Делу.

Последние пять лет жизни Федорова чрезвычайно плодотворны: фактически все работы, входящие во второй (опубликованный) и третий (неопубликованный) том его трудов, написаны в это время. И главное - он предпринимает вторую после «Вопроса о братстве… «попытку целостного изложения своего учения: «Супраморализм, или Всеобщий синтез», основную часть которого составляют двенадцать пасхальных вопросов, двенадцать блистательных сгустков, микрокосмов его мысли, вобравших в свои глубочайшие формулы истины активного христианства. Это своеобразный образец нового «евангелия» такого христианства.

Федоров живет главным образом в Москве, летом перемещаясь в Сергиев Посад. В последние годы жизни он вынужден был вновь поступить на службу в архив Министерства иностранных дел - пенсия была так мала, что ее не хватало даже при мизерных потребностях Николая Федоровича. В архиве он встретил не просто уважение к своим деловым и личным достоинствам, но был согрет особо внимательно-любовным, родственным отношением, какого ему недоставало всю жизнь. И в эту свою последнюю службу Николай Федорович не мог не внести одушевление своего Идеала. Ему виделось учреждение, призванное заняться изучением причин розни, вражды, небратства, накопившихся между странами и народами, и возникало видение будущего Министерства международных сношений и международного дела с архивом, превращающимся в Международный музей мира.

В августе 1899 года он отправляется в дальнюю дорогу, в Асхабад, к своему ученику Николаю Павловичу Петерсону. Осенью они совершают путешествие на Памир. Достигнув цели, Николай Федорович пишет - «У подошвы Паропамиза, на рубеже Ирана и Турана». Паропамиз - это горная система в Афганистане, северные предгорья которой заходят на территорию нашей страны.

Бодрящие впечатления от путешествия по древнейшим путям соединяются с глубокой историософией, с надеждой, что Россия, умиротворительница степи и кочевников, поможет победить пустыню, голод и смерть через всеобщую регуляцию этого края и станет воистину «Новым Ираном».

В начале 1900 года Николай Федорович уезжает из Асхабада. Отъезд омрачен очередной ссорой гостя с хозяином. И в этом году, кроме июльской публикации двух статей Петерсона «К вопросу о лучшем устройстве нашей школы», в форме рецензии на книгу воронежского писателя Евгения Марсова «Грехи и нужды нашей школы» (1900), - кстати, хорошего знакомого и Петерсона, и Федорова, - ничего не появляется. Но с середины следующего года наступает настоящий бум вокруг федоровских идей (поданных, естественно, анонимно).

3 и 5 июня «Асхабад» публикует в подвале второй и третьей страницы на половину листа большую статью Федорова «Разоружение. Как орудие разрушения превратить в орудие спасения» - перепечатка из «Нового времени» от 14 октября 1898 года. Это одна из важных работ Федорова, в ней изложены его проекты регуляции природы, превращения армии в естествоиспытательную силу и т. д., но в ней еще нет речи о главном - о воскрешении и преображении умерших. И вот с 6 июля в пяти номерах «Асхабада» печатается большая работа Федорова «Самодержавие», где уже прямо была высказана главная Идея.

Именно «Самодержавие» стало, наконец, той бомбой, что взорвала спокойствие, вежливое равнодушие, царившее до этого по отношению к первым, частичным обнаружениям идей «общего дела». Интересно, что, несмотря на всю остроту полемики, по мере все большего прояснения федоровских идей, даже самые резкие противники начали склоняться к признанию их важности и необходимости систематического их представления.

Последние годы жизни Федорова были и необычайно плодотворны (почти все работы, входящие в 3-й том его сочинений, написаны тогда), и особенно трудны. Хотя Федоров сохранял большую умственную энергию, физическое его здоровье ухудшалось. Но главное - он ощущал почти полное духовное одиночество.

Самым значительным его последователем, кроме Петерсона, был Владимир Александрович Кожевников, ученый, философ и поэт, человек обширнейших и разносторонних знаний, в совершенстве владевший восемью языками.

Николай Федорович скончался 15 декабря (по старому стилю) 1903 года в Мариинской больнице для бедных. Как рассказывают, смерть наступила, по существу, случайно. Однажды в трескучие декабрьские морозы под нажимом знакомых Федоров изменил своим привычкам ходить в легком платье круглый год. Его почти насильно одели в шубу и посадили на извозчика, чего он никогда себе не позволял. Результатом явилась простуда и сильнейшее двустороннее воспаление легких.

Сергей Бартенев, известный музыкант своего времени, автор исследования о Кремле, писал о впечатлении, которое произвела эта смерть: «Не верилось, что этот ополчившийся против смерти человек когда-нибудь умрет. Когда это случилось и я увидал его лежащего мертвым, помню, мир мне показался в овчинку, столь далеким, столь маленьким! Такого человека не стало!»

Похоронили Николая Федоровича на кладбище московского Скорбященского монастыря (на нынешней Новослободской улице). Могила философа, призывавшего живых обратиться сердцем и умом к кладбищам, была снесена в 1929 году, место последнего упокоения утрамбовали под игровую площадку. Осуществилось зловещее пророчество Федорова о нравственном одичании, одним из симптомов которого станет «превращение кладбищ в гульбища», а «сынов человеческих» - в «блудных сынов, пирующих на могилах отцов».

Сразу после смерти Федорова Петерсон и Кожевников начали готовить к изданию все труды, написанные их учителем. В 1906 году в городе Верном (ныне Алма-Ата) вышел первый том «Философии общего дела» всего в количестве 480 экземпляров. Следуя заветам покойного, ученики выпустили книгу «не для продажи». Часть тиража была разослана по библиотекам, из другой части любой желающий мог себе бесплатно заказать экземпляр у издателей.

Второй том был издан через семь лет, в 1913 году, в Москве. Был подготовлен к печати и третий том, содержавший ряд статей Федорова и прежде всего его переписку, но наступившие бурные события первой мировой войны и революции помешали его выходу в свет. Федоров не произносит слова «соборность», «русская идея». Но нет другого такого мыслителя, который бы столь всесторонне и глубоко осмыслил идею общности человечества во имя высоких целей обретения им вечной жизни.

Патриот, он считал, что русскому народу суждено сказать свое веское слово. Но что означает «подчинение всех земель и всех миров воскресшим поколениям»? Федоров предсказывает покорение космоса. Он сравнивает Землю с космическим кораблем: «Вопрос об участи земли приводит нас к убеждению, что человеческая деятельность не должна ограничиваться пределами земной планеты. Мы должны спросить себя знание об ожидающей землю судьбе, об ее неизбежном конце, обязывает ли нас к чему-либо или нет?

Творец через нас воссоздает мир, воскрешает все погибшее, вот почему природа и была оставлена своей слепоте, а человек - своим похотям. Через труд воскрешения как самобытное, самосозданное, свободное существо свободно привязывается к Богу своей любовью. Поэтому же человечество должно быть не праздным пассажиром, а прислугой, экипажем нашего земного, неизвестно еще какою силою приводимого в движение корабля - есть ли он фото, термо или электроход. Да мы и знать не будем, какою силою движется наша земля, пока не будем управлять ее ходом.

Что фантастичнее построение нравственного общества на признании существования в иных мирах иных существ, на признании эмиграции туда душ, в действительном существовании чего мы даже и убедиться не можем, или же обращение этой трансцендентной миграции в имманентную, то есть поставление такой миграции целью деятельности человечества». Именно тогда родилась основная мысль Федорова, мысль, что чрез нас, чрез разумные существа природа достигнет полноты самосознания и самоуправления, воссоздаст все разрушенное по ее слепоте и тем исполнит волю Бога, делаясь подобием его.

Причина недолговечности человека - зависимость от природы. Последняя противостоит человеку как враждебная сила, а человек в своей слепоте не находит ничего лучшего, как насиловать и уничтожать природу, попадая еще в большую зависимость от нее. Необходимо не подчинение природы, а ее «регуляция», внесение в природу воли и разума. Естественный прирост населения надо заменить воскрешением мертвых. Появление человека на Земле не было случайностью. Но это не значит, что все совершается по божественному плану Федоров был верующим, однако давал православному вероучению своеобразное истолкование.

Апокалипсис он рассматривал только как предостережение человечеству. Гибель мира можно и нужно предотвратить. Эту мысль затем восприняли Н. Бердяев и С. Булгаков. От Федорова к Бердяеву перекочевала и другая идея - космическая ответственность духа.

Федоров мечтает об обращении Солнечной системы в «хозяйство», человек должен выйти в космос и использовать его для расселения и обеспечения воскрешенных. Вот еще одна поражающая воображение мысль, не имевшая аналогов у предшественников (о воскрешении умерших и полетах на Луну говорили на Западе в эпоху Возрождения и Просвещения) о том, какой облик примет в будущем человечество, Федоров видит его «многоединым, или, точнее сказать, всеединым существом».

При том, что личность каждого «будет сохраняться». Федоров апеллирует к образу Святой Троицы, единой в трех лицах. Так и человечество, созданное по образу и подобию Бога, станет бессмертным, единым и многоликим. Пока подобие неполное. «В учении о Троице заключается путь для совокупного действия человеческого рода, закон всемирной истории не в смысле знания, а в смысле указания пути».