Спас-Угол (Московская область). Усадьба спас-угол, московская область, талдомский район

– это не просто территория, объединяющая несколько центральных областей страны: Владимирскую, Калужскую, Московскую, Рязанскую, Смоленскую, Тверскую, Тульскую, Ярославскую.

— это край живописной и истинно русской природы: хвойные и лиственные леса, чистые озера и реки, свежий воздух и гармоничный, привычный нам с детства климат.

— это медленно текущие реки с широкими поймами, занятые заливными лугами. Густые, темные, заросшие мхом, словно заколдованные ельники. Великолепные широколиственные леса, состоящие из огромных дубов, ясеней, кленов. Это солнечные сосняки и веселые, радующие глаз березняки. Густые заросли орешника на ковре высокого папоротника.

И прекрасные полянки, усыпанные цветами, источающими упоительные запахи, сменяют огромные острова непроходимых чащоб, где высоченные пушистые ели и сосны живут своей размеренной многовековой жизнью. Они кажутся невероятными великанами, которые неспешно расступаются перед непрошеными гостями.

В чащобе повсюду виднеются старые высохшие коряги, которые так причудливо изогнуты, что, казалось, там, за пригорком, притаился леший, а возле камня мирно дремлет симпатичная кикимора.

И бескрайние поля, уходящие или в лес или в небо. А вокруг – только пение птиц и стрёкот кузнечиков.

Здесь берут свое начало крупнейшие реки Русской равнины : Волга, Днепр, Дон, Ока, Западная Двина. Исток Волги – легенда России, паломничество к которому не прекращается никогда.

В средней полосе более тысячи озер. Самое красивое и популярное из них – озеро Селигер. Даже густонаселенная Московская область богата красивейшими озёрами и реками иногда даже не изуродованными коттеджами и высокими заборами.

Природа средней полосы, воспетая художниками, поэтами и писателями наполняет человека душевным покоем, открывает глаза на удивительную красоту родной земли.

Славится не только своей в буквальном смысле сказочной природой, но также историческими памятниками. Это – лицо русской провинции , кое-где, несмотря ни на что, даже сохранившая архитектурный облик XVIII-XIX веков.

В средней полосе находится большинство городов всемирно известного Золотого кольца России – Владимир, Суздаль, Переславль-Залесский, Ростов Великий, Углич, Сергиев Посад и другие, старинные помещичьи усадьбы, монастыри и храмы, памятники архитектуры. Их красоту невозможно описать, ее надо увидеть своими глазами и, как говорится, ощутить дыханье старины глубокой.

Но самым плодотворным и счастливым для меня, оказалось знакомство со средней полосой России… Она завладела мной сразу и навсегда… С тех пор я не знаю ничего более близкого мне, чем наши простые русские люди, и ничего более прекрасного, чем наша земля. Я не променяю Среднюю Россию на самые прославленные и потрясающие красоты земного шара. Сейчас я со снисходительной улыбкой вспоминаю юношеские мечты о тисовых лесах и тропических грозах. Всю нарядность Неаполитанского залива с его пиршеством красок я отдам за мокрый от дождя ивовый куст на песчаном берегу Оки или за извилистую речку Таруску - на ее скромных берегах я теперь часто и подолгу живу.

Писал К.Г. Паустовский.

А можно просто забраться в какую-нибудь глухую деревеньку и вдали от цивилизации наслаждаться природой. Люди здесь очень радушные и приветливые.

Дом-музей М. Е. Салтыкова-Щедрина (Киров, Россия) - экспозиции, время работы, адрес, телефоны, официальный сайт.

• Туры на майские в Россию
• Горящие туры по всему миру

Музей Салтыкова-Щедрина открылся в 1968 г. В бывшую Вятку писатель был сослан в 1845 г. и провёл здесь семь лет. Он жил в типовом деревянном доме И. Х. Раша, мастера с бумажной фабрики. Это было по столичным меркам довольно тесное и скромное жилище. Но в советские годы его подновили специально для открытия первого в стране дома-музея писателя. В 1997 г. экспозицию реорганизовали, выставив в музее оригинальные предметы 19 века, и сегодня несколько залов наглядно отражают быт тех времён. В первом можно увидеть картины, книги и периодические издания, меблировку и копии документов. Второй представляет собой восстановленную гостиную с предметами интерьера - не оригинальными, но бывшими в использовании в середине 19 века.

В третьем зале показан рабочий кабинет со старинными бюро и креслами, точь-в-точь как в жилище средней руки чиновника. Это основа и ядро музейной экспозиции, которая «нарастала» как раз вокруг мемориального кабинета Щедрина. Увы, оригинальные меблировка и утварь, которой пользовался писатель, не сохранились.

В 1997 г. экспозицию реорганизовали, выставив в музее оригинальные предметы 19 века, и сегодня несколько залов наглядно отражают быт тех времён.

Первоначально после открытия нынешний Дом-музей Щедрина выполнял более широкие функции литературного музея. В 1980 г., когда открылся Музей Грина в Кирове, направление деятельности Музея Щедрина стало более узким. Сегодня ежегодно вместе с областной научной библиотекой музей проводит Салтыковские чтения.

В музее можно узнать не только о вятском периоде жизни писателя, но и о деталях его биографии вообще. Кроме того, здесь уже много лет подряд проходят ежегодные выставки, благодаря которым можно узнать побольше о творчестве вятских писателей.

В музее можно бесплатно фотографировать.

В настоящее время музей является одним из отделений Кировского областного краеведческого музея.

Практическая информация

Адрес: ул. Ленина, 93.

До музея легко добраться от ж/д вокзала троллейбусом № 4, остановка «Филармония».

Время работы: с 10:00 до 18:00 ежедневно, кроме понедельника.

Вход: для взрослых: 100 RUB (с экскурсией 120 RUB), для дошкольников и инвалидов: 50 RUB (с экскурсией 60 RUB), для школьников, студентов и пенсионеров: 60 RUB (с экскурсией 80 RUB).

Цены на странице указаны на сентябрь 2018 г.

Село с названием Спас-Угол – это родина Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина. Нельзя же, в самом деле, обойти вниманием человека, который учил нас не путать «отечество» с «его превосходительством». :)

Место это расположено на самом севере Московской области, близ Талдома. Есть версия, что название Спас-Угол происходит от местоположения села на стыке – на «углу» – трех губерний, Московской, Тверской и Ярославской. А известно оно – по первым упоминаниям – с начала XVI века. Здесь стояла родовая усадьба Салтыковых, здесь родился будущий писатель и вице-губернатор. Однако сейчас усадьбы не существует – как многие другие, в первые послереволюционные годы она сгорела.

И тем не менее музей в селе Спас-Угол есть. Возник он, правда, далеко не сразу. Сама идея была высказана в 1976 году, когда отмечали 150-летие со дня рождения Салтыкова-Щедрина. Ну, а открыли музей еще через десять лет, в 1986 году.

Да, открыли в здании местной церкви. Которая тоже непосредственно связана с фамилией Салтыковых. Собственно говоря, храм известен столько же, сколько и село (которое от него тоже получило часть своего названия). А нынешнее, каменное здание было выстроено «усердием помещицы Надежды Ивановны Салтыковой» – то есть бабушки писателя. Сохранилось ее на этот счет прошение и первые наброски проектов.

Четырехэтажную колокольню отстроили позже, в 1830-х годах. И в таком виде церковь просуществовала до советских времен, когда ее, понятно, закрыли. Здание использовали под склад.

Ничего удивительного, таким образом, что церковное здание в конце 1980-х приспособили под музей. Правда, скоро ситуация опять поменялась: в начале 1990-х в селе возникла православная община и музею пришлось потесниться.

Выгладит это теперь так: здание просто поделили на два учреждения. Соответственно, две таблички и два входа.

Понятно, что для музея такое урезание пространства означало и уплотнение – а местами и сокращение – экспозиции. Но она, тем не менее, весьма насыщена. Главная ее часть носит название «Пошехонская старина». Что абсолютно не случайно – по сути, в этом произведении Салтыков-Щедрин описал собственную семью и собственных родителей.

Отец, Евграф Василевич Салтыков, получил хорошее образование, знал несколько языков. Служил в коллегии иностранных дел, дослужился до довольно высокого чина коллежского советника (этот гражданский чин был приравнен к военному чину полковника). Годам к сорока вышел в отставку, уехал в имение и женился. На юной особе, мало на него – если верить сыну-писателю – похожей. Но дадим слово самому Михаилу Евграфовичу: «Брак этот был неровен во всех отношениях. Отец был порядочно образован; мать – круглая невежда; отец вовсе не имел практического смысла, мать цепко хваталась за деловую сторону жизни ». Это из «Пошехонской старины, но вполне автобиографично.

А вот и детский портрет нашего героя.

Вообще о салтыковской фамилии и о жизни усадьбы здесь рассказывают много любопытного. Так что весьма стоит не ограничиваться самостоятельным просмотром экспозиции, а и послушать экскурсовода.

Здесь же – раздел, посвященный крестьянскому быту.

Материалы, посвященные деятельности Михаила Салтыкова как государственного чиновника (он, напомню, дослужился до вице-губернатора).

Ранние и поздние издания, прижизненные карикатуры, книжные иллюстрации (кто только Салтыкова-Щедрина не иллюстрировал!).

История многочисленных театральных и кинопостановок по произведениям Салтыкова-Щедрина.

Наконец, даже многочисленные сувениры, которые у нас неизменно выпускают к разнообразным юбилеям – Салтыкова-Щедрина при этом тоже не обошли.

В общем, понятно, что фонды музея обширны, а вот места для экспонирования мало. И – понятно также – встал вопрос о возможном восстановлении усадьбы.

Сама по себе это вещь вполне осуществимая – вспомним хотя бы блоковское .

Есть ли документальная основа для восстановления усадьбы в селе Спас-Угол? Да, сохранились описания и планы, на основе которых стало возможным исполнить макет.

Обнаружились акварели с изображением некоторых усадебных интерьеров.

Известен план усадьбы второй половины XIX века.

Из того, что на нем обозначено, сохранилось, помимо церкви, родовое кладбище Салтыковых (оно известно как минимум с 1611 года).

Эта аллея вела к усадебному дому. Место его тоже выяснено.

И что же? Представьте, когда все музеи жалуются на стесненное положение в связи с кризисом, здесь, в Талдомском районе, всерьез надеются на восстановление усадебного дома.

Во всяком случае, недавно состоялась торжественная закладка камня на месте главного дома усадьбы – в присутствии потомков писателя, местной власти, спонсоров, священнослужителей и даже духового оркестра. Ну, и понятно, жителей села и прочих праздных зевак.

Что ж, планы амбициозные и будем ждать их реализации. Но и сейчас посетить музей Салтыкова-Щедрина интересно. В любой день, кроме понедельника и последней пятницы месяца.

Как добраться: Ориентируемся в любом случае на город Талдом.

Общественным транспортом : до Талдома из Москвы на электричке с Савеловского вокзала или автобусом № 310 от метро Савеловская. Далее из Талдома – местный автобус № 27 до Спас-Угла. Во всех случаях обязательно проверяйте расписание.

На автомобиле : по Дмитровскому шоссе, далее после Дмитрова через А-108 – на шоссе Р-112, мимо поворота на Вербилки до села Квашёнки, где свернуть по указателю направо на Спас-Угол (дополнительный ориентир – полуразрушенная церковь в стиле классицизма).

Ну, и еще: как выяснилось, именно в Талдомском районе расположен известный природный заказник «Журавлиная родина », где останавливаются во время своих перелетов серые журавли. Журавлей удалось повидать, о чем обещаю тоже рассказать в ближайшее время. :)

Музей расположен в родовом поместье Салтыковых, на родине писателя Салтыкова-Щедрина, в селе Спас-Угол Московской области, и был открыт 27 июля 1986 г. Экспозиция «Пошехонская старина» развернута в единственном из сохранившихся памятников архитектуры XVIII в. — церкви Спас-Преображение (1797 г.). Спас-Угол — старинное русское село, ранее принадлежавшее Тверской губернии, теперь находится в Талдомском районе Московской области. Впервые упоминается в писцовой книге в 1627 году.

М. Е. Салтыков жил в Ермолине в 50-е годы, а детство его прошло в селе Спас-Угол, затерявшемся в лесной глуши, «совсем где-то в углу, среди болот и лесов», вследствие чего жители его по-простонародному назывались «заугольниками» и «лягушатниками», как говорится в «Пошехонской старине». Представленное в этой хронике поместье Затрапезных Малиновец как раз и выглядит как вотчина Салтыковых — село Спасское, что оказалось в углу уезда и губернии одновременно. Малиновцем называлась одна из близлежащих деревень, возникшая на том месте, где был богатый малинник в лесу. «Лягушатниками» называли жителей салтыковского поместья у реки Жабни. «Текучей воды было мало. Только одна река Перла, да и то неважная»,- пишет Салтыков-Щедрин, переименовывая Нерль, а Вьюшку обозначая Юлой в «Пошехонской старине».

Упоминает он и пруд, где водились большие караси, имея в виду действительное озеро Золотая вешка в деревне Бревново, и стекольные заводы, «которые в немного лет без толку истребили громадную площадь лесов». Подобная история произошла на самом деле с арендованными матерью писателя у князей Волконских заводами.

Все земли, примыкавшие к селу Спас-Угол, после революции принадлежали крупному птицеводческому совхозу. В восьмидесятых годах Совхоз «Спутник» был единственный в районе, где работала экспериментальная бригада, чей труд оценивается по конечному результату. На центральной площади благоустроенного современного села были выстроены новые дома, в здании сельсовета размещалась библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина и небольшой музей.

Спасо-Преображенская церковь — памятник конца XVIII века, в котором смешались классицизм и барокко. С ней была тесно связана вся жизнь семьи Салтыковых, крестили здесь и Михаила Евграфовича, впоследствии ставшего яростным противником религиозного ханжества (писателю, например, доводилось видеть скандалы набожного отца с крепостным попом и репетицию похорон своего папеньки). На Спасо-Преображенском кладбище находится усыпальница Салтыковых: могила деда писателя — поручика лейб-гвардии Семеновского полка, возвысившего род Салтыковых при Екатерине II, отца сатирика, ставшего прототипом старика Головлева в «Господах Головлевых», Василия Порфирьевича Затрапезного в «Пошехонской старине» и Игнатия Кузьмича Кро-шина в «Противоречиях», а также младшего брата Михаила Евграфовича — Дмитрия, воплотившегося на страницах «Господ Головлевых» в Иудушке — образе, в котором заклеймены ханжество и предательство.

От усадьбы сохранился лишь частично сад. Въезд в нее украшали некогда белые ворота, от них к дому вели две аллеи, просматривающиеся и сейчас. Дом, где родился писатель,- большая беспорядочная постройка в два этажа с мезонином и двумя террасами, воздвигнутая, как иронически замечал Салтыков-Щедрин, по правилам «ярославской архитектуры», — сгорел в 1919 году. В нижнем, полуподвальном этаже размещались кладовые, мастерские и жили некоторые дворовые. Остальные два этажа занимали господа и комнатная прислуга. Вокруг дома располагались флигеля, хозяйственные постройки, затем шли парк, сад, оранжереи и теплицы, а далее — каскад прудов. Вспоминая о своем детстве здесь, Салтыков-Щедрин говорил: «Я вырос на лоне крепостного права, вскормлен молоком крепостной кормилицы, воспитан крепостными мамками и, наконец, обучен грамоте крепостным грамотеем. Детство и молодые годы мои были свидетелями самого разгара крепостничества».

С окраины парка открывается вид на деревню. Построена она, в основном после войны, но расположилась там же, где находилась во времена Салтыкова-Щедрина. Крестьянский вопрос был решен в России лишь спустя 29 лет после смерти писателя. Когда в стране началась массовая коллективизация, в Спас-Угле организовали сельхозартель, которой по решению местных крестьян, присвоили имя великого земляка. В память о писателе на территории усадьбы, в парке напротив школы, открыт памятник (скульптор Л. А. Бернштам).

Со Спас-Углом связано еще одно имя. В конце лета 1887 года тут приземлился воздушный шар Д. И. Менделеева, взлетевшего в Клину для наблюдения солнечного затмения. Ученого радушно принял племянник писателя — новый владелец Спас-Угла В. Д. Салтыков.

…Снова по обе стороны дороги разворачивается пошехонский ландшафт — обширные поля, заболоченные низины, редкие перелески, сменяющиеся серыми труднопроходимыми лесами. Когда-то земли, лежащие по берегам Шехоны — так называли в старину Шексну,- именовали «Пошехонье». Это слово с давних пор стало нарицательным, обозначая захолустье, дикость, а пошехонцы сделались героями анекдотов о темноте человеческой. В Петербурге даже вышла книга «Анекдоты, или Веселые похождения старинных пошехонцев», которые-де с высокой ели пытались московские диковинки разглядеть, а другой раз толокном реку замесили.

«Прошу читателей,- писал Салтыков-Щедрин,- не принимать Пошехонья буквально. Я разумею под этим названием вообще местность, аборигены которой, по меткому выражению русских присловий, в трех соснах заблудиться способны». Роман «Пошехонская старина» навсегда останется лучшим путеводителем по окрестностям Талдома.

Свое название, Спас-Угол, село получило 1776 г. по находящемуся в нём храму и по своему административно-географическому положению в самом углу Калязинского уезда Тверской губернии. Издавна оно принадлежало дворянскому роду Салтыковых.

В 1627 г. селом владел Тимофей Тимофеевич Салтыков. В то время здесь стояла деревянная церковь Преображения Спасова. Она была "без пения", то есть богослужения не совершались за отсутствием священника. В 1653 г. селом владела вдова Тимофея Тимофеевича Федосья и его дети Степан и Иван. После смерти Ивана в 1669 г. село принадлежало Степану, а после его кончины в 1679 г. - его вдове Акилине и детям Дмитрию (ум. 1713) и Ивану. После Дмитрия Степановича владела его вдова Лукерья Фёдоровна и Иван Михайлович, Семён и Иван Ивановичи, а также Андрей Алексеевич Салтыковы. Владение продолжало дробиться, позднее часть села принадлежала Богдану Ивановичу Салтыкову, после смерти которого в 1743 г. принадлежавшая ему часть села перешла к его детям Василию и Ивану Богдановичам.

По разделу селом стал владеть Василий. Он участвовал в государственном перевороте 1762 г., возведшем на престол Екатерину II , и получил крупное вознаграждение. В конце XVIII в. село перешло к его сыну, коллежскому советнику (он служил в Москве , в Коллегии иностранных дел) Евграфу Васильевичу Салтыкову, который в 1795-1797 гг. построил ныне существующую каменную церковь Преображения Господня (трапезная и колокольня построены в начале XIX в.).

Он управлял вотчинами из Москвы посредством строгих писем-приказов вроде такого: "Всех срослых женихов приказываем переженить, которым теперь исполнились совершенные года... а за каждую свадьбу буду взыскивать мёду самого лучшего по пуду и чтобы без всяких оговорок, крестьяне, которые имеют сыновей в совершенных годах, всех переженили бы непременно, а если их не будут женить, то мы их холостых в солдаты будем отдавать, а женатых всех беречь будем". Несмотря на все старания хозяина, дела в салтыковских вотчинах шли всё хуже и хуже, и Евграф Васильевич, дожив холостяком до 40 лет, вынужден был поправлять своё материальное положение обычным в то время путём – женитьбой на богатой невесте.

В 1816 г. он выстроил в усадьбе новый дом больших размеров - длиной приблизительно в 36 аршин (1 аршин = 0, 71 метра), а шириной 20, со множеством комнат.

Нижний этаж сложен из кирпича, второй и "вышка" (мезонин) из дерева, но оштукатурены, и окрашен весь дом белой краской. Нижний этаж был предназначен для служащих. Во втором, разделяемом коридором на две неравные части, при входе с переднего крыльца налево располагалась часовня со множеством предметов, необходимых для служения, далее небольшой кабинет, столовая, гостиная, спальня прислуги, спальня хозяев и кухня. На другой стороне - комната, заставленная книжными шкафами и этажерками; следующая - самая большая в доме - служила залом, здесь стоял прекрасный рояль, на котором играли во время танцев, были и другие музыкальные инструменты. Затем комната, где дети Салтыковых спали, а в зимнее и ненастное время играли с няньками.

В последнем помещении стояли кровать и столик со стулом для ночлега гостей. В этой комнате родился писатель М.Е. Салтыков-Щедрин (1826-1889). На "вышке" были три комнаты, но они не имели особого назначения, и в них складывались домашние вещи, вышедшие из употребления. Дом поражал величавостью и богатством, в нём было много мебели и картин высокой ценности.

Вскоре сюда вошла хозяйкой пятнадцатилетняя дочь московского купца Ольга Михайловна Забелина. Несмотря на молодость, она проявила такую силу характера и властность, что вскоре подчинила себе всех, в том числе мужа. Евграф Васильевич предоставил ей управление хозяйством, а сам занимался только воспитанием детей. Шестым ребёнком в семье, после Надежды (1818), Веры (1822), Любови (1823), Дмитрия (1819) и Николая (1821), 27 января (по ст. ст.) 1826 г. родился Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Потом появились на свет Сергей (1829) и Илья (1834). В родовой усадьбе прошло детство будущего писателя, здесь он проводил каникулы, когда учился в Московском дворянском институте и Царскосельском лицее, приезжал и позднее, когда был знаменит. Евграф Васильевич не пропускал ни одного престольного праздника в округе, он и его жена были людьми глубоко верующими, по их инициативе и на их средства построены церкви в сёлах Спас-Угол, Станки и Глебово.

Но благочестие странным образом сочеталось с грубостью и жестоким обращением с крепостными. В своих "приказах" Евграф Васильевич в 1806 г. пишет приказчику, "чтобы шельмы крестьяне... чем свет ходили на барскую работу... и если хоть один кто только получасом после солнечного восхода на работу придёт, то такого на миру, как шельму, высечь", приказывал также продать "девку" не дешевле чем за 130 рублей. Ольга Михайловна в письмах к мужу выражалась не менее решительно: "Марье-вдове накажи, что бы она со всем усердием служила, а не то я её несчастной сделаю",

"Я его просто сгною, скотину", "Ивку я жестоко наказала". Такая грубость ранила их сына Михаила. Прочитав в 8-летнем возрасте Евангелие, он был поражён противоречием между евангельским призывом к любви и состраданию к ближним и окружавшей его грубостью и часто жестокостью.

"Помню, - пишет М. Е. Салтыков в "Пошехонской старине", - что когда я в первый раз прочитал Евангелие, то оно произвело на меня потрясающее действие... Это чтение пробудило во мне тревожное чувство. Мне было не по себе. Прежде всего, меня поразили не столько новые мысли, сколько новые слова, которых я никогда ни от кого не слыхал. И только повторительное, все более и более страстное чтение объяснило мне действительный смысл этих слов и сняло темную завесу с того мира, который скрывался за ними..." Евангелие, по словам Салтыкова, произвело в нём полный переворот. "Я не говорю, -продолжает он, - ни о той восторженности, которая переполнила мое сердце, ни о тех совсем новых образах, которые вереницами проходили перед моим умственным взором, - все это было в порядке вещей, но в то время играло второстепенную роль. Главное, что я почерпнул из чтения Евангелия, заключалось в том, что оно посеяло в моем сердце зачатки общечеловеческой совести и вызвало из недр моего существа нечто устойчивое, свое, благодаря которому господствующий жизненный уклад уже не так легко порабощал меня.

При содействии этих новых элементов я приобрел более или менее твердое основание для оценки как собственных действий, так и явлений и поступков, совершавшихся в окружающей меня среде. Словом сказать, я уже вышел из состояния прозябания и начал сознавать себя человеком. Мало того: право на это сознание я переносил и на других. Доселе я ничего не знал ни об алчущих, ни о жаждущих и обремененных, а видел только людские особи, сложившиеся под влиянием несокрушимого порядка вещей; теперь эти униженные и оскорбленные встали предо мной, осиянные светом, и громко вопияли против прирожденной несправедливости, которая ничего не дала им, кроме оков. То "свое", которое внезапно заговорило во мне, напомнило мне, что и другие обладают таким же, равносильным.своим"... Я не хочу сказать этим, что сердце мое сделалось очагом любви к человечеству, но несомненно, что с этих пор обращение мое с домашней прислугой глубоко изменилось и что подлая крепостная номенклатура, которая дотоле оскверняла мой язык, исчезла навсегда. Я даже могу с уверенностью утверждать, что момент этот имел несомненное влияние на весь позднейший склад моего миросозерцания".

К детям родители относились чрезвычайно неровно, порывы любви сменялись гневом и жестокими наказаниями.

В 4 года Михаил стал учиться французскому (с помощью гувернантки мадам де Ламбер), затем немецкому и в 7 лет русскому (сначала его учил старик, крепостной живописец, потом старшая сестра), латинский язык преподавал священник с. Заозерье о. Иван Преображенский. В 1836 г. Михаил, успешно сдав экзамены, поступил сразу в 3-й класс Московского дворянского института.

В доме была установлена строжайшая экономия; бывало, пищу и готовили из протухших продуктов. Ольга Михайловна проявляла удивительную энергию для того, чтобы укрепить и расширить имение. По несколько раз в месяц она выезжала из Спасского, чтобы продать дальние деревеньки и худосочные земли и приобрести что-нибудь по соседству. Её деятельность увенчалась успехом, Салтыковы стали крупнейшими землевладельцами в уезде, Спасское превратилось в высокодоходное имение. Велась оживлённая торговля, товары отправлялись в Москву и на ярмарки в соседние сёла. На территории усадьбы были построены многочисленные амбары, скотный двор, оранжереи, разбит фруктовый сад.

Ольга Михайловна не имела образования и писать научилась только в Спасском. Евграф Васильевич же в молодости занимался многими науками, переводил, сочинял стихи. Много читал в течение всей жизни. Его сын Николай окончил Московский университет, Михаил - Царскосельский лицей (1844 г.) и поступил работать в канцелярию Военного министерства. Начал писать. По свидетельству современников, М.Е. Салтыков первые три года по выходе из лицея очень бурно справлял "праздник жизни, молодости годы".

К 1841 г. относится его первое появление в печати (стихотворение "Лира").

В начале 1845 г. она послала Михаилу альбом, портфель и пюпитр для его "милой поэзии", но почти в то же самое время писала старшему сыну Дмитрию: "Мне кажется, его вся хандра происходит от его поэзии, которая никогда мне не нравилась, потому что я много начиталась даже бедственных примеров насчет этих неудачных поэтов в деньгах. Я ему никогда не советовала мечтать о своей поэзии на интересных видах. Сперва надо всегда стараться войти в известность без всяких интересов, а потом уж, разумеется, само собой пойдет. А можно ли ему мечтать, имея службу! Это невозможно. Одним чем-нибудь надо заниматься!"

В 1848 г. за повесть "Запутанное дело" титулярного советника М.Е. Салтыкова отправили на службу в Вятку. Родители были потрясены. Мать упала в обморок и долго находилась в тяжёлом состоянии, заболел и отец. Через месяц Михаил попросил помощи. Евграф Васильевич обратился в Петербург с просьбой о помиловании, которая была отклонена. В начале 1850 г. в Петербург поехала Ольга Михайловна, и тоже безрезультатно. 13 марта (по ст. ст.) умер Е.В. Салтыков. Находившийся в Вятке, в тяжёлом нравственном состоянии (родным он писал: "Я в совершенном одиночестве... жизнь моя постоянная и нестерпимая мука... мне до крайности грустно и тяжело... я страдаю такой несносной скукой, что уже потерял надежду на лучшее будущее"), Михаил Евграфович не сделал попытки приехать, в Спасское на похороны отца.

До 1855 г. он служил в Вятке. В 1856 г., став чиновником особых поручений при министре внутренних дел (и тогда же к нему пришёл настоящий - литературный успех - начали публиковаться "Губернские очерки", восторженно встреченные определённым кругом читателей), женился на бесприданнице Елизавете Аполлоновне Болтиной - к большому неудовольствию матери, два года пытавшейся удержать его от этого шага. В 1861 г. взял взаймы у неё 23000 рублей на покупку усадьбы, обещая выплатить долг к 1863 г. Потом просил отсрочки, мать сначала согласилась, а потом подала в суд ко взысканию - вероятно, узнала себя и мужа в рассказе Салтыкова "Семейное счастье", опубликованном в "Современнике". О героине (Boловитиновой) говорится: "И всё-то она одна, всё :" то своим собственным хребтом устроила, потому что хоть и был у ней муж, но покойник ни во что не входил, кроме как подавал батюшке кадило во время всенощной". Была описана и продана с аукциона часть земель М.Е. Салтыкова. Он поехал к матери, и иск был отозван.

В декабре 1874 г. Ольга Михайловна умерла и была похоронена под церковью Святого великомученика Георгия в Станках, ею построенной. Владение усадьбой Спас-Угол ещё в 1852 г. перешло к её старшему сыну Дмитрию, Ольга Михайловна переехала в новую усадьбу Ермолино, устроенную уже после смерти мужа. Дмитрий унаследовал от отца любовь к церковным службам, охотно беседовал с духовными лицами, его речь полнилась религиозными нравоучениями. У него были очень плохие отношения с братом Михаилом, который ещё в 1873 г. писал матери: "Злой дух, обитающий в Дмитрии Евграфовиче, неутомим, и, вероятно, отравит остаток моей жизни", "что касается до... выраженного Дмитрием Евграфовичем желания, чтобы я приехал к нему, то я нахожу, что самое лучшее и даже единственное средство не ссориться с ним - это совсем его не видеть... Видеться с ним значит подливать в огонь масла, потому что этот человек не может говорить резонно, а руководится только одною наклонностью к кляузам. Всякое дело, которое можно было бы в двух словах разрешить, он как бы нарочно старается расплодить до бесконечности. Я положительно слишком болезнен, чтобы выносить это! Не один я - все знают, что связываться с ним несносно, и все избегают его... Ужели наконец не противно это лицемерие, эта вечная маска, надевши которую этот человек одною рукою Богу молится, а другою делает всякие кляузы!" М.Е.Салтыков описал Дмитрия Евграфовича в романе "Господа Головлевы" (1870е гг.) в образе Иудушки Головлёва.

После смерти матери Михаил Евграфович в Спасском больше никогда не был. Раздражительность его самого с годами всё увеличивалась и становилась тяжела даже для ближайших друзей. В своих произведениях он (ум. 1889) не раз описывал Спас-Угол и его окрестности (в семей ной хронике "Пошехонская старина" преобразив их в усадьбу Малиновец).

На кладбище у церкви похоронены несколько поколений Салтыковых: пращуры писателя Евдоким Тимофеевич, Тимофей Тимофеевич, прапрадед Стефан Тимофеевич, прадед Богдан Стефанович, дед Василий Богданович, бабушка, отец Евграф Васильевич, сестра и братья. Усадебный дом сожгли в 1919 г. Сохранились только пруды, часть парка, остатки фруктового сада и оранжерей. Спасский храм, где был крещён М.Е. Салтыков, закрыт и разорён в 1940 г. В 1986 г. в нём устроен музей. В 1994 г. храм передан общине верующих и находится в совместном пользовании верующих и музея.