Трагедия гретхен. И. Гете. Фауст. Анализ произведения «Фауст» (Гёте)

Гёте начал писать «Фауста» в период" «бури и натиска». Молодого писателя захватила старинная — эпохи Возрождения — легенда о смелом мыслителе, которого жажда знания привела к восстанию против авторитета церкви, к отпадению от бога и к союзу с дьяволом. Первоначальную редакцию «Фауста» (1773— 1775), известную под названием «Пра-Фауст», Гёте не опубликовал. Только через полвека после его смерти, в 1887 году, был найден список авторской рукописи, сделанный одной веймарской дамой. В первое десятилетие жизни в Веймаре Гёте к Фаусту не притрагивался. Только в Риме в 1788 году он возобновил работу.

В 1790 году появилась первая публикация — «Фауст, Фрагмент». Главный герой здесь так же, как и в «Пра-Фаусте», бурный гений, принципиальных отличий нет. После появления в печати «Фрагмента» работа вновь прервана. Вскоре после французской революции, в 1797—1801 годы, Гёте снова берется за перо и коренным образом меняет замысел своей трагедии. В основу ее ложится мысль о жизненном призвании человека. Здесь Фауст не бурный гений, а Человек. Первая часть «Фауста» в том виде, в каком мы ее сейчас читаем, вышла в свет в 1808 году.

Пролог на небесах

Действие трагедии начинается с «Пролога на небесах». Перед зрителем появляются Господь, архангелы и Мефистофель. Гёте подает Эти образы по-просветительски, вольнодумно. Уже само появление на подмостках театра Господа шокировало благочестивых зрителей и читателей, а благодушно-терпимое обращение Господа с посланцем ада «К таким как ты вражды не ведал я» — вызывало у них протест. «Пролог на небесах» неизменно служил мишенью для той критики «Фауста», которая шла из церковных кругов.

Сцена открывается «отчетом» архангелов Господу о состоянии вселенной. Прекрасен этот мир: по непреложным законам движутся в нем планеты, на земле регулярно происходит смена дня и ночи, приливов и отливов, бурь и затишья. Здесь все закономерно, все противоречия сливаются в гармонию.

Резким диссонансом вторгаются в славословия архангелов слова Мефистофеля:

Мне нечего сказать о солнцах и мирах:

Я вижу лишь одни мученья человека...

Удар нанесен метко. «Мученья человека» — это факт, который опрокидывает версию о совершенном устройстве мира.

Горько-ироническая реплика Мефистофеля высоко поднимает его образ над традиционными примитивными представлениями о духах зла. Уже здесь намечен образ «великого отрицателя», носителя критики, нередко верной и глубокой. И все же Мефистофель остается гением зла, его человеколюбие — только видимость.

Если верить Мефистофелю, мучения человека вызваны тем, что в отличие от животных ему дарована крупица разума. Она побуждает его стремиться к свету, но разум немощен, и попытки человека подняться над положенным ему уделом неизменно оканчиваются неудачей, что и делает его несчастным.

Более того, разум, по мысли Мефистофеля, не только ничтожен, от него проистекают самые дурные, скотские поступки человека. Дарованную ему жалкую крупицу разума

Он на одно лишь смог употребить —

Чтоб из скотов скотиной быть!

При всей нигилистической односторонности последнего суждения Мефистофель и здесь выражает какую-то частичную истину.

В наши дни эти слова заставляют вспомнить Хиросиму, печи Освенцима и Майданека. Во времена Гёте читатели «Фауста» воспринимали эти слова как намек на террор французских якобинцев.

Вкладывая в уста Мефистофеля яростное развенчание разума, Гёте строит свою трагедию на проблеме, вокруг которой в то время шли острые дебаты между передовыми людьми и идеологами дворянской реакции. Это вопрос о том, был ли верен тот путь, каким до сих пор шли передовые люди, и о том, каким путем должно отныне идти человечество.

Развенчивая разум и представляя ничтожными искания человека, реакционеры полагают, что творят дело, угодное богу, но у Гёте Господь видит в исканиях человека, даже ошибочных, положительное начало. Он уверен в том, что, опираясь на разум, который вовсе не ничтожен, человек способен самостоятельно, то есть без помощи свыше, преодолеть неизбежные ошибки и выйти на правильный путь. Господь из «Пролога на небесах» не только мудрый создатель совершенного механизма космоса, непреложных законов природы, но это бог гуманистов, крепко верящий в человека, носитель широчайших гуманных воззрений, чуждый религиозной догматике.

Вступая в спор с Мефистофелем, Господь указывает ему на Фауста. Однако Мефистофель считает, что Фауст — пример, подтверждающий его взгляды. Ведь Фауст страдает именно от несбыточности своих стремлений:

То с неба лучших звезд желает он,

То на земле всех высших наслаждений,

И в нем ничто,— ни близкое, ни даль,—

Не может утолить гнетущую печаль.

Так возникает споп о человеке — центральная, хотя и не единственная. тема драгедда "|фауац> Спор будет решен экспериментом, объект которого Фауст. Условия постановки эксперимента очень четкие: Господь не будет мешать Мефистофелю, не будет помогать Фаусту. Противнику Господа дана полная возможность искушать Фауста. Весь вопрос в том, удастся ли посланцу ада погасить «ничтожный» разум Фауста, вернуть его к животному состоянию. В результате такого эксперимента будет получен ясный ответ, могуч или слаб человек разумом. Читатель «Пролога» имеет основания ожидать счастливого исхода эксперимента. Однако искушения, которым подвергается Фауст, очень сильны. Фауст — человек, и ему присущи глубокие противоречия. В споре с идеологами реакции не имело смысла противопоставлять клевете на разум схематически выпрямленный образ праведника. Такое решение означало бы отказ от спора.

Декларировать «спасение» Фауста в «Прологе» было, конечно, легче, чем убедительным для современников образом реализовать рту оптимистическую перспективу в ходе трагедии, оправдать богоотступника, вступившего в сделку с посланцем преисподней. Читатель гётевского «Фауста» был знаком с легендой, которая в любой версии неизменно приводила к гибели «грешника». До Гёте один только Лессинг намечал оправдание Фауста, да и после Гёте Ленау, Гейне и многие другие также заканчивали свои произведения о Фаусте традиционным торжеством Мефистофеля. Именно оправдание Фауста во второй части трагедии Гёте вызвало множество нареканий на автора.

Небесный пролог был написан в те самые годы, когда ранние немецкие романтики принялись настойчиво вводить в литературу мистику. У Гёте — Господь, архангелы, но мистика начисто отсутствует. Здесь иносказание, оно понадобилось для того, чтобы четко поставить перед читателем вполне земную этическую проблему универсального охвата. И действие пролога, даром, что оно происходит на небе, строится по-земному — рационально, ясно. Спор возникает на основе «отчета» архангелов и ведется так, как ведутся споры людей: логические доводы, аргументы, эксперимент. Все это обращено к интеллекту, к разуму читателей, а не к их религиозному чувству, и уже сделана заявка на жизнеутверждающее решение поставленной проблемы. Красота в ясности, в закономерности — этот принцип классицистической эстетики определяет художественную структуру пролога. Для загадочного, таинственного, мистического не остается места.

Отношение Фауста к богу. Земной характер его стремлений

Представляя человечество, Фауст у Гёте одновременно сохраняет ряд черт, свойственных людям XVI века. Герой трагедии не сомневается в существовании бога, Христа, загробной жизни. Однако в его сознании бог не занимает сколько-нибудь значительного места. Но собственной инициативе Фауст не склонен вспоминать о боге, й, что особенно характерно, он не обращается к нему даже в самые критические моменты своей жизни. При этом нет никаких признаков того, что, заключив договор с Мефистофелем, он считает себя грешником, и приступов раскаяния у него тоже не бывает. Незадолго перед смертью Фауст начинает тяготиться своим адским спутником, он хотел бы избавиться от магии, однако это для того, чтобы стать полностью человеком, а не для того, чтобы вернуться к богу. Гораздо охотнее, чем бога, пантеист Фауст вспоминает духов, которыми населена вся природа. К таким духам он обращает пламенные призывы в первых монологах, на прогулке за городскими воротами и т. д.

Не подвергая сомнению существование дьявола, ада, загробных мучений, Фауст — и этим он стоит на несколько голов выше своих современников — не испытывает ни малейшего страха перед сверх-естественным: ни на «кухне ведьмы», ни на шабаше духов в Вальпургиеву ночь. Преклонения перед потусторонними силами не получается. Хотя сцены эти весьма красочны и производят сильное впечатление, мистического настроения они не порождают. И потом, к самому страшному автор неизменно подмешивает добрую ложку юмора.

Черты передового мировоззрения Фауста полнее всего проявляются как раз в том, что все потустороннее — небо, ад, загробная жизнь — не представляют для него интереса. Не отрицая их существования, он практически игнорирует их, решает действовать так, как если бы их не было. Вступая в договор с Мефистофелем, Фауст мотивирует свое смелое решение следующим образом:

Здесь, на земле, живут мои стремленья,

Здесь солнце светит на мои мученья;

Когда ж придет минута разлученья,—

Мне до того, что будет, дела нет.

Такой философской позицией своего героя Гёте мотивирует старинный основополагающий для легенды мотив богоотступничества Фауста, его союз с адом. Дано новое, правдоподобное истолкование поведения Фауста, такое, которым вопрос о греховности Фауста решительно отодвинут в тень. Образ Фауста перерастает образ легенды, поднимается над ним, он становится понятен и близок передовым людям времени Гёте, тем, кто ведет борьбу за мировоззрение, освобождающее человека от опеки религии и церкви.

В прологе на небесах только шла речь о Фа-«Ночь» усте. Впервые он предстает перед читателем

(зрителем) в следующей сцене — «Ночь. Старинная готическая комната». Земное действие трагедии открывается вступительным монологом Фауста:

Я философию постиг,

Я стал юристом, стал врачом...

Увы! С усердьем и трудом И в богословье я проник —

И не умней я стал в конце концов,

Чем прежде был... Глупец я из глупцов!

Перед нами встает величавый образ ученого, который мучительно переживает ограниченность современной ему книжной науки. Вдвойне несчастен Фауст от сознания, что он, профессор, не может принести людям настоящую пользу, передать своим слушателям подлинное знание.

Уже в этой первой сцене образ Фауста вызывает полное сочувствие читателя. Гёте отходит от традиционного образа «грешника», Фауста не интересуют тайны загробного мира, он не стремится к власти над людьми, он не собирается творить «чудеса», и, что особенно важно, ему совершенно чужда мысль о союзе с «нечистой силой», с адом. Словом, он не колдун и не чернокнижник. Раз бессильны книги и инструменты старинной лаборатории, Фауст, человек XVI века, обращается к магии в благородном стремлении познать «всю мира внутреннюю связь», то есть решающие законы жизни природы.

В решительном расхождении с ранними разработками сюжета герой гётевской трагедии вызывает с помощью магии не дьявола, а Духа Земли, т. е. Духа, который олицетворяет живую, творящую, деятельную природу. Дух, явившийся на зов заклинателя, так характеризует свои функции:

Жизнь и движение

В вечном просторе...

Так на станке проходящих веков

Тку я живую одежду богов.

Однако дух Земли отвергает притязание смертного — непосредственно, магическим путем прийти к познанию «тайн» природы. Он исчезает. Надежда Фауста на магию рухнула, он впадает в отчаяние.

Вагнер

Появляется Вагнер. Его появление только усиливает горе Фауста. Образом этого молодого ученого, который так мало походит на своего учителя, автор оттеняет положительные черты в Фаусте — глубину, бескомпромиссность его ученого искания. Вагнер не стремится к каким-либо решающим открытиям, но «с восторгом переходит «от книжицы к книжице» 1...». С этим наполовину комическим персонажем в произведение Гёте входит элемент сатиры, осуждение научного крохоборства. Беседа искателя истины с крохобором от науки протекает в очень своеобразной эм°ииональной атмосфере: горестные раздумья Фауста прерываются комическими репликами его собеседника. Трагическое и комическое начала тесно сплетены. Фаусту беседа с Вагнером еще раз напоминает о бесплодности его усилий работать на пользу людям: вот каких учеников воспитал он.

Прогулка за городскими воротами

Разочарование в книжной науке, крушение надежд на магию — все это рождает намерение покончить с собой. Когда Фауст подносит к губам кубок с ядом, из соседней церкви доносится пасхальное пение" прихожан. Только воспоминания о детстве, о том, какую радость доставляли ему в дни праздника Пасхи прогулки среди весенней природы, побуждают Фауста отказаться от намерения «улететь в лучший мир».

Мотив весенней природы переходит в следующую сцену прогулки Фауста и Вагнера. Природа, весна, народ — это стихия, родная Фаусту. Падает горестное напряжение, на короткий срок утихает отчаяние, и Фауст ощущает прилив сил. Ему близка бесхитростная радость праздничной толпы, и эта черта делает его образ богаче, конкретнее, усиливая симпатию к нему чигателя, тогда как презрение Вагнера к «грубым» развлечениям народа делает этого «книжного червя» еще более жалким и смешным.

Центральный момент сцены — встреча Фауста со старым крестьянином, который подносит Фаусту чашу с вином и вспоминает, как в чумный год Фауст, тогда еще юноша, вместе со своим отцом с опасностью для собственной жизни, лечил крестьян. Но именно эта благодарность крестьян пробуждает утихшую было боль. Увы! Крестьяне ошибаются. Не за что его благодарить. Ни отец, ни он сам никого от чумы не спасли, хотя и горячо к этому стремились. Снова возникает тоска по иной жизни. В порыве отчаяния Фауст призывает «духов, живущих в вышине». Он не обращается к духам преисподней, однако Мефистофелю достаточно и такого призыва, чтобы приступить к осуществлению намерения, которое он высказал в споре с Господом. Он появляется перед Фаустом и Вагнером в виде черного пуделя.

В деянии начало бытия

Вернувшись с прогулки домой, Фауст решает поработать. Он принимается за перевод евангелия от Иоанна с греческого языка. Он не столько переводит, сколько спорит с текстом оригинала, борется с ним, старается исправить то, что философски неприемлемо. Здесь конкретизируется представление о Фаусте — передовом мыслителе. Не приемля религиозного истолкования мира, Фауст переходит к материалистическому признанию началом всего деяния — «В деянии начало бытия». В условиях кризиса на рубеже XVIII и XIX веков Эта формула звучит как прямой вызов сторонникам развенчания человека, тем, кто проповедует пассивность, покорность, смирение. Это прямой отпор реакционерам, клевещущим на разум. Гёте отстаивает основной принцип просветительского учения: «люди способны, действуя разумно, изменить мир к лучшему».

Мефистофель

В результате заклинания пуделя перед Фаустом в образе странствующего студента появляется Мефистофель. Гёте придал ему человеческие черты. Наполовину иронической трактовкой «черта» он почти разрушил атмосферу таинственности, которая окружает этот образ в легенде. Адские функции Мефистофеля дают повод для философских размышлений о природе зла. Вот как Мефистофель представляется Фаусту:

Я отрицаю все — ив ртом суть моя

Короче, все, что злом ваш брат зовет,—

Стремленье разрушать, дела и мысли злые

Вот рто все — моя стихия.

Снимая религиозное понятие «греха», Гёте видит «добро» в том, что ведет человека вперед. «Зло» — это то, что противостоит созиданию, мешает ему, гасит творческий энтузиазм, разрушает созданное. Но, разрушая ложное, отрицание объективно содействует движению, созиданию. Гёте диалектически снимает абсолютную противоположность «добра» и «зла». Для Мефистофеля характерно не столько прямое разрушение, сколько скепсис, циничное отношение к человеку и к его созидательным возможностям, стремление погасить всякое искание, найти во всем слабую сторону. Как представитель принципа универсального отрицания, Мефистофель то вырастает в образ монументальный, зловещий, то он очеловечен и мало чем отличается от типичного «циника», человека злого, холодного, умного, нередко с полным основанием разрушающего иллюзии.

Договор с Мефистофелем

Фауст заключил союз с посланцем ада в состоянии глубокого отчаяния, разочаровавшись в науке и магии. Мефистофель предлагает ему свои услуги. Фауст совсем не в восторге от своего нового знакомства и плохо верит в положительный результат сделки с Мефистофелем. Но ничего другого ему не остается. Очень своеобразны условия договора:

Что дашь ты, жалкий бес, какие наслажденья?

Дух человеческий и гордые стремленья

Таким, как ты, возможно ли понять?

Как ни велико отчаяние Фауста, он остается смелым, волевым человеком. Он полон сознания своего достоинства. Какие блага сможет предложить ему Мефистофель? Фауст не называет тех ценностей, за которые он готов отдать душу. И в отличие от всех предшествующих разработок сюжета, не называется срок действия договора.

Когда на ложе сна, в довольстве и покое,

Я упаду, тогда настал мой срок!

Когда воскликну я: «Мгновенье,

Прекрасно ты, продлись, постой!»

— тогда Фауст готов будет умереть, и пусть тогда его душа достанется Мефистофелю. Но наступит ли в самом деле такой момент? В этой декларации «когда» означает «если».

С появлением этого вопроса развитие трагедии получает новое направление: оно становится смотром жизни, поиском смысла человеческого существования.

Принято решение: Фауст покинет свое ученое затворничество и в обществе слуги Мефистофеля ринется в жизнь, чтобы, испытав все на свете, постараться найти искомое удовлетворение. Мефистофель предлагает сначала познакомиться с «малым светом», то есть с людьми в их частном быту (эпизоды странствия в I части трагедии), а затем посмотреть «большой свет» — жизнь государственную и вообще все, что поднимается над существованием индивидуальных людей (II часть трагедии). Отныне каждый эпизод — новый эксперимент, новая «проба» жизни. Каждая «проба» предстает в двояком освещении: глазами энтузиаста Фауста, который ищет подлинно ценное содержание, и глазами холодного циника Мефистофеля.

Странствие

Вступительная часть, в которой дана величественная мировоззренческая перспектива трагедии, закончена, начинается странствие.

Странствием руководит Мефистофель. Он ведет за собой своего «господина», Фауста, выбирает материал, который должен доставить Фаусту удовлетворение. Какого рода это «удовлетворение» ясно видно уже из первого эпизода странствия.

Погреб Ауэрбаха

Мефистофель привел Фауста в компанию завсегдатаев погребка Ауэрбаха в Лейпциге. Здесь собрались студенты — очень юные (Фрош) и уже бывалые бурши с плешью на голове и отвислыми животами (Зибель). С ними бюргер (Альтмайер). Вся сцена выдержана в тонах грубовато-комических. Здесь царит та животная стихия, которую Мефистофель предназначает для Фауста. Безделье, пьянство, грубые шутки и не менее грубые песни (о крысе, о блохе), потасовки, любовные похождения невысокого пошиба — вот в чем находит «вкус жизни» эта бесшабашная компания. Конечно, Мефистофель терпит полную неудачу. Пьяное веселье вызывает у Фауста отвращение, а чудеса Мефистофеля не производят на него ни малейшего впечатления. По ходу этой сцены Мефистофель поет «Песню о блохе». Она является сатирой на княжеских фаворитов, на засилие ничтожных и вредных людишек при королевских дворах.

Кухня ведьмы

Неудача эксперимента в погребе Ауэрбаха заставляет Мефистофеля насторожиться. Оказывается, победа над Фаустом не такое легкое дело, как первоначально казалось. Надо вернуть Фаусту горячую кровь молодости, чтобы сделать его более восприимчивым к чувственным наслаждениям. Мефистофель ведет Фауста на «кухню ведьмы», где Фауст выпивает напиток молодости. Напиток сделал свое дело. И все же расчеты Мефистофеля оправдались только частично. Он снова недооценивает силу сопротивления Фауста, когда заявляет ему, что, выпив зелье ведьмы, он теперь «любую бабу» примет за Елену Прекрасную. Любовь Фауста не может свестись к одной только примитивной чувственности, как этого хочет Мефистофель.

Создавая эту сцену, Гёте опирался на картины и гравюры старинных художников. Отсюда идут решето ведьмы, ее полет на помеле через печную трубу, котел, мартышки и т. д. В целом все эти «страхи», как и нелепые бормотанья ведьмы и «зверей», рассчитаны на то, чтобы затуманить сознание Фауста, ослабить его сопротивление. Однако Фауста нелегко сбить с толку.

Чушь глупая, безумные движенья,

Обман и ложь пошлейшие кругом —

В сумбур кухни ведьмы Гёте вставляет отдельные мотивы большого сатирического звучания: иронию в адрес христианского догмата о триедином боге, мотив сломанной короны, обломки которой надо склеить «потом и слезами людей». Сцена написана в 1788 году, Гёте был в то время уверен в близости крушения монархии во Франции.

Прозаический совет Мефистофеля Фаусту — «пропотеть» после приема «лекарства» и многое другое в этой сцене показательно для иронического отношения автора к «страшным» мотивам, для условности всей этой фантастики, связанной с суевериями. В вольной трактовке автора «чертовщина» становится забавной.

Драма Маргариты

Встреча с Маргаритой, второй эпизод странствия, разрастается в самостоятельную, хотя и подчиненную общему замыслу драму. 1То силе производимого на зрителя впечатления она может соперничать с грандиозной вступительной частью трагедии. Здесь действие вышло за грани размышлений и сомнений Фауста. Последний впервые действует в новом для него мире бытовых явлений, переживает новые большие радости и горести. В этой части внимание читателя сосредоточено не только на Фаусте. Образ Маргариты, ее трагическая гибель вызывают глубокое сочувствие читателя. В этой части трагедии шире представлен внешний мир, здесь несколько больше людей — Маргарита, ее брат, соседка Марта, девушка у колодца, мать Маргариты и пройдоха-патер. Вместо университетского мирка здесь перед читателем провинциальные мелкие бюргеры.

Трагедия Маргариты — это одновременно и трагедия Фауста. Но история несчастной девушки представляет и самостоятельный интерес безотносительно к той роли, которую она играет в жизни Фауста. Гёте говорит здесь о несчастной доле многих девушек, таких же беззащитных, как Гретхен ". Основываясь на типичности судьбы Маргариты, Гёте выступает обличителем бюргерского, на первый взгляд благополучного жизненного уклада. Нет, люди из окружений, Маргариты совсем не идиллические существа. Почтенная вдовица,% мать Гретхен,— очень набожна, она постоянно общается с пате-f рами. Но эта сверхнабожность не мешает ей давать ссуды под заклад вещей. Брат Маргариты, Валентин,— вовсе не тот идеальный брат, Каким он изображен в опере Гуно. Этот грубоватый ландскнехт привык хвастать перед товарищами в кабачке красотой и безупречным поведением сестры. И вот, когда о ней начинает ходить дурная молва, он оскорблен в своем тщеславии. И даже умирая в поединке с обидчиком своего «доброго имени», он при всем народе грубо порочит несчастную Гретхен. А каким тупым злорадством звучат в сцене «У колодца» слова Лизхен в адрес «согрешившей» подруги Бербельхен. Косная, бесчеловечная, тупая мораль всех этих патеров, Валентинов и лизхен обрекает несчастную, брошенную своим любовником девушку на публичное позорище.

Обличая лицемерную, жестокую мораль бюргерского круга, Гёте одновременно горячо протестует против бесчеловечного законодательства, обрекающего на казнь «детоубийцу». Такой закон действовал в немецких государствах XVIII века. Тема гибели Маргариты взята автором из реальной действительности своего времени *. Разработка старинного сюжета не помешала Гёте вобрать в круг своей драмы большие и острые проблемы современной ему общественной жизни: критику бюргерства, законов феодального государства. Во II части трагедии эта тенденция получит более полное развитие.

Но удивительно то, что с этим патриархальным бюргерским мирком тесно связана и сама Маргарита. Она разделяет многие воззрения этой среды, она не знает другой жизни, других нравственных законов. И все же автор какими-то тонкими, еле заметными штрихами отделяет ее от окружающих. Тихая и скромная, вечно поглощенная заботами о матери, маленькой сестрице, о своих обязанностях по дому, Маргарита как-то не успевает подумать о себе. Пленница узкой жизни, она остается чистой, незатронутой мелочными и пошлыми эгоистическими претензиями окружающих ее людей. Ее красота — предмет неумного тщеславия Валентина — не вызывает у самой Маргариты никакого самомнения. С каким достоинством она отвергает комплименты «знатного незнакомца» (Фауста), вздумавшего ухаживать за ней.

Прекрасной барышни здесь нет!

Домой одна дойти сумею.

Ей долго не верится, что ее «бедный разговор» может показаться интересным ее собеседнику. Спору нет, разговор ее, действительно, беден, кругозор не широк, но Фауст, конечно, выражает не только свое, но и авторское отношение к Маргарите, когда восклицает:

О, зачем невинность, простота

Не знает, как она бесценна и свята!

И с какой искренностью и непосредственностью обнаруживает Маргарита свое чувство, когда гадает на лепестках цветка («Он любит— не любит»), когда впервые целует Фауста и признается ему в любви: «Люблю тебя всем сердцем, милый мой!», а также в своих Задушевных песнях-монологах.

Маргарита сохранила настоящие большие человеческие чувства в том мире бюргерской пошлости и корысти, с которым она так тесно связана своими навыками, впечатлениями, привычками. Она принадлежит к этому миру, и в то же время она совсем иная. Смелое и красивое, абсолютно бескорыстное чувство к возлюбленному возвышает Маргариту над всеми лицами ее круга.

Немецкий писатель Томас Манн тонко заметил, что Маргарите не только свойственно выражать свои чувства в песнях, но она сама, весь ее облик принадлежит к сфере народной песни. Гёте дал этот образ в духе народно-песенных идеалов, связь Маргариты с мещанской средой — явление более внешнее. Мы снова встречаемся здесь с образчиком творческой диалектики великого поэта. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Маркс назвал Гретхен своей любимой литературной героиней 1.

Трагическая судьба Маргариты складывается в основном из вполне реальных и земных человеческих отношений. Ответственность за гибель девушки лежит на Фаусте, на бездушной бюргерской среде, в какой-то, гораздо меньшей степени — на самой Маргарите. Огромное впечатление, которое драма Маргариты производит на читателя и зрителя, тесно связано с реальным характером, с типичностью Этого эпизода.

Образы Фауста и Маргариты при всей их конкретности и богатстве индивидуальных признаков — широчайшие обобщения. Фауст представляет тип человека, для которого характерно непрестанное движение, искание, неудовлетворенность собой, недовольство достигнутым. В этом отношении Маргарита с ее пассивным отношением к жизни, примирением со своей долей представляет полную противоположность Фаусту. Маргарита явно не может следовать за Фаустом в его скитаниях и исканиях. Все ее мысли и чаяния направлены на тихие радости семейной жизни. Равным образом невозможно представить себе Фауста, только что вырвавшегося из кельи ученого, вновь осевшим, ставшим отцом семейства. Для того чтобы сделать Фауста и Гретхен счастливой четой, Гёте пришлось бы сломать внутреннюю логику обоих образов, и это были бы уже другие люди. Такая перестройка неизбежно принудила бы автора снять основную проблему всего произведения, так ярко выраженную в прологе и в сцене договора. При всем глубоком уважении к здоровой и прочной семейной основе, Гёте не мог объявить семью конечной целью исканий Человека. Поэтому отношения Фауста и Маргариты неизбежно должны были прийти к разрыву. Встреча с Маргаритой — только самый значительный эпизод на пути Фауста к «прекрасному мгновению». Встреча с Маргаритой для Фауста вовсе не является «похождением». Любовь к девушке захватила Фауста целиком, стала источником глубочайших переживаний. В конце сцены «Лес и пещера» он сравнивает себя с водопадом, который «стремится жадно к бездне роковой» и захватывает в своем падении скромную хижину, примостившуюся на краю пропасти.

Фауст покинул Маргариту, спасаясь от возмездия за убийство Валентина. Нет оснований считать, что Фауст решил не возвращаться к Маргарите. Однако он все же позволяет увлечь себя в горы Гарца на ежегодный праздник ведьм, слетающихся сюда со всех концов страны (старинное сказание о Вальпургиевой ночи). План Мефистофеля — одурманить Фауста, заставить его забыть Маргариту. Однако в самый разгар бесовской пляски Фауст видит бледную девушку с красной полоской вокруг шеи. Он вспоминает Гретхен, и никакие отговорки Мефистофеля не достигают цели; Фауста вновь неудержимо влечет к Маргарите. Только теперь (сцена «Пасмурный день. Поле») Фауст узнает от Мефистофеля о том, что произошло с Маргаритой после того, как он её покинул. В страшном гневе на Мефистофеля он не слушает его предупреждений об опасности. Он во что бы то ни стало вернется к Маргарите, спасет ее от казни, увезет с собой. *

Драма Маргариты, а с нею вся первая часть «Фауста» заканчивается потрясающей по силе трагизма сценой в тюрьме. К безумной Маргарите при виде возвратившегося возлюбленного частично возвращается сознание. С новой силой вспыхивает любовь, желание жить. Но слишком тяжки для нее воспоминания о погибшем ребенке, о матери, которая умерла от сонного напитка, о погибшем в поединке брате — все по ее вине. Гретхен — хрупкое безответное существо. Она не может справиться с обрушившимися на нее бедами, не может начать новую жизнь после всего, что с нею произошло. Поэтому все старания Фауста спасти Маргарите жизнь, увезти ее из темницы разбиваются о внутреннее сопротивление несчастной девушки. Она остается в тюрьме с тем, чтобы на следующее утро сложить голову на плахе. Голос свыше: «Спасена!» — возвещает, что невинно-виноватая сохранила свою душевную чистоту и красоту, несмотря на все, за что несправедливый закон обрекает ее на казнь.

Встреча с Маргаритой принесла Фаусту величайшие радости и глубочайшие страдания. Она привела его к сознанию тяжкой вины перед любимой девушкой, к отчаянию. Он теперь глубоко вошел в жизнь людей. Его человеческий кругозор расширился. Он уступил Эгоистическому порыву, проявил слабость. Здесь он человек с малой буквы. Но Мефистофель и в этом эпизоде потерпел поражение. Ведь при всей виновности Фауста его отношения к Маргарите нельзя свести к низменным чувствам, и за нравственным падением Фауста следует его возрождение. Как только Фауст (уже в начале II части трагедии) выходит из состояния глубокого и длительного оцепенения, в нем вновь возрождается основное, типическое для настоящего Человека «к жизни высшей бодрое стремление».

Художественные достоинства I части «Фауста»

Гётевский «Фауст» (I часть) получил высокую оценку Пушкина, Белинского, Герцена, Чернышевского. В течение XIX века именно первая часть «Фауста» вызывает большой интерес у читателей. По самым различным причинам вторая часть «Фауста» отвергается. Так было на родине поэта, так было и в России. В первой части полнее, чем во второй, с грандиозной обширностью замысла сочетается конкретность поэтической образности, живость, пластичность всех разнохарактерных персонажей и ситуаций. Образы Фауста, Мефистофеля, Маргариты — одновременно широчайшие обобщения и четко очерченные индивидуальные характеры. Фауст представляет «человечество», взятое со стороны его лучших устремлений, но это не схематический «праведник», а реальный человек с живыми страстями, которые нередко приводят его к ошибкам. Мефистофель представляет «отрицание», «разрушение», но в то же время это живой образ заядлого скептика и циника. Герои трагедии проходят через реальные, жизненные положения, им свойственны яркие человеческие чувства.

Первая часть «Фауста» — это синтез всех отдельных творческих экспериментов Гёте как юношеской его поры («буря и натиск»), так и периода полной творческой зрелости. Возвышенное, патетическое выражение раздумий о смысле человеческой жизни, о возможностях человека и помехах его стремлениям (монологи Фауста) сочетаются с красочными народными сценами («Прогулка За городскими ворогами»). Сцены, полные самого задушевного лиризма (Фауст в комнате Маргариты, песни Маргариты), сменяются жанровыми юмористическими картинками во вкусе Ганса Сакса (Мефистофель и Марта). Острейшая сатира (Мефистофель и студент) и нарочито грубый комизм (Погреб Ауэрбаха, Кухня ведьмы) не мешают автору перейти к самому напряженному трагизму в заключительной сцене первой части (Тюрьма).

Свободное эпическое нанизывание событий сменяется подлинно драматическим построением (драма Фауста перед заключением договора, трагедия Маргариты).

Анализ второй части читайте в pdf файле

«Фауст» — великое завещание потомкам. Оно утверждает веру в разум, в возможности человека изменить общественную жизнь, построить ее на разумной и справедливой основе. Гёте призывает в «Фаусте» к мирному созидательному труду, к содружеству народов в деле покорения природы, объявляет высшим достоинством человека — непрестанную неутомимую, каждодневную борьбу за счастье людей. Многие великие люди, замечательные революционные деятели вспоминали знаменитые слова из предсмертного монолога Фауста.

Сочинение

«Фауст» Гёте - одно из выдающихся художественных произведений, которые, доставляя высокое эстетическое наслаждение, одновременно открывают много важного о жизни. Такие произведения превосходят по своему значению книги, которые читают из любопытства, для отдыха и развлечения. В произведениях такого рода поражает особенная глубина постижения жизни и несравненная красота, с какою мир воплощён в живые образы. Каждая их страница таит для нас необыкновенные красоты, озарения о смысле некоторых жизненных явлений, и мы из читателей превращаемся в соучастников великого процесса духовного развития человечества. Произведения, отличающиеся такой силой обобщения, становятся высшим воплощением духа народа и времени. Более того, мощь художественной мысли преодолевает географические и государственные рубежи, и другие народы также находят в творении поэта мысли и чувства, близкие им. Книга обретает всемирное значение.

Произведение, возникшее в определённых условиях и в определённое время, несущее на себе неизгладимую печать своей эпохи, сохраняет интерес и для последующих поколений, потому что человеческие проблемы: любовь и ненависть, страх и надежда, отчаяние и радость, успех и поражение, рост и упадок - всё это и многое другое не привязано к одному времени. В чужом горе и в чужой радости люди иных поколений узнают своё. Книга приобретает общечеловеческую ценность.

Создатель «Фауста» Иоганн Вольфганг Гёте (1749- 1832) прожил на свете восемьдесят два года, наполненных неустанной и разнообразной деятельностью. Поэт, драматург, романист, Гёте был также неплохим художником и весьма серьёзным учёным-естествоиспытателем. Широта умственного кругозора Гёте была необыкновенной. Не было такого жизненного явления, которое не привлекло бы его внимания.

Гёте работал над «Фаустом» почти всю свою творческую жизнь. Первый замысел возник у него, когда ему было немногим больше двадцати лет. Закончил он произведение за несколько месяцев до кончины. Таким образом, от начала работы до её окончания прошло около шестидесяти лет.

Больше тридцати лет заняла работа над первой частью «Фауста», которая была впервые опубликована целиком в 1808 году. К созданию второй части Гёте долго не приступал, занявшись ей вплотную в самые последние годы жизни. В печати она появилась уже после его смерти, в 1833 году.

«Фауст» - поэтическое произведение особого, чрезвычайно редкого стилевого строя. В «Фаусте» есть сцены реально-бытовые, как, например, пирушка студентов в погребке Ауэрбаха, лирические, как свидания героя с Маргаритой, трагические, как финал первой части - Гретхен в темнице. В «Фаусте» широко использованы легендарно-сказочные мотивы, мифы и предания, а рядом с ними, причудливо сплетаясь с фантастикой, мы видим реальные человеческие образы и вполне жизненные ситуации.

Гёте прежде всего - поэт. В немецкой поэзии нет произведения, равного «Фаусту» по всеобъемлющему характеру его поэтического строя. Интимная лирика, гражданский пафос, философские раздумья, острая сатира, описание природы, народный юмор - всё это наполняет поэтические строки универсального творения Гёте.

Основу сюжета составляет легенда о средневековом маге и чернокнижнике Иоанне Фаусте. Он был реально существовавшей личностью, однако уже при его жизни о нём стали складывать легенды. В 1587 году в Германии вышла книга «История доктора Фауста, известного волшебника и чернокнижника, автор которой неизвестен. Он написал свое сочинение в осуждение Фауста как безбожника. Однако при всей враждебности автора в его сочинении проглядывает истинный облик замечательного человека, который порвал со средневековой схоластической наукой и богословием с целью постигнуть законы природы и подчинить её человеку. Церковники обвинили его в том, что он продал душу дьяволу.

Порыв Фауста к знанию отражает умственное движение целой эпохи духовного развития европейского общества, получившей название эпохи Просвещения или века Разума. В восемнадцатом веке в борьбе против церковных предрассудков и мракобесия развивалось широкое движение за изучение природы, постижение её законов и использование научных открытий на благо человечества. Именно на почве этого освободительного движения и могло возникнуть произведение, подобное «Фаусту» Гёте. Эти идеи имели общеевропейский характер, но были особенно характерны для Германии. В то время как Англия пережила свою буржуазную революцию ещё в семнадцатом веке, а Франция прошла через революционную бурю в конце восемнадцатого века, а в Германии исторические условия сложились так, что из-за раздробленности страны передовые общественные силы не могли объединиться для борьбы против отживших социальных установлений. Стремление лучших людей к новой жизни проявлялось поэтому не в реальной политической борьбе, даже не в практической деятельности, а в деятельности умственной. Мефистофель не даёт Фаусту успокоиться. Толкая Фауста на дурное, он, сам того не ожидая, пробуждает лучшие стороны натуры героя. Фауст, требуя от Мефистофеля исполнения всех его Желаний, ставит условие:

* Едва я миг отдельный возвеличу,
* Вскричав: «Мгновение, повремени!»
* Всё кончено, и я твоя добыча,
* И мне спасенья нет из западни.

Первое, что он ему предлагает, - посетить кабачок, где пируют студенты. Он надеется, что Фауст, попросту говоря, предастся пьянству и забудет о своих исканиях. Но Фаусту компания забулдыг противна, и Мефистофель терпит своё первое поражение. Тогда он готовит ему второе испытание. С помощью колдовских чар возвращает ему молодость.

Мефистофель рассчитывает, что молодой Фауст предастся чувствам.

Действительно, первая красивая девушка, увиденная Фаустом, возбуждает его желание, и он требует от чёрта, чтобы тот ему сразу предоставил красавицу. Мефистофель помогает ему познакомиться с Маргаритой, надеясь, что Фауст в её объятиях найдёт то прекрасное мгновенье, которое он захочет продлить до бесконечности. Но и тут чёрт оказывается побит.

Если поначалу отношение Фауста к Маргарите было только грубо чувственным, то уже очень скоро оно сменяется всё более истинной любовью.

Гретхен - прекрасное, чистое юное существо. До встречи с Фаустом её жизнь текла мирно и ровно. Любовь к Фаусту перевернула всю её жизнь. Ею овладело чувство, столь же могучее, как и то, что охватило Фауста. Их любовь взаимна, но, как люди, они совершенно различны, и в этом отчасти причина трагического исхода их любви.

Простая девушка из народа, Гретхен обладает всеми качествами любящей женской души. В отличие от Фауста, Гретхен приемлет жизнь как она есть. Воспитанная в строгих религиозных правилах, она считает естественные склонности своей натуры греховными. Позже она глубоко переживает своё «падение». Изображая герои- ню так, Гете наделил её чертами, типичными для женщины в его время. Чтобы понять судьбу Гретхен, надо достаточно ясно представить себе эпоху, когда подобные трагедии действительно имели место.

Гретхен оказывается грешницей как в собственных глазах, так и в глазах окружающей среды, с её мещанскими и ханжескими предрассудками. Гретхен оказывается жертвой, обречённой на гибель. Не могли принять как должное последствия её любви окружающие, считавшие позором рождение внебрачного ребёнка. Наконец, в критический момент около Гретхен не оказалось Фауста, который мог бы предотвратить убийство ребёнка, совершённое Гретхен. Ради любви к Фаусту она идёт на «грех», на преступление. Но это надорвало её душевные силы, и она лишилась рассудка.

Своё отношение к героине Гёте выражает в финале. Когда в темнице Мефистофель торопит Фауста бежать, он говорит, что Гретхен всё равно осуждена. Но в это время раздаётся голос свыше: «Спасена!». Если Гретхен осуждена обществом, то с точки зрения небес, она оправдана. До последнего мига она даже в помрачении рассудка полна любви к Фаусту, хотя эта любовь и привела её к гибели.

Гибель Гретхен - трагедия чистой и прекрасной женщины, из-за своей великой любви оказавшейся вовлечённой в круг страшных событий. Гибель Гретхен - трагедия не только для неё, но и для Фауста. Он любил её всеми силами души; женщины прекрасней чем она для него не было. Фауст был сам отчасти виноват в смерти Гретхен.

Гёте избрал трагический сюжет потому, что хотел поставить своих читателей перед лицом самых тяжёлых фактов жизни. Он видел свою задачу в том, чтобы возбудить внимание к нерешённым и трудным вопросам жизни.

Вторая часть «Фауста» - один из образцов литературных идей. В символической форме Гёте изображает здесь кризис феодальной монархии, бесчеловечность войн, поиски духовной красоты, труд на благо общества.

Во второй части Гёте больше увлекает задача осветить некоторые мировые проблемы.

Таков вопрос о главном законе развития жизни. Глубоко убеждённый в материальности мира, Гёте вместе с тем считал, что движение жизни определяется духовными силами. Глубоко перестрадав гибель Гретхен, Фауст возрождается к новой жизни и продолжает поиски истины. Сначала мы видим его на государственном поприще.

Другие сочинения по этому произведению

Духовные искания человечества в трагедии И.-В. Гёте «Фауст».

История создания трагедии и её место в творчестве Гёте.

Самый Фауста - не оригинальное изобретение . Этот образ возник в недрах народного творчества и только позднее вошел в книжную литературу.

Герой народной легенды, доктор Иоганн Фауст - лицо историческое. Он скитался по городам протестантской Германии в бурную эпоху Реформации и крестьянских войн. Был ли он только ловким шарлатаном, или вправду ученым врачом и смелым естествоиспытателем, пока не установлено. В период с 1770 по 1782 упоминания о «Фаусте» часто встречаются в переписке Гёте с друзьями и коллегами по перу и в его автобиографии. В этот период отдельные фрагменты трагедии были услышаны ближайшим окружением автора. Литературные круги с нетерпением ждали презентации произведения.

В «Пра-Фаусте» уже есть костяк будущей первой части трагедии. Основные мотивы разработаны не до конца. Трагедия познания еще не достигла крайнего напряжения. Не полон и образ Мефистофеля: он еще не искуситель, а лишь насмешник, издевающийся над Студентом. Остальные фантастические фигуры не появляются.

Малая разработанность начальной части, создавала у читателя ощущение, что перед ним не философская, а любовная трагедия. Трагедия Маргариты изображена молодым Гёте с большим внутренним чувством. Образ бунтаря против сковывающих человеческий разум и чувства сил церкви, государства и традиций Гете создал в «Пра-Фаусте». этот протестант, выступает против церкви и религии. Божество для Гете-Пра-Фауста - сама жизнь, сама действительность, воплощенная в образе земного духа, а его помощник , сила земли, - проклятый в качестве таковой церковью.

Но и в «Пра-Фаусте» также отчетливо выступает двойственность в мировоззрении молодого Гете. Гец погибает, потому что он противостоит императорской власти. «Пра-Фауст» не обладает монолитным, целеустремленным мировоззрением, его губит эта двойственность: он не может отделить поступка от вытекающих из него последствий. Герой в «Пра-Фаусте», думавший отыскать высшую свободу в радостях любви и взамен этого безжалостно раздавивший мещаночку Гретхен, впадает в отчаяние, и его путь, насколько можно судить по сохранившимся фрагментам, теряется в глубоком мраке.

В десятилетие с 1776 по 1786 Гёте меняет свои взгляды не литературу и творчество. Он приходит к выводу о том, что литературные выступления против существующего порядка бесплодны, потому что они не поддержаны ни народом ни бюргерством. Но Гёте по-прежнему оставался ярым врагом официальной религии.

На этом этапе Гёте осознает необходимость пересмотреть и раскрыть образ Фауста. Беспокойный дух, титанизм героя, его поиски идеала остались. Но Гёте понимает недостаточность только внутренних источников силы, что было характерно для периода «бури и натиска». Гёте не торопился наделять героя своей мудростью: Фауст должен был жить и развиваться естественным для него путем.

Фауст взрослеет в прямом смысле этого слова. Герой «Пра-Фауста» - молодой , не достигший 30. В 1788 году, когда Гёте берется за продолжение трагедии, ему было 39. Он видел Фауста другим - старцем, умудренным в науках, но сохранившим живой ум и стремление к истине. Так Гёте вводит новый мотив. Отчаяние героя от бесплодности наук усугубляется тем, что впереди уже ничего нет, так что, заключая контракт с дьяволом, он начинает жизнь сначала. Для этого и фрагмент с омоложением («Кухня ведьмы»).

Возвращаясь к работе над «Фаустом», Гёте делает очень важную запись. Он определяет своего рода идейный стержень трагедии - первый набросок плана. В нем, кроме прочих уже положенных на бумагу мыслей, появляются и такие как, «спор между формой и бесформенным», «предпочтение бесформенного содержания пустой форме», «ясное холодное научное стремление Вагнера» - это план будущей беседы Фауста с Вагнером.

Смена эстетических понятий Гёте мешала ему продолжить работу над трагедией. Его больше не привлекали германское средневековье, готика, легенда о Фаусте. Поездка в Италию меняет его представление о творчестве и литературе. Теперь он стремится к классической ясности и стройности, к единству и гармонии отельных его частей.

Библейская история о том, как сатана убивал веру в Иове, пытаясь обрушить на него беды, натолкнула Гёте на предварение истории Фауста спором между сатаной и Богом о Фаусте. Стремление к добру или склонность к злу? - такой зачин придает трагедии всечеловеческий масштаб.

«Пра-Фауст» был трагедией личностей и судеб героев, а стал трагедией человека вообще. Так же в первой части появляется «Вальпургиева ночь».

Когда Гёте задумал Фауста, он не представлял себе объем будущего произведения. Но после того как он написал «Пра-Фауста», убедился в невозможности вместить столь большой в рамки одной пьесы. Стало очевидным, что «Фауста» необходимо разделить на две части. В плане 1790-х гг., было уже ясно разграничено, о чем будет каждая из частей. В первой части действие вращается вокруг личных переживаний героя; во второй планирует показать отношение героя с внешним миром.

В общем, в первом акте Гёте воплотил итоги своих многолетних размышлений о природе современной ему власти и сообщил исторический опыт своей эпохи.

Первая часть «Фауста» была отрывочна, четка разбита на сцены, представляющие каждая отдельное целое, вторая же часть стала композиционно единым целым.

Работа над второй частью длилась с 1827 по 1830-1831 гг. Готовую рукопись Гёте запечатывает в конверт и просит опубликовать произведение только после своей смерти.

Гёте работал на «Фаустом» в течение всей своей жизни.

Основные даты творческой истории «Фауста» таковы:

1774-1775 - «Urfaust» (Пра-Фауст),

1790 - издание «Фауста» в виде «Фрагмента»,

1806 - окончание первой части,

1808 - выход в свет первой части,

1825 - начало работы над второй частью,

1826 - окончание «Елены» (первый набросок - 1799),

1830 - «Классическая Вальпургиева ночь»,

1831 - «Филемон и Бавкида», окончание «Фауста».

Трагедия, писавшаяся в течение почти 60 лет (с перерывами), была начата в период «бури и натиска», окончена же в эпоху, когда в немецкой литературе господствовала романтическая школа. Естественно, что «Фауст» отражает все те этапы, по которым следовало творчество поэта.

Первая часть находится в ближайшей связи со штюрмерским периодом творчества Гёте. Тема о покинутой возлюбленным девушке, в приступе отчаяния становящейся детоубийцей (Гретхен), была весьма распространена в литературе «бури и натиска» (ср. «Детоубийца» Вагнера, «Дочь священника из Таубенгейма» Бюргера и пр.). Обращение к веку пламенной готики, Knittelvers, насыщенный вульгаризмами языка, тяга к монодраме - все это говорит о близости к «буре и натиску». Вторая часть, достигающая особенной художественной выразительности в «Елене», входит в круг литературы классического периода. Готические контуры уступают место древнегреческим. Местом действия становится Эллада. Очищается лексика. Knittelvers сменяется стихами античного склада. Образы приобретают какую-то особую скульптурную уплотненность (пристрастие старого Гёте к декоративной интерпретации мифологических мотивов, к чисто зрелищным эффектам: маскарад - 3 картина I акта, классическая Вальпургиева ночь и тому подобное). В заключительной же сцене «Фауста» Гёте уже отдает дань романтизму, вводя мистический хор, открывая Фаусту католические небеса.

Подобно «Годам странствований Вильгельма Мейстера», вторая часть «Фауста» в значительной степени является сводом мыслей Гёте о естественных науках, политике, эстетике и философии. Отдельные эпизоды находят свое оправдание исключительно в стремлении автора дать художественное выражение какой-нибудь научной либо философской проблеме (ср. стихотворные тексты «Метаморфозы растений»). Все это делает вторую часть «Фауста» громоздкой, а так как Гёте охотно прибегает к аллегорической маскировке своих мыслей, - то и весьма затруднительной для понимания. Завершить «Фауста» Гете не удалось. Этому помешала смерть от сердечного приступа 22 марта 1832 года.

Жанровое своеобразие трагедии.

Гёте назвал Фауст трагедией, подчеркнув тем самым, что в ней изображён
исключительно острый жизненный конфликт, приведший к гибели персонажа.
Поскольку рассматриваемая трагедия направлена на глубокое философское осмысление мира, смысла человеческой жизни, её принято называть философской.
Но, анализируя жанровую природу Фауста, современные учёные отмечают, что
этому произведению присущи черты различных жанров. По многим показателям
оно близко к драматической поэме стихотворному произведению, в котором
сочетаются драматическое, эпическое и лирическое начала. В основе
драматической поэмы внутренний динамический сюжет, который отображает
развитие конфликта мировоззренческих и моральных принципов. В
произведении Гёте такого типа конфликт ярко воплощён в противостоянии
двух главных героев. В то же время в Фаусте сильно лирическое начало.
Например, как своеобразный лирический этюд написана сцена появления
Фауста в комнате Маргариты. Трагедия Фауст стала источником многих музыкальных произведений.

Эстетические принципы Гёте в «Прологе в театре».

Начинается трагедия с "Пролога в театре". В беседе директора, поэта и комического актера, в их различных толкованиях того, что должно быть показано на сцене, нет непримиримых противоречий; все трое как бы дополняют друг друга, и в их суждениях о целях и сущности искусства читатель узнает эстетические основоположения создателя "Фауста". Поэт отстаивает высокое предназначение искусства. Не мишурный блеск, который может обмануть неискушенные глаза лишь на мгновение, а красота совершенная, истинная, явившаяся воплощением многолетних дум художника, - вот сущность искусства. Такое искусство становится достоянием веков, предметом восхищения потомков.

Потомство! Вот о чем мне речи надоели! - спорит комический актер. И его возражение нельзя отвергнуть, ведь искусство, не может, не должно проходить мимо современников; к ним, к их сердцу и уму прежде всего обращается оно и только через них - к потомкам, к векам. Гете раскрывает тайну обаяния великих произведений: они дают пищу каждому, удивительнейшим образом умея удовлетворить всех. Каждый ищет в них и находит свое, созвучное своим мыслям, чувствам, настроениям.

Итак, гигантские философские проблемы, волновавшие людей в течение веков, предстанут в трагедии в аллегорическом иносказании, в бытовой картине, шутовской сцене.

Эпическая по тону, образам, широте охвата действительности, она вместе с тем и вдохновенно-лирична.

Философский спор о человеке и его будущем как завязка трагедии («Пролог на небе»).

«Пролог на небесах» открывается гимном могучей природе, вселенским просторам, вечному движению, гимном Солнцу и земле:

И с непонятной быстротой,
Кружась, несется шар земной.

Чередуются ночной мрак и сияние дня, шумят приливы морей и порывы бурь. Все это подчинено таинственным законам природы.

Господь воплощает положительные, созидательные силы природы и человека. А Мефистофель отрицает и сомневается, не верит в торжество человеческого гения. О судьбе человека на земле должен поведать Мефистофель Господу. О возможностях человеческого разума и воли ведут они спор.

- Я вижу лишь одни страдания человека, - говорит Мефистофель, - разум не идет человеку впрок.
...свойство это

Чтоб из скотов скотиной быть!-

иронически сокрушается Мефистофель.

Человек представляется ему нелепым кузнечиком, который бестолково мечется и неизбежно попадает в грязь. Мефистофель готов биться об заклад, что даже человек с высокими стремлениями, такого полета, как доктор Фауст, поддастся низменным соблазнам и свернет с пути, оставив свои искания.

Пока еще умом во мраке он блуждает,

Но истины лучом он будет озарен, -

отвечает Мефистофелю Господь. Он верит в человека. Эта вера самого Гете, вера просветителя в могущество разума, в конечную победу сознательного, гуманного начала.
Но победу надо завоевать. Спор не разрешен. Пусть ищет человек, пусть через страдания и сомнения движется к истине. В спутники Фаусту дан Мефистофель, «пусть возбуждает к делу».

У городских ворот народное гуляние. Гете колоритно представляет все слои немецкого общества. Здесь подмастерья и студенты, нищие и служанки, бюргеры и крестьяне. Поют хвастливую песню солдаты. И тут же степенный говор пожилых горожан. Они ведут разговор о местных новостях и о вестях издалека. Им любо послушать, как «где-то в Турции, в далекой стороне, народы режутся и бьются», а у себя дома бюргеры жаждут тишины:

Перевернись весь свет вверх дном, -

Лишь здесь по-старому пускай

Все остается.

За городскими воротами уже зеленеет вечно молодая земля. Заливаются скрипки, пляшут крестьяне. Они узнают доктора Фауста, окружают его, ведут беседу. Сегодня праздник и можно забыть обо всех бедах, которые преследуют бедный народ. Праздник весны, и люди вырвались из тисков средневекового города, который воплощает мрак средневековья: серые скучные дома, узкие неприглядные улицы, Площади, где казнят виновных и невиновных. На этих же площадях разыгрывались представления в сезон ярмарок.

Мефистофель, дух сомнения, возбуждающий к делу, явился в момент, когда в душе Фауста произошел перелом. Окунувшись в гущу народа, услышав голоса живой жизни, Фауст готов вступить на новый путь. На вопрос Фауста «Так кто же ты?» Мефистофель отвечает:

... Часть вечной силы я,

Всегда желавшей зла, творившей

Лишь благое.

Мефистофель - искуситель, презирающий человека, не верящий в его силу, этим он чужд и враждебен Фаусту. Но Мефистофель умеет зорко видеть изнанку вещей, в нем кроется философ-скептик с критическим умом, и этим он дополняет Фауста. В уста Мефистофеля вложено немало истин, здравых суждений самого автора.
Встреча с Мефистофелем ускоряет решение Фауста порвать с прошлым, выбраться из темной норы и вступить «в мир, где жизнь сверкает». Мефистофель предлагает, и Фауст согласен заключить с ним договор.

Фауст уверен, что он не закоснеет «на ложе сна, довольства и покоя». Не пустых развлечений ищет он, а высшего знания. Все испытать, изведать все счастье и горе человечества, познать высший смысл жизни на Земле - таков прометеевский размах его стремлений.

Образ Фауста. Этапы духовных исканий героя:

Образ Фауста

Фауст" состоит из двух частей. По удачному замечанию одного из русских литературоведов, первую часть "Фауста" можно назвать "театральной", а вторую "мистической". При внимательном чтении в трагедии можно найти не только "двух Фаустов", но и "двух Мефистофелей".

Фауст первой части трагедии - мудрец с бунтующим разумом, человек, не желающий оставаться в рамках обыденности, не способный смириться с тем, что познанию положен божественный предел. Во второй части Фауст - строитель, зодчий, заботящийся о пользе для человечества. Именно в служении ближнему Фауст находит смысл своей жизни. Развязка второй части "Фауста" трагичнее первой. Лишившийся зрения старик, Фауст продолжает работу своей жизни - строительство плотины. Но эта стройка, увы, происходит лишь в его сознании, а его приказы выполняют лемуры - бесплотные обитатели царства мертвых. Но и здесь Мефистофель оказывается в роли проигравшего: даже призрачный труд, законченный Фаустом незадолго до кончины, оказывается доказательством того, что мятежный доктор остается с Богом.

А) Почему именно Фаус был выбран Богом и Мефистофелем для разрешения спора;

«Пролог на небесах» имеет символический философский смысл. В центре этой части произведения - спор Бога с Мефистофелем (таким именем называют дьявола) . Господь символизирует добро, Мефистофель - зло. «Пролог» начинается с песнопений трёх архангелов. Восторгаясь совершенством Вселенной, они поют «хвалу величью божьих дел» . В их песнопения внезапно врывается голос Мефистофеля, он насмехается над главным созданием Бога - человеком, который, по его мнению, не достоин никаких похвал:

Мне нечего сказать о солнцах и мирах: Я вижу лишь одни мученья человека. Смешной божок земли, всегда, во всех веках Чудак такой же он, как был в начале века! Ему немножко лучше бы жилось, Когда б ему владеть не довелось Тем отблеском божественного света, Что разумом зовёт он: свойство это Он на одно лишь смог употребить - Чтоб из скотов скотиной быть! Позвольте мне - хоть этикет здесь строгий - Сравненьем речь украсить: он на вид - Ни дать ни взять кузнечик долгоногий, Который по траве то скачет, то взлетит И вечно песенку старинную твердит.

В ответ на слова Мефистофеля Господь называет имя Фауста, видя в нём человека, достойного восхищения. Дьявол же готов поспорить, что и этот представитель рода людского не выдержит испытаний и проявит себя как низменное существо. Бог разрешает Мефистофелю в лице Фауста проверить силы человека, в которых он полностью уверен.

Б) Истинная и ложная наука: Фауст и Вагнер;

Вагнер принадлежит к этому «филологическому» направлению новой науки, возникшей в эпоху Возрождения. Этот «филологический» гуманизм продолжал развиваться в XVII-XVIII веках. Его последними прибежищами были историко-филологические факультеты и гимназии XIX и начала XX века. Итак, Вагнер - гуманист-филолог. А Фауст принадлежит к тому направлению, которое обращалось к непосредственному изучению природы. Но он, как мы знаем от него самого, прошел все факультеты. В свое время он отдал дань классической филологии, но теперь он и в ней тоже пошел дальше Вагнера. Обратившись к их беседе, можно заметить, что Вагнеру представляется важным овладеть всеми формальными законами риторики.

А Фауст уже не придает им большого значения. Спор между Вагнером и Фаустом отражает борьбу против классицистских догматиков школы Готшеда, которую вели представители «Бури и натиска», утверждавшие необходимость искренности в литературе и стремившиеся к тому, чтобы поэзия выражала подлинные чувства и страсти, пренебрегая всеми формальными правилами. Расходятся они и в отношении к прошлому. Вагнера оно привлекает больше всего, а Фауст считает изучение его бесплодным занятием.

В) Любовь Фауста и Маргариты;

В центре трагедии Гёте история доктора Фауста, в образе которого воплощена вера автора в безграничные творческие возможности человека, в его разум и душу. Фауст не только осознает себя как личность, но и противопоставляет себя всему остальному миру.

Это противопоставление проявилось и в трагической истории любви Фауста и Маргариты. Вернув с помощью Мефистофеля молодость, Фауст влюбляется в первую же увиденную им красивую девушку - скромную и трудолюбивую, но набожную и недалекую Маргариту. Мефистофель надеется, что в ее объятиях Фауст найдет то сладостное мгновение, которое захочет продлить до бесконечности. Он помогает Фаусту соблазнить Маргариту. Она - обыкновенная женщина, которой приятны и богатые подарки, и восхищение знатного господина. А Фауста привлекают не только ее красота и свежесть, но и душевная чистота, доброта Маргариты. Его не смущает то, что она простолюдинка, необразованна. Трагедия возникает позднее: Фауст не мог и не хотел обвенчаться с девушкой, а следовательно, она была обречена на позор. В Маргарите способность самозабвенно любить сочетается с чувством долга. Она искренне верит в Бога и старается направить на путь истины безбожника Фауста. Девушка глубоко переживает свое «падение». При этом она надеется на Божью защиту и спасение души. Ведь после убийства брата Маргариты Фауст был вынужден скрыться, и вся тяжесть позора рождения внебрачного ребенка падает на хрупкие плечи Маргариты. Она оказывается грешницей и в глазах окружающих, и в своих собственных глазах. Гретхен не может понять, почему любовь, дарившая ей такую радость, противоречит морали. Эта страсть - косвенная причина гибели брата Валентина и смерти матери, которую Маргарита случайно отравила. Теперь возлюбленная Фауста, в припадке безумия убившая своего родившегося ребенка, обречена на казнь.

Узнавший об этом Фауст спешит на помощь и застает Гретхен в темнице. Он хочет увести Маргариту с собой. Но поздно! В краткий миг просветления она признает себя виновной и хочет понести кару, чтобы спасти свою душу: «Я покоряюсь Божьему суду». Стремление жить и любить борется в ее душе с ужасом перед адом. Последние слова Гретхен обращены к любимому. «Погибла!» - в отчаянии восклицает Фауст. «Спасена!» - раздается голос с небес. Ее простили, теперь душа Маргариты свободна.

Г) Искушение Фауста.

Первое искушение, предложенное ему, - разгульная жизнь, но Ф. быстро покидает погребок Ауэрбаха: компания пьяниц не по нему. Второе искушение - любовь: Мефистофель возвращает Ф. молодость, полагая, что чувственные утехи навсегда отвлекут его подопечного от высоких стремлений. Истории отношений с Маргаритой посвящена первая часть трагедии. Мефистофель просчитался опять, и, хотя любовь к Ф. оказалась гибельной для Гретхен, сам Ф. вел себя не так, как ожидал дьявол. Испытав радость взаимной любви, Ф. начинает скучать, но не признается в этом даже самому себе.

Во второй части Ф. должен испытать искушение властью, красотой, деянием. С Мефистофелем он оказывается при дворе императора и предлагает некоторые финансовые новшества. Потом, стремясь к абсолютной красоте, просит дьявольскими чарами вызвать ему Прекрасную Елену. Мефистофель оказался бессилен управлять языческим миром, и Ф. обращается за помощью к неким Матерям, живущим в таинственном мире. Ф. удается извлечь ее из небытия, он вступает с ней в брак, и у них рождается сын Эвфорион, унаследовавший от отца безграничные стремления, что приводит юношу к гибели. Елена тоже покидает Ф. , возвратившись в свой мир. Мефистофель возвращается к Ф. - испытания и искушения возобновляются. Ф. не привлекает ни богатство, ни власть, ни слава, он жаждет деятельности, и деятельности полезной. Император предоставляет Ф. участок земли на морском берегу, чтобы эту землю благоустроить. Мефистофель чинит своему подопечному всяческие препятстяая, делает его виновником гибели двух стариков, Филемона и Бавкиды. Ф. тем не менее полон жажды деятельности, он считает, что наконец обрел свой идеал в каждодневном труде. Снова состарившийся, ослепший и слабый, он счастлив и произносит ту самую запретную для него и ожидаемую Мефистофелем фразу: «Я высший миг сейчас переживаю» .

6. В чём видит Фауст смысл человеческой жизни? (2 часть, 5 акт).

Фауст всю жизнь посвятил науке, изучил горы книг, безуспешно пытался найти в них ответы на сложные вопросы бытия. Ученый понимает, что зашел в тупик, тяжело переживает свою беспомощность. Фауст отказывал себе во всем: у него нет семьи и детей, он тратил каждую минуту своей жизни на то, чтобы приблизиться к истине, и вот – все напрасно! Утратив смысл жизни, Фауст решает покончить с собой, намеревается выпить яд, но в последнюю минуту перед ним возникает дьявол, который обещает показать ученому такие миры и чудеса, которых не видел ни один смертный, открыть тайны Вселенной. Мефистофель предлагает ему как раз то, чего обычный человек не может получить в этом мире. Фауст соглашается.
Сначала Мефистофель испытывает человека грубыми соблазнами. Он приводит его в погребок, где все пьют и веселятся, испытывает его, показав ему прелестную чистую девушку Маргариту. Маргарита стала жертвой мира, к которому принадлежала. Фауст винит себя, он теперь понимает степень ответственности каждого человека перед другими людьми.
Мефистофель показывает Фаусту другие миры. Он переносит героя во дворец императора, чтобы испытать его искушением властью. Затем они попадают в Древнюю Грецию к прекрасной Елене, что тоже оставляет героя равнодушным. По договоренности с Мефистофелем Фауст, найдя свой идеал, должен воскликнуть: «Остановись, мгновенье! Ты – прекрасно!» – и тогда дьявол может по праву забрать его душу. Пока ни о чем Фауст так сказать не мог. Они продолжают искать, проходят долгий путь. Уже столетним стариком ослепший Фауст обретает истину:

Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идет на бой.

Фауст понял, что истинное счастье – жить для других, приносить пользу народу, стране, постоянно трудиться. Он мечтает на отвоеванном у моря участке суши возвести город для миллионов честных тружеников:

Всю жизнь в борьбе суровой, непрерывной
Дитя, и муж, и старец пусть ведет,
Чтоб я увидел в блеске силы дивной
Свободный край, свободный мой народ!

В своем бессмертном произведении Гете показал трагедию духовных поисков человека, которые могут длиться всю жизнь. Человек, по его мнению, должен быть устремлен в будущее, должен искать, дерзать, не отчаиваться. Только тогда его жизнь будет наполнена смыслом.

7. Фауст и Мифистофель – борьба и единство противоположностей на социальном и нравственном пути человечества.

В философии Гете идея диалектического единства противоположностей является, пожалуй, одной из главных идей. В борьбе противоречий создается гармония мира, в столкновении идей - истина. Поэт постоянно напоминает нам об этом.. Два героя произведения- Фауст и Мефистофель - наглядно демонстрируют это диалектическое родство положительного и отрицательного начал.

Рожденный суеверной народной фантазией, образ Мефистофеля в произведении Гете воплощает в себе дух отрицания и разрушения,

Мефистофель много разрушает и уничтожает, но он не может уничтожить основное - жизнь.

Поэтому в споре Фауста и Мефистофеля, а они постоянно спорят, нужно всегда видеть некое взаимное пополнение единой идеи. Гете не всегда за Фауста и против Мефистофеля, Чаще всего он мудро признает правоту и того и другого. Вкладывая в свои образы высокие философские иносказания, Гете отнюдь не забывает о художественной конкретности образа. Фауст и Мефистофель наделены определенными человеческими чертами, поэт обрисовал своеобразие их характеров. Фауст - неудовлетворенный, мятущийся, «бурный гений», страстный, готовый горячо любить и сильно ненавидеть, он способен заблуждаться и совершать трагические ошибки. Натура горячая и энергичная, он очень чувствителен, его сердце легко ранить, иногда он беспечно эгоистичен по неведению и всегда бескорыстен, отзывчив, человечен. Фауст не скучает. Он ищет. Ум его в постоянных сомнениях и тревогах. Фауст - это жажда постижения, вулканическая энергия познания. Фауст и Мефистофель - антиподы, Первый жаждет, второй насыщен, первый алчен, второй сыт по горло, первый рвется «за пределы», второй знает, что там нет ничего, там пустота, и Мефистофель играет с Фаустом, как с неразумным мальчиком, смотря на все его порывы как на капризы, и весело им потакает - ведь у него, Мефистофеля, договор с самим Богом.

Мефистофель уравновешен, страсти и сомнения не волнуют его грудь. Он глядит на мир без ненависти и любви, он презирает его, В его колких репликах много печальной правды. Это отнюдь не тип злодея. Он издевается над гуманным Фаустом, губящим Маргариту, не в его насмешках звучит правда, горькая даже для него - духа тьмы и разрушения. Это тип человека, утомленного долгим созерцанием зла и разуверившегося в хороших началах мира.

Мефистофель подчас добрый малый. Он не страдает, ибо не верит ни в добро, ни в зло, ни в счастье. Он видит несовершенство мира и знает, что оно - вечно, что никакими потугами его не переделать. Ему смешон человек, который при всем своем ничтожестве пытается что-то исправить в мире. Ему забавны эти потуги человека, он смеется. Смех этот снисходительный. Мефистофель даже жалеет человека, полагая, что источник всех его страданий - та самая искра Божья, которая влечет его, человека, к идеалу и совершенству, недостижимому, как это ясно ему, Мефистофелю. Мефистофель умен. Сколько иронии, издевательства над ложной ученостью, тщеславием людским в его разговоре со студентом, принявшим его за Фауста! Он разоблачает лжеучения («спешат явленья обездушить»), иронически поучает юнца: «Держитесь слов», «Бессодержательную речь всегда легко в слова облечь», «Спасительная голословность избавит вас от всех невзгод», «В того невольно верят все, кто больше всех самонадеян» и т. д. Попутно Гете устами Мефистофеля осуждает и консерватизм юридических основ общества, когда законы - «как груз наследственной болезни».

Вот такими предстают главные герои Гете.

Религиозно-философский смысл образов Фауста и Мефистофеля в трагедии Гете “Фауст”

"Поэзия — дар, свойственный всему миру и всем народам,
а не частное наследственное владение отдельных тонких
и образованных людей". И.-В. Гете

29 августа 1749 года во Франкфурте-на-Майне родился Иоганн Вольфганг Гете. Именно этому ребенку суждено было стать лицом немецкой литературы 18 в. К моменту рождения Гете уже 100 лет назад закончилась в Германии Тридцатилетняя война. Мир за собой повлек сначала бурное развитие экономики, а затем ее же резкий спад. По требованию отца повзрослевший Гете изучал юриспруденцию и защитил в 1771 году диссертацию на тему о взаимоотношении между церковью и государством. Но кроме этого Гете занимался геологией, оптикой, морфологией животных и растений, изучал историю искусства, много рисовал, посещал лекции, посвященные творчеству Шекспира, и писал стихи. Кроме Шекспира на молодого Гете оказали сильное влияние В. Скотт, Гизо, Вильмен, Кузен — это все писатели-романтики. Но в немецкой литературе эпоха романизма была отмечена необычным взлетом философской мысли. Отсюда на Гете оказали свое влияние такие мыслители как Фихте, Шеллинг, Гегель.

В своей жизни Гете много путешествовал. Он трижды побывал в Швейцарии: этот “рай на земле” ко времени Гете был неоднократно воспет. Гете ездил и по городам Германии, где и столкнулся с удивительным явлением — кукольными ярмарочными спектаклями, в которых главными действующими лицами был некий Фауст — доктор и чернокнижник и черт Мефистофель. Именно с национальной традицией связанно то, что для Гете принципы, сформулированные Аристотелем, утрачивают значение вечной нормы.

Неизгладимым впечатлением для Гете явилась Италия. Она стала исходным рубежом, определившим новое — классическое направление в творчестве Гете. Но она обогатила поэта такими впечатлениями, которые уже подготовили и выходы за рамки системы “веймарского классицизма”. В Венеции Гете знакомится с театром масок. Мне кажется, что именно образ этого театра масок воспроизвел Гете в “Фаусте”, а точнее в Вальпургиевой ночи — в первой части и в бал-маскараде у императора при дворе — во 2-ой части. Кроме того, во второй части произведения место всего действия — это какие-то классически-античные итальянские ландшафты, а во многих сценах Гете, стилизируя, начинает изъясняться в ритме стихов античных авторов. И это не говоря уже о сюжете…

Как отмечалось раньше, поездки по Германии привели Гете к замыслу “Фауста”. Театр представлял историю о докторе Фаусте и Мефистофеле как веселую, иронически-сатирическую комедию. Но ведь это театр, и он всегда отражает мысли, думы, да и сам стиль жизни народа. И Гете обратился к письменным источникам — хроникам и преданиям. Из хроник узнать удалось немного, а вот легенда рассказала о том, что некогда родился мальчик у вполне благополучных родителей, но с самых ранних лет он проявлял дерзкий нрав. Когда он подрос, его родители и дядя посоветовали учиться ему на богословском факультете. Но молодой Фауст “оставил это богоугодное занятие” и занимался изучением медицины, а также попутно “толкованием халдейских… и греческих знаков и письмен”. Вскоре он стал доктором и при том очень неплохим. Но его интерес к магии привел к тому, что он вызвал духа и заключил с ним договор. Это была чисто религиозная оценка ситуации; здесь окончательно и бесповоротно осуждались Фауст и Мефистофель, а все внемлющие предостерегались и поучались — наставлялись в богобоязненной жизни. Мефистофель на протяжении всей легенды обманывает Фауста, а островной конфликт можно было бы сформулировать так: “конфликт между добром и злом”, без дальнейших разбирательств, что есть добро, а что зло… Мефистофель здесь представляет сторону зла, предлагает знание и вместе с ним могущество, а от Фауста требовалось лишь отречение от христианства. Мефистофель был лишь одним из демонов, но отнюдь не особенным.

Гете перевел эту легенду на современную ему почву. В “Фаусте” оказались органически слиты самые разные элементы — начало драмы, лирики и эпоса. Именно поэтому многие исследователи называют это произведение драматической поэмой. “Фауст” включает с себя элементы различные и по своей художественной природе. В нем есть сцены реально-бытовые, например, описание весеннего народного гуляния в выходной день; лирические свидания Фауста и Маргариты; трагические — Гретхен в темнице или момент, когда Фауст едва не прекратил жизнь самоубийством; фантастические. Но фантастика Гете, в конечном счете, всегда связана с реальностью, а реальные образы зачастую носят символический характер.

Идея трагедии о Фаусте возникла у Гете достаточно рано. Изначально у него получилось две трагедии — “трагедия познания” и “трагедия любви”. При этом обе они остались неразрешимыми. Общий тон этого “пра-Фауста” мрачный, что вообще-то и неудивительно, т. к. Гете удалось полностью сохранить колорит средневековой легенды, по крайней мере, в первой части. В “пра-Фаусте” сцены, написанные в стихах, перемежаются с прозаическими. Здесь в личности Фауста сочетались титанизм, дух протеста, порыв к бесконечному.

13 апреля 1806 г. Гете записал в своем дневнике: “Закончил первую часть “Фауста”. Именно в первой части Гете обрисовывает характеры двух своих главных героев — Фауста и Мефистофеля; во второй части Гете больше внимания уделяет внимания окружающему миру и общественному устройству, а также соотношению идеала и реальности.

С Мефистофелем мы знакомились уже в “Прологе на небе”. И здесь уже видно, что Мефистофель — черт не будет полностью отрицательным персонажем, т. к. он симпатичен даже Богу:
Из духов отрицания ты всех менее
Бывал мне в тягость, плут и весельчак.

И именно Господь дает поручение Мефистофелю:
Из лени человек впадает в спячку.
Ступай, расшевели его застой…

Гете отражает в Мефистофеле особый тип человека своего времени. Мефистофель становится воплощенным отрицанием. А 18 век особенно изобиловал скептиками. Расцвет рационализма содействовал развитию критического духа. Все, что не соответствовало требованиям разума ставилось под сомнение, а насмешка разила сильнее гневных обличений. Для некоторых отрицание стало всеобъемлющим жизненным принципом, и это отражено в Мефистофеле. Его реплики вызывают улыбку даже над тем, над чем смеяться, в принципе, и не надо:
Как речь спокойно и легка!
Мы ладим, отношения с ним не портя.
Прекрасная черта у старика
Так человечно думать и о черте.

Но как уже было замечено, Гете не рисует Мефистофеля исключительно воплощением зла. Он умен и проницателен, он критикует очень обоснованно и критикует все: беспутство и любовь, тягу к знаниям и глупость:
Приятно то, что отдаляет цель:
Улыбки, вздохи, встречи у фонтана,
Печаль томления словом, канитель,
Которую всегда полны романы.

Мефистофель — мастер подмечать человеческие слабости и пороки, и нельзя отрицать справедливости многих его язвительных замечаний:
О, вера — важная статья
Для девушек властолюбивых:
Из женихов благочестивых
Выходит смирные мужья…

Мефистофель к тому же еще и пессимистически настроенный скептик. Именно он говорит, что жизнь человеческая — маята, сам человек считает себя “божком вселенной”. Именно эти слова черта мне кажутся показателями того, что Гете уже отказывается от рационалистических концепций. Мефистофель говорит, что Господь наделил человека искрой разума, но пользы от этого нет, ибо он — человек, а ведет себя хуже скотов. Речь Мефистофеля содержит резкое отрицание гуманистической философии — философии эпохи Возрождения. Люди сами настолько испорчены, что дьяволу нет необходимости творить зло на земле. Люди отлично обходятся в этом и без него:
Да, господи, там бессовестный мрак
И человеку бедному так худо.
Что даже я щажу его покуда.

Тем не менее, Мефистофель обманывает Фауста. Ведь на самом деле Фауст не говорит: “Мгновение, повремени!”. Фауст, уносясь в своих мечтах в далекое будущее, употребляет условное наклонение:
Народ свободный на земле свободной
Увидеть я б хотел в такие дни.
Тогда бы мог воскликнуть я: “Мгновенье!
О, как прекрасно ты, повремени!”

Фауст в глазах Мефистофеля безумный мечтатель, желающий невозможного. Но Фаусту дана божественная искра поиска. На протяжении всей поэмы он ищет себя. И если вначале он отчаивается, что не может стать богоподобным, то в самом конце произведения он говорит:
О, если бы с природой наравне,
Быть человеком, человеком мне…

На мой взгляд, каждому из нас дана эта искра поиска, искра пути. И каждый из нас умирает, духовно умирает, в тот миг, когда ему уже становится ничего не надо, когда время как поток перестает иметь значение. Спор Бога с Мефистофелем — это решение каждого из нас куда идти . И правы, как ни странно, они оба. И Бог это прекрасно осознает. Поиск искупляет ошибки , и именно поэтому и Фауст, и Маргарита оказываются в раю.

А закончить я хотела бы словами А. Аникста: “Фауст” Гете принадлежит к числу тех явлений искусства, в которых с огромной художественной силой воплощен ряд коренных противоречий жизни. Прекраснейшая поэзия сочетается здесь с поразительной глубиной мысли”.

В начале ХІХ века Веймар называли «вторыми Афинами», он был литературным, культурным, музыкальным центром Германии и всей Европы. Здесь жили Бах, Лист, Виланд,Гердер, Шиллер,Гегель,Гейне,Шопенгауэр, Шеллинг и другие. Большенство из них были друзьями или гостями Гете. Которые никогда не переводились в его огромном доме. И Гете в шутку говорил, что Ваймар насчитывал 10 тыс. поэтов и несколько жителей. Имена великих ваймарцев известны доныне.

Не угасает интерес к творчеству самого Й.-В. Гете (1749-1832). И обусловлено это не только гениальностью мыслителя, но и колоссальным количеством поставленных им проблем.

Мы много знаем о Гете, как лирике, драматурге, литераторе, гораздо меньше он известен нам как естествоиспытатель. А о собственно философской позиции Гете известно ещё меньше, хотя именно она отражена в его главном труде – трагедии «Фауст».

Философские взгляды Гете – это продукты самой эпохи Просвещения, воздавшей в культ человеческий разум. В обширную область мировоззренческих поисков Гете вошли пантеизм Спинозы, гуманизм Вольтера и Руссо, индивидуализм Лейбница. «Фауст», который Гете писал 60 лет, отразил не только эволюцию его собственного мировоззрения, но и всего философского развития Германии. Как и многие его современники, Гете берется за решение фундаментальных философских вопросов. Один из них – проблема человеческого познания – стала центральной проблемой трагедии. Её автор не ограничивается вопросом об истинности или неистинности познания, главное для него было выяснить, чему служит знание – злу или благу, какова конечная цель познания. Этот вопрос неизбежно приобретает общефилософский смысл, ибо он охватывает познание не как созерцание, а как деятельность, активное отношения человека к природе и человека к человеку.

Природа

Природа всегда притягивала Гете, его интерес к ней воплотился в множестве работ по сравнительной морфологии растений и животных, по физике, минералоги, геологии и метеорологии.

В «Фаусте» концепция природы выстроена в духе пантеизма Спинозы. Это единая природа, творящая и сотворенная одновременно, она есть « причина самой себя» и поэтому же она есть Бог. Гете, интерпретирую спинозизм, называет его всеобщим одухотворением. Собственно, дело не в названии, а в том, что в мировоззрении поэта понимание природы сочетается с элементами художественного восприятия мира. В «Фаусте» это выражено очень ярко: феи, эльфы, ведьмы, черти; Вальпургиева ночь как бы и олицетворяет «творящую природу».

Концепция природы у Гете стала одним из приемов образного осмысления мира, и гетевский Бог – это скорей поэтическое украшение и многоликое воплощение самой природы. Надо заметить при этом, что Гете сознательно несколько упрощает и огрубляет спинозизм, придавая ему мистический оттенок. Скорей всего это происходит под влиянием космоцентризма античной философии: Гете,как греки, хочет ощущать и познавать природу сразу, целостно и живо, но другого, не мистического, пути к этому он не находит. «Непрошенная, нежданная, захватывает она нас в вихрь своей пластики и несется с нами, пока, утомленные, мы не выпадаем из ее рук…».
В постановки проблемы отношения человека к природе Гете идеи намного дальше французских материалистов, для которых человек – просто часть природы, ее продукт. Единство человека и природы Гете видит в конкретном преобразовании действительности; человек создан для того, чтобы изменять природу. Автор трагедии сам – всю жизнь – был исследователем природы. Таков и его Фауст.

Диалектика

«Фауст» представляет собой не просто единство поэзии и философии, а скорее нечто похожее на философскую систему, основание которой вполне диалектично. Гете апеллирует, в частности, к законам противоречия, взаимообусловленности и одновременно противоборства.

Так, главный герой трагедии – Фауст и Мефистофель. Без одного нет и другого. Трактовать Мефистофеля чисто литературно, как злую силу, демона, черта – значит непомерно обеднять его. И Фауст сам по себе отнюдь не может быть центральным героем трагедии. Они не противостоят друг другу во взглядах на науку в смысле логико-теоретического познания; знаменитое « суха теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет» вполне мог сказать и Фауст. Но для Фауста бесплодие науки – трагедия, для Мефистофеля – фарс, еще одно подтверждение человеческого ничтожества. Оба видят недостатки человечества, но понимают их по-разному: Фауст борется за человеческое достоинство, Мефистофель смеется над ним, ибо «достойно гибели все то, что существует». Отрицание и скепсис, воплощенные в образе Мефистофеля, становятся движущей силой, помогающей Фаусту в его поиске истины. Единство и противоречие, неразрывность и спор Фауста и Мефистофеля составляют своеобразную ось всего смыслового комплекса гетевской трагедии.

Своеобразие драмы самого Фауста, как ученого, так же внутренне диалектично. Он вовсе не есть безоговорочное олицетворение добра, ведь противоборство с Мефистофелем проходит сквозь его душу, и он порой берет верх в самом Фаусте. Фауст, таким образом, скорее олицетворение познания как такового, в котором скрыты и одинаково реальны для возможности утверждения истины, два пути, два выбора – добра и зла.

Метафизическая противоположность добра и зла у Гете как бы снимается или уподобляется подводному течению, которое лишь в конце трагедии вырывается на поверхность блестящими прозрениями Фауста. Более очевидным и явным выглядит противоречие между Фаустом и Вагнером, которое обнаруживает разницу не столько в целях, сколько в средствах познания.

Однако главными проблемами философского мышления Гете выступают диалектические противоречия самого процесса познания, а также диалектическое «напряжение» между знанием и моралью.

Познание

В образе Фауста воплощена вера в безграничные возможности человека. Пытливый ум и дерзания Фауста противоположны, казалось бы, бесплодным усилиям сухого педанта Вагнера, отгородившегося от жизни. Они антиподы во всем: в образе труда и жизни, в понимании смысла человеческого существования и смысла исследовательского поиска. Один – чуждый мирской жизни затворник от науки, другой исполнен ненасытной жажды деятельности, потребности испить всю емкую чашу бытия со всеми ее искушениями и испытаниями, взлетами и падениями, отчаяньем и любовью, радостью и печалью.

Один – фанатический приверженец «сухой теории», которой он хочет осчастливить мир. Другой – столь же фанатичный и страстный поклонник «вечно зеленого древа жизни» и бежит от книжной науки. Один – суровый и добродетельный пуритан, другой – «язычник», искатель наслаждения, не очень утруждающий себя счетами с официальной моралью. Один знает, чего он хочет и достигает придела своих стремлений, другой всю жизнь стремится к истине и постигает смысл бытия лишь в момент смерти.

Вагнер давно стал нарицательным именем для трудолюбивых и педантичных бездарей в науке. Не значит ли это, что Вагнер совсем уже не заслуживает уважения?

На первый взгляд он малосимпатичен. В начале трагедии мы его встречаем в качестве ученика Фауста, который появляется в довольно кардинальном виде: в ночном колпаке, шлафроке и с лампадой в руках. Он сам признается, что из своего уединения видит мир, как в телескоп, на отдалении. Морщится, глядя на крестьянское веселье, Фауст его за глаза называет «беднейшим из сынов земли», «скучным пронырой», который жадно ищет сокровищ среди пустых вещей.

Но проходят годы, и во второй части «Фауста» мы снова встречаемся с Вагнером и с трудом узнаем его. Он стал маститым, признанным ученым, самозабвенно трудящимся над завершением своего «великого открытия», в то время как его бывший учитель все еще ищет смысл жизни. Этот сухарь и книжник Вагнер добивается-таки своего – создает нечто такое, чего не знала ни древнегреческая, ни схоластическая учености, чему поражаются даже темные силы и духи стихии – искусственного человека, Гомункула. Он даже устанавливает связь между своим открытием и научными свершениями грядущих времен:

Нам говорят «безумец» и «фантаст»,
Но, выйдя из зависимости грустной,
С годами мозг мыслителя искусный
Мыслителя искусственно создал.

Вагнер предстает как смелый мыслитель, срывающий покровы с тайн природы, реализующих «мечту наук». И даже если Мефистофель отзывается о нем, хоть и ядовито, но восторженно:

Но доктор Вагнер – разговор иной.
Учитель ваш, прославленный страной, -
Единственный учитель по призванию,
Который ежедневно множит знанья.
Живая любознательность к нему
Притягивает слушателей тьму.
С вершины кафедры он объявляет
И сам ключами, как апостол Петр,
Земли и неба тайны отмыкает.
Все признают его ученый вес,
Он затмевает остальных по праву.
В лучах его известности исчез
Последний отблеск Фаустовой славы.

В то время, как писалась вторая часть «Фауста», такая характеристика считает Г.Волков, автор оригинального исследования духовной атмосферы Германии конца XVIII – начала ХІХ, могла бы быть чуть ли не буквально отнесена к философу Гегелю берлинского периода его жизни, достигшему признания и известности, «увенчанному официальными лаврами и неофициальными обожаниями студентов».

Имя Гегеля известно даже тем, кто не силен в философии, но его универсальная диалектическая теория непонятна, «суха» для непосвященных; но она – действительно – свершение.

Мы не знаем, сознательно ли Гете намекает на Гегеля, однако хорошо известно, что они были довольно близко знакомы на протяжении многих лет, Г.Волков проводит параллель: Фауст (сам Гете) – Вагнер (Гегель):

«Жизнь Гете…полна ярких событий, страстей, бурных водоворотов. Она словно искрится и бьет родниками, подземными ключами влечений – она вся приключение, захватывающий роман… его жизнь – яркий ночной костер у лесного озера, зеркально отражающийся в тихих водах. Смотришь ли в костер, смотришь ли в зарницы его отражения, все одинаково прочно приковывает взгляд и завораживает.

Жизнь Гегеля – сама лишь плохой фотоснимок, на котором пожар обуревающих его идей выглядит статичным и бледным пятном. По этому «снимку» трудно даже догадаться, что же им изображается: горение или тление. Его биография столь же бледна внешними событиями, как и биография любого заурядного школьного наставника или добросовестного чиновника.

Гейне как-то назвал престарелого Гете «вечным юношей», а Гегеля с детства дразнили «маленьким старичком».

Пути и средства познания, как видим, могут быть различными. Главное – двигать процессом познания. Без познающего разума нет человека.

«В деянии начало бытия» - вот великая формула Фауста.

«Фауст» Гете – это еще и один из первых диспутов на тему: « Знание и нравственность». А если так, то и ключ к сегодняшним моральным проблемам науки.

Фауст: Пергаменты не удаляют жажды.
Ключ мудрости не на страницах книг.
Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой,
В своей душе находят их родник.

Вложенная в уста Фауста похвала «живому» знанию отражают мысль о двух возможностях, двух путях познания: «чистого» разума и «практического» разума, питаемого пульсирующим родником сердца.

Замысел Мефистофеля состоит в том, чтобы завладеть душой Фауста, заставить его принять какой-либо из миражей за смысл жизни человека на земле. Его стихия – разрушать все, что возвышает человека, обесценивает его стремление к духовным вершинам, низвергать самого человека во прах. В этом пафосе, к в замкнутом кругу, для Мефистофеля весь смысл бытия. Проводя Фауста через полную гамму земных и «неземных» соблазнов, Мефистофель убежден, что святых людей не бывает, что любой человек обязательно где-нибудь, на чем-нибудь да и сподкнется, что само познание приведет к обесцениванию морали.

В финала, казалось бы, Мефистофель может торжествовать: Фауст принял иллюзию за действительность. Он думает, что по его воле люди роют каналы, превращая вчерашнее болото в цветущую землю. Ослепленный, он не может видеть, что это лемуры роют ему могилу. Ряд моральных поражений и утрат Фауста – от гибели Маргариты до гибели двух стариков, отданных якобы в жертву великой идее общечеловеческого счастья, - тоже вроде бы подтверждают победу разрушительной концепции Мефистофеля.

Но на самом деле в финале – не торжество, а крушение Мефистофеля. Торжествует правда, добытая Фаустом ценой суровых проб и ошибок, жестокой ценой познания. Он вдруг понял, для чего стоило жить.

Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идет на бой,
Всю жизнь в борьбе суровой, непрерывной
Дитя и муж, и старец – пусть ведет,
Чтоб и увидел в блеске силы дивной
Свободный край, свободный мой народ,
Тогда сказал бы я: Мгновенье,
Прекрасно ты, продлись,постой!..

Этот миг человеческой слабости – показатель наивнейшей силы духа Фауста.

Мефистофель делает все, что в его «нечеловеческих» силах, чтобы не допустить возвышение человека с помощью познания, задержать его на ступени анализа и – после испытаний иллюзиями – низвергнуть в неверное. И он многого достигает. Но разум преодолевает «дьявольское» начало в познании.

Гете сохраняет просветительский оптимизм и обращает его к будущим поколениям, когда станет возможным свободный труд на свободной земле. Но конечный вывод, вытекающий из «оптимистической трагедии» Гете («Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой…»), будущие поколения так же сумели обратить во зло, зациклившись на «бое» и «борьбе», платя миллионами жизней за, казалось бы, светлые идеи. Кто теперь укажет нам источник оптимизма и веры в силу и добро знания?

Лучше бы мы запомнили иные слова:
О, если бы, с природой наравне,
Быть человеком, человеком мне!

Філіна.І
Всесвітня література та культура в навч. закладах України -2001р., №4 с.30-32