Читать книгу «Василий Теркин. Стихотворения. Поэмы» онлайн полностью — Александр Твардовский — MyBook. Александр Твардовский. Поэма «Василий Тёркин

На войне, в пыли походной,
В летний зной и в холода,
Лучше нет простой, природной -
Из колодца, из пруда,
Из трубы водопроводной,
Из копытного следа,
Из реки, какой угодно,
Из ручья, из-подо льда, -
Лучше нет воды холодной,
Лишь вода была б – вода.
На войне, в быту суровом,
В трудной жизни боевой,
На снегу, под хвойным кровом,
На стоянке полевой, -
Лучше нет простой, здоровой,
Доброй пищи фронтовой.
Важно только, чтобы повар
Был бы повар – парень свой;
Чтобы числился недаром,
Чтоб подчас не спал ночей, -
Лишь была б она с наваром
Да была бы с пылу, с жару -
Подобрей, погорячей;
Чтоб идти в любую драку,
Силу чувствуя в плечах,
Бодрость чувствуя.
Однако
Дело тут не только в щах.
Жить без пищи можно сутки,
Можно больше, но порой
На войне одной минутки
Не прожить без прибаутки,
Шутки самой немудрой.
Не прожить, как без махорки,
От бомбёжки до другой
Без хорошей поговорки
Или присказки какой, -
Без тебя, Василий Тёркин,
Вася Тёркин – мой герой,
А всего иного пуще
Не прожить наверняка -
Без чего? Без правды сущей,
Правды, прямо в душу бьющей,
Да была б она погуще,
Как бы ни была горька.
Что ж ещё?.. И всё, пожалуй.
Словом, книга про бойца
Без начала, без конца.
Почему так – без начала?
Потому, что сроку мало
Начинать её сначала.
Почему же без конца?
Просто жалко молодца.
С первых дней годины горькой,
В тяжкий час земли родной
Не шутя, Василий Тёркин,
Подружились мы с тобой,
Я забыть того не вправе,
Чем твоей обязан славе,
Чем и где помог ты мне.
Делу время, час забаве,
Дорог Тёркин на войне.
Как же вдруг тебя покину?
Старой дружбы верен счёт.
Словом, книгу с середины
И начнём. А там пойдёт.

На привале

– Дельный, что и говорить,
Был старик тот самый,
Что придумал суп варить
На колёсах прямо.
Суп – во-первых. Во-вторых,
Кашу в норме прочной.
Нет, старик он был старик
Чуткий – это точно.
Слышь, подкинь ещё одну
Ложечку такую,
Я вторую, брат, войну
На веку воюю.
Оцени, добавь чуток.
Покосился повар:
«Ничего себе едок -
Парень этот новый».
Ложку лишнюю кладёт,
Молвит несердито:
– Вам бы, знаете, во флот
С вашим аппетитом.
Тот: – Спасибо. Я как раз
Не бывал во флоте.
Мне бы лучше, вроде вас,
Поваром в пехоте. -
И, усевшись под сосной,
Кашу ест, сутулясь.
«Свой?» – бойцы между собой, -
«Свой!» – переглянулись.
И уже, пригревшись, спал
Крепко полк усталый.
В первом взводе сон пропал,
Вопреки уставу.
Привалясь к стволу сосны,
Не щадя махорки,
На войне насчёт войны
Вёл беседу Тёркин.
– Вам, ребята, с серединки
Начинать. А я скажу:
Я не первые ботинки
Без починки здесь ношу.
Вот вы прибыли на место,
Ружья в руки – и воюй.
А кому из вас известно,
Что такое сабантуй?
– Сабантуй – какой-то праздник?
Или что там – сабантуй?
– Сабантуй бывает разный,
А не знаешь – не толкуй,
Вот под первою бомбёжкой
Полежишь с охоты в лёжку,
Жив остался – не горюй:
Это малый сабантуй.
Отдышись, покушай плотно,
Закури и в ус не дуй.
Хуже, брат, как миномётный
Вдруг начнётся сабантуй.
Тот проймёт тебя поглубже, -
Землю-матушку целуй.
Но имей в виду, голубчик,
Это – средний сабантуй.
Сабантуй – тебе наука,
Враг лютует – сам лютуй.
Но совсем иная штука
Это – главный сабантуй.
Парень смолкнул на минуту,
Чтоб прочистить мундштучок,
Словно исподволь кому-то
Подмигнул: держись, дружок…
– Вот ты вышел спозаранку,
Глянул – в пот тебя и в дрожь;
Прут немецких тыща танков…
– Тыща танков? Ну, брат, врёшь.
– А с чего мне врать, дружище?
Рассуди – какой расчёт?
– Но зачем же сразу – тыща?
– Хорошо. Пускай пятьсот,
– Ну, пятьсот. Скажи по чести,
Не пугай, как старых баб.
– Ладно. Что там триста, двести -
Повстречай один хотя б…
– Что ж, в газетке лозунг точен:
Не беги в кусты да в хлеб.
Танк – он с виду грозен очень,
А на деле глух и слеп.
– То-то слеп. Лежишь в канаве,
А на сердце маета:
Вдруг как сослепу задавит, -
Ведь не видит ни черта.
Повторить согласен снова:
Что не знаешь – не толкуй.
Сабантуй – одно лишь слово -
Сабантуй!.. Но сабантуй
Может в голову ударить,
Или попросту, в башку.
Вот у нас один был парень…
Дайте, что ли, табачку.
Балагуру смотрят в рот,
Слово ловят жадно.
Хорошо, когда кто врёт
Весело и складно.
В стороне лесной, глухой,
При лихой погоде,
Хорошо, как есть такой
Парень на походе.
И несмело у него
Просят: – Ну-ка, на ночь
Расскажи ещё чего,
Василий Иваныч…
Ночь глуха, земля сыра.
Чуть костёр дымится.
– Нет, ребята, спать пора,
Начинай стелиться.
К рукаву припав лицом,
На пригретом взгорке
Меж товарищей бойцов
Лёг Василий Тёркин.
Тяжела, мокра шинель,
Дождь работал добрый.
Крыша – небо, хата – ель,
Корни жмут под рёбра.
Но не видно, чтобы он
Удручён был этим,
Чтобы сон ему не в сон
Где-нибудь на свете.
Вот он полы подтянул,
Укрывая спину,
Чью-то тёщу помянул,
Печку и перину.
И приник к земле сырой,
Одолен истомой,
И лежит он, мой герой,
Спит себе, как дома.
Спит – хоть голоден, хоть сыт,
Хоть один, хоть в куче.
Спать за прежний недосып,
Спать в запас научен.
И едва ль герою снится
Всякой ночью тяжкий сон:
Как от западной границы
Отступал к востоку он;
Как прошёл он, Вася Тёркин,
Из запаса рядовой,
В просолённой гимнастёрке
Сотни вёрст земли родной.
До чего земля большая,
Величайшая земля.
И была б она чужая,
Чья-нибудь, а то – своя.
Спит герой, храпит – и точка.
Принимает всё, как есть.
Ну, своя – так это ж точно.
Ну, война – так я же здесь.
Спит, забыв о трудном лете.
Сон, забота, не бунтуй.
Может, завтра на рассвете
Будет новый сабантуй.
Спят бойцы, как сон застал,
Под сосною впо?кат,
Часовые на постах
Мокнут одиноко.
Зги не видно. Ночь вокруг.
И бойцу взгрустнётся.
Только что-то вспомнит вдруг,
Вспомнит, усмехнётся.
И как будто сон пропал,
Смех дрогнал зевоту.
– Хорошо, что он попал,
Тёркин, в нашу роту.

Сочинение

Поэма А. Т. Твардовского «Василий Теркин» - народная, вернее солдатская поэма. Ее главная идея заключается в показе борьбы людей ради мира, ради жизни. Она представляет собой целую энциклопедию жизни бойца. Да и по словам самого писателя, «эта книга про бойца, без начала и конца». Главный герой - воплощенный в образе Василия Теркина народ на войне в самых разнообразных ситуациях и эпизодах. Твардовский смог создать типичный образ русского солдата, с его плюсами и минусами. Перед нами предстает человек, который любит свою Родину и не жалеет своей крови ради нее, который может найти выход из трудного положения и шуткой скрасить фронтовые трудности, который любил поиграть на гармони и послушать музыку на привале. Теркин - весельчак, он за словом в карман не полезет.

На мой взгляд, главная черта его характера - любовь к родной стране. Герой постоянно вспоминает о родных местах, которые так милы и дороги его сердцу. Не может не привлекать в Теркине также и милосердие, величие души: на войне он оказывается не из-за воинского инстинкта, а «ради жизни на земле»; поверженный враг вызывает в нем только чувство жалости (обращение Теркина к немцу). Он скромен, хотя и может иногда прихвастнуть, говоря друзьям, что ему не нужен орден, он «согласен на медаль».
Но больше всего меня привлекает в этом человеке его жизнелюбие, житейская смекалка, насмешка над врагом и над любыми трудностями.

Только посмотрите, как Теркин живет и радуется жизни на фронте, где каждый день грозит стать последним, где никто «не заколдован от осколка-дурака, от любой дурацкой пули»:

Ведь он в кухне - с места,
С места - в бой,
Курит, ест и пьет со смаком
На позиции любой...

А вот мы уже видим героя, когда тот переплывает ледяную реку, тащит, надрываясь, «языка». Но надо остановиться, «а мороз - ни стать, ни сесть». И тут Теркин не унывает, он начинает играть на гармони:

И от той гармошки старой,
Что осталась сиротой,
Как-то вдруг теплее стало
На дороге фронтовой.

Я думаю, можно сказать, что Теркин - душа солдатской компании. Ведь не случайно с огромным интересом товарищи слушают его то шутливые, а то и серьезные рассказы. А вспомним, как промокшая рота лежала в болотах и солдаты мечтали уже «хоть бы смерть, да на сухом». Они не могли даже закурить: размокли спички. И вот уже всем солдатам кажется, что «хуже нет беды». Но Теркин как всегда не отчаивается, усмехается и начинает длинное рассуждение о том, что пока солдат чувствует локоть товарища, он силен. И, лежа в мокром болоте, он смог развеселить друзей, они засмеялись. На мой взгляд, это необычайный талант подбодрить людей в трудных жизненных ситуациях. И этим талантом обладал Теркин.

А как интересно обращение героя к Смерти в главе «Смерть и воин», когда тот раненый лежит и замерзает, а ему чудится, что пришла к нему Косая:

Буду плакать, выть от боли,
Гибнуть в поле без следа,
Но тебе по доброй воле
Я не сдамся никогда.

И Теркин не покоряется судьбе, он побеждает смерть. А. Т. Твардовский в своем произведении показал жизненную силу человека, силу народного характера, а также привел читателя к осознанию нравственного величия русского воина.

Главный герой поэмы, воплощенный в образе Василия Теркина. - народ на войне в самых разнообразных ситуациях и эпизодах. Твардовский сумел создать типичный образ русского солдата, с его плюсами и минусами. Он создал живого человека. Перед нами предстает воин, который любит свой народ, свою Родину. Он не жалеет своей крови для нее. Теркин может найти выход из самого трудного положения и шуткой скрасить фронтовые трудности. Он любит поиграть на гармони и сам послушать музыку на привале. Теркины были всегда, в любую войну. Именно на таких солдатах и держался дух русского воинства.

Теркин - русский, узнаваемый характер, товарищ по работе, сосед по квартире. Сейчас же он - товарищ по войне и окопу. Он шилом бреется и дымом греется. В любой ситуации он старается оставаться человеком, хочет сохранить в себе людское, доброе, а не озлобиться, не ожесточиться. В его характере образуется сплав жизненного и фольклорного начала. Работая над образом Теркина, поэт старался сохранить объективность, не навязывать своих взглядов и симпатий. Поэма удивительно не идеологизирована.

Рассуждая об уничтожении танка, Теркин опасается:
Вдруг он со слепу раздавит.
Ведь не видит ни черта.

По меркам того времени, по представлениям некоторых писателей той поры советский человек только и ждал того, чтобы отдать жизнь за Сталина, за Родину. Теркин смотрит на все это проще, по-народному. И ему начинаешь доверять. Герой просто оживает на глазах:

Не взорвемся, так прорвемся.
Живы будем, не помрем...

Теркин использует нормальный народный язык, на котором разговаривали все солдаты.
В поэме нет единой композиционной основы. Она собрана из отдельных главок. Каждая глава - это законченное произведение. И печатались главы отдельно в каждом номере фронтовой газеты. Единство поэме придает общая тематика - жизнь воюющего человека, обычного, земного, но и «чудо-человека», не теряющего веры в себя, в товарищей, в грядущую победу:

Тем путем идут суровым.
Что и двести лет назад
Проходич с ружьем кремневым
Русский труженик-солдат.

Неоднократно в поэме звучит мысль, что война - это труд. Труд тяжелый, смертельно опасный, но необходимый и почетный:

Бой идет святой и правый,
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.

Теркин в поэме дан в различных ситуациях. Он на привале, в бою, в русской бане, за едой. Но всегда это узнаваемый человек, каких много вокруг. Благодаря им, простым солдатам-пехотинцам, не жалевшим себя, отдавшим жизнь за Родину, Россия отстояла мир на земле:

Шел солдат, как гили другие,
В неизвестные края:
Что там, где она, Россия,
По какой рубеж: своя?»

В поэме нет громких фраз, каких-то из ряда вон выходящих поступков. Война - это кровь, боль, потери. Чтобы победить, нужно относиться ко всему философски, терпеливо. Говоря о герое поэмы, необходимо сказать о его фамилии. Теркин - тертый, терпеливый. Но в том-то и сила русского человека, что он терпеливый, тертый, на многое способный. А поэтому - победитель. Твардовский намеренно снижает героичность и самоотверженность Теркина:

В общем, битый,
тертый, жженый,
Раной меченный двойной,
В сорок первом окруженный,
По земле он шел родной.

Поэма явилась своеобразной летописью войны. Она писалась для бойцов и о бойцах. В нее вошла и глава, где автор рассказывает читателю о смерти («Смерть и воин»). Теркин в ней героически переносит приход смерти. Спасает его необыкновенная сила духа и смекалка. Он побеждает смерть. Твардовский показал в своем произведении нравственную силу русского солдата, силу народного характера, привел читателя к осознанию величия русского воина. Поэма навсегда останется одним из лучших произведений о Великой Отечественной войне.

Другие сочинения по этому произведению

Начальный замысел возник в редакции газеты «На страже Родины» как чисто газетный в 1939-1940 годах в период финской кампании. Речь шла о попытке в шутливом решении создать образ неунывающего балагура и умельца, который выходит невредимым из самых безнадежных передряг. Цель была проста - развлечь многострадального читателя, вызвать хотя бы улыбку.

Вася Теркин – так был наречен будущий персонаж. Зачин (вступление) написал сам Твардовский. В дальнейшей публикации участвовали и другие литераторы, служившие в редакции. Забавные строки, сопровождающие шаржами, имели успех.

Место этому фронтовому юмору отводилось на 4-й странице газеты. А. Твардовский преобразил этот шутливый лубок в явление высокой поэзии. «Необыкновенного» Васю, который «врагов на штык берет, как снопы на вилы» (так было сказано о герое) сменил обыкновенный Василий Теркин, к образу которого поэт вернулся весной 1942 года.

Перемещение героя из обстановки финской войны в обстановку Великой Отечественной сообщило ему совсем иное, чем в первоначальном замысле.

Да и в поэме Твардовского выбрал так называемый «свободный сюжет», то есть главы можно свободно включать и выключать, перемещать без ущерба смыслу. Это было и своеобразной «данью» времени: поэму читали фронтовые люди, долгий последовательный сюжет был не для них - многие могли и не увидеть следующей главы.

Почему так - без начала?

Потому что сроку мало

Начинать ее сначала.

Почему же без конца?

Просто жалко молодца.

Образ Теркина изменялся: от удалого фельетонного героя до поистине народного, конкретного человека, вобравшего в себя многие типичные черты народа того времени:

Теркин - кто же он такой?

Скажем откровенно:

Просто парень сам собой

Он обыкновенный.

Впрочем, парень хоть куда.

Парень в этом роде

В каждой роте есть всегда,

Да и в каждом взводе.

Теркин с юмором рассказывает молодым бойцам о буднях войны; говорит, что воюет с самого начала войны, трижды был в окружении, был ранен. Судьба рядового солдата, одного из тех, кто вынес на своих плечах всю тяжесть войны, становится олицетворением национальной силы духа, воли к жизни.

Ведь на фронте, где каждый новый день несет новые трагедии и потери, где каждый из солдат может голодать или мерзнуть, не имея возможности написать родным и получить от них вестей, Василий Теркин, как и большинство его товарищей, не унывает. Наоборот герой всей душой радуется моментам жизни и делится своим жизнелюбием со своими товарищами. Это ли не признак истинно щедрой души?

Ведь он в кухне - с места,

С места - в бой,

Курит, ест и пьет со смаком

На позиции любой.

В образе Василия Теркина объединены лучшие нравственные качества русского народа: патриотизм, готовность к подвигу, любовь к труду.

Черты характера героя и трактуются поэтом как черты образа собирательного: Теркин неотделим и неотъемлем от воинствующего народа. Интересно, что всем бойцам - независимо от их возраста, вкусов, воинского опыта – хорошо с Василием; где бы он ни появился – в бою, на отдыхе, в пути, - между ним и бойцами мгновенно устанавливается контакт, дружелюбие, взаимное расположение. Об этом говорит буквально каждая сцена.

Недаром товарищи любят слушать то его шутливые, а то и серьезные рассказы. Показательным является пример ожидания боевых действий на болоте, где, перемокшая, пехота мечтает уже даже о том, «хоть бы смерть, да на сухом». Сыплет дождик, но и покурить нельзя - размокли спички. Солдаты все клянут, и кажется им, «хуже нет уже беды». А Теркин усмехается и начинает длинное рассуждение. Говорит он о том, что пока солдат чувствует локоть товарища, он силен. За ним батальон, полк, дивизия. А то и фронт. Да что там, вся Россия! Вот в прошлом году, когда немец рвался к Москве и пел «Москва моя», тогда и нужно было кручиниться. А нынче немец совсем не тот, «этой песни прошлогодней немец больше не певец». А читателю приходит в голову мысль, что и в прошлом году, когда совсем невмоготу солдатам было, находил Василий слова, которые помогали товарищам. Такой уж у него талант. Такой талант, что, лежа в мокром болоте, засмеялись товарищи, легче стало на душе. И каждый из этих солдат, обыкновенных ребят, подобных Теркину, понимает, насколько действенна сила поддержки товарища товарищем, насколько героической является такая жизненная стойкость в самых тяжелых условиях военного времени.

Василий дважды переплывает ледяную реку, чтобы восстановить связь с наступающими подразделениями. Теркин в одиночку занимает немецкий блиндаж, но попадает под обстрел собственной артиллерии. По дороге на фронт Теркин оказывается в доме старых крестьян, помогает им по хозяйству. Теркин ступает в рукопашный бой с немцем и, с трудом, одолевая, берет его в плен. Неожиданно для себя Теркин из винтовки сбивает немецкий штурмовик; завидующего ему сержанту Теркин успокаивает:

Не горюй, у немца этот

Не последний самолет.

Теркин принимает командование взводом на себя, когда убивают командира, и первым врывается в село; однако герой вновь тяжело ранен. Лежа раненным в поле, Теркин беседует со Смертью, уговаривающей его не цепляться за жизнь; в конце концов, его обнаруживают бойцы, и он говорит им:

Уберите эту бабу,

Я солдат еще живой.

Но не таков народный герой Василий Теркин, чтобы так легко сдаваться смерти. Оптимизм и жизнелюбие помогают Теркину выбираться из любых ситуаций: из студеной воды на переправе, из когтей смерти.

В главе «О награде» мы узнаем о герое, что он, как и все люди на войне, скучает по дому, по «родной стороне», мечтает о возвращении с победой домой. Он скромен: понимая, что «достоин награды», не просит ордена, мечтает, как он с медалью на груди вернется в родные края и произведет неотразимое впечатление на девушек, будет держаться с достоинством среди односельчан и скромно рассказывать о том, как «иногда» ходил в атаку. Теркин естественен, прост и человечен в этой сцене. Во второй части главы мы слышим голос автора, с которым Теркина сближает «край родной смоленский», последние строки как бы возвращают в суровую реальность. Но жизнеутверждающая мысль звучит в этой главе: обязательно будет все то, о чем так страстно мечтает Теркин, только закончится «смертный бой».

Центральным эпизодом главы «Гармонь» является встреча Теркина с танкистами, которых герой смог немного развеселить, поднять их дух. Здесь проявился его такт и деликатность - не тревожа светлую память погибшего командира, Теркин добивается своей игрой возникновения светлых, теплых чувств танкистов, им даже начинает казаться, что с этим незнакомым парнем они уже встречались. Теркин достоин славы их командира, танкисты дарят ему самое дорогое - гармонь.

Командир наш был любитель,

Это - память про него

Два поколения солдат - старый и молодой встречаются в главе «Два солдата». Несмотря на разницу в возрасте, они похожи: оба спокойные, бесстрашные, рассудительные, с чувством юмора. Только один раз позволил себе старый солдат усомниться в победе:

И скажи мне откровенно,

Да не в шутку, а всерьез,

С точки зрения военной

Отвечай на мой вопрос.

Отвечай: побьем мы немца

Или, может, не побьем?

Но Теркин свято верит в обязательную победу над врагом. Обратите внимание на рифмовку в конце главы: слово «Россия» рифмуется со словом «Василий», за Теркиным вся Россия, он и есть весь мужественный, бесстрашный народ, который обязательно победит.

Теркину свойственно уважение и бережное отношение мастера к вещи, как к плоду труда. Недаром он отнимает у деда пилу, которую тот корежит, не умея ее наточить. Возвращая готовую пилу хозяина, Василий говорит:

На –ко, дед, бери, смотри.

Будет резать лучше новой,

Зря инструмент не кори.

Теркин любит работу и не боится ее (из разговора героя со смертью):

Я работник,

Я бы дома в дело вник.

Дом разрушен.

Я и плотник.

Печки нету.

И печник

Простота героя – обычно синоним его массовости, отсутствие в нем черт исключительности. Но эта простота имеет в поэме и другой смысл: прозрачная символика фамилии героя, теркинское “перетерпим-перетрем” оттеняет его умение преодолевать трудности просто, легко. Таково его поведение и тогда, когда он переплывает ледяную реку или спит под сосной, вполне довольствуясь неудобным ложем, и т. д. В этой простоте героя, его спокойствии, трезвости взгляда на жизнь выражены важные черты народного характера.

Заключение.

Литературный пример Василия Теркина приводит каждого читателя к важному выводу о великой жизненной силе народа, обычных людей, совершавших подвиги, проявивших на войне совершенно необыкновенные геройские качества. Поступки Теркина приводят также к осознанию величия русского человека, а также и всего русского народа, отмеченного невероятным героизмом, благодаря которому была одержана не одна великая победа в отечественной истории, и благодаря которому, каждый соотечественник может по праву испытывать гордость за принадлежность к мужественному и превосходному по своей душевной щедрости и широте народу.

Герой поэмы Твардовского - простой русский солдат. Но так ли это? На первый взгляд - так, Теркин - обыкновенный рядовой. И все же это не верно. Теркин - это как бы призвание, призвание быть оптимистом, балагуром, шутником, гармонистом и, в конечном счете, - героем.

В нашей стране установлен памятник литературному герою А. Т. Твардовского - бойцу Василию Теркину. Мне кажется, что данный герой заслужил эту честь по праву.

Энциклопедичный YouTube

1 / 5

✪ Василий Тёркин. Александр Твардовский

✪ А.Т. Твардовский. Поэма "Василий Тёркин"

✪ Василий Теркин - Переправа (Стих и Я)

✪ 79 Александр Твардовский Василий Тёркин

✪ Василий Теркин краткое содержание (А. Твардовский). 11 класс

Субтитры

Друзья, если у вас нет возможности читать поэму Александра Твардовского «Василий Тёркин», смотрите это видео. Это сборник историй об одном солдате во время Великой Отечественной войны. Написал поэму Твардовский в 1945 году. Другое название поэмы – «Книга про бойца». Поэма состоит из 30-ти глав. Каждая глава – отдельная история из фронтовой жизни Тёркина. Во время войны Твардовский (который и сам воевал на фронте) для поддержания боевого духа солдат читал им отдельные главы из поэмы. Итак… Автор пишет, что на войне очень важно, чтобы была вода и еда. Но ещё не меньше на войне нужен юмор. Ведь без него совсем можно с ума сойти. Вот потому солдаты и ценили Ваську Тёркина, парня, который мог всем поднять настроение. Да и сам Твардовский благодарит своего героя за то, что тот помог ему стать популярным писателем. Новичок в пехотной роте Васька рассказывает парням, что эта война для него уже вторая. Объясняет им, что значит слово «сабантуй». В общем, когда на поле боя полная жопа, когда прут много немецких танков – это главный сабантуй. А когда чуть-чуть постреливают – это так… лёгкий сабантуй. Солдатам Васька сразу понравился. Васька Тёркин был самым обычным парнем. Первая история о том, как Васька с парнями пробирался с тыла немецкой стороны к своим на фронт. Парни были худыми, босыми. Было их человек 10 во главе с командиром. (Напомню, что первые два года войны советские войска в основном отступали). И конечно солдат это напрягало. Но Васька постоянно твердил, что они ещё вернутся на свои земли. Командир ему сказал, что по пути будет его родная деревня. - В чём вопрос? – ответил Васька. – Давай зайдём. В деревню отряд пришёл поздно ночью. Командир привёл парней в свой дом. Его жена всех накормила и спать уложила. А командир же хочет с женой того… А тут столько парней рядом. Вроде как уснули все. Ваське не спится, он всё понимал и вышел на улицу, чтобы не мешать командиру… Под утро командир нарубил для жены дров, дождался пока его дети проснулись, и ушли солдаты дальше, понимая, что уже сегодня немцы могут прийти в эту деревню. Дело было в ноябре. Солдаты подошли к переправе. Ночью, обломав лёд, на понтоны погрузился первый взвод. Затем второй. Затем третий. Немцы открыли огонь. Многие ребята погибли тогда. Кто-то успел перебраться, кто-то нет. Те, кто не успели, ждали рассвета, а с ним и помощи. Двое дозорных увидели, что к ним кто-то плыл. - Да ну. Не может этого быть, - сказал один. – В такой холодной воде? - Может это тело кого-то из наших? – подумал второй. Присмотрелись – плыл кто-то живой. Это был Васька Тёркин. Его сразу отвели в избушку, спиртом растёрли. - Давай внутрь, а не на кожу, - попросил Васька. Дали. Васька выпил и начал рассказывать. Сказал, что их взвод на правом берегу готов помочь с переправой. Нужно только, чтобы с этого берега огнём прикрыли. Сказал, ещё выпил и поплыл назад. Другим разом Тёркин налаживал телефонную связь. Он с катушкой проводов шёл вслед за своей ротой. В трубку просил парней из Тулы помочь им огнём по немцам. Вдруг рядом с ним упал снаряд. Васька упал на землю и ждал взрыва. А не было почему-то взрыва. Посмотрел, понял, что взрываться не будет и поссал на этот снаряд. А затем Васька увидел немецкого офицера, который приближался к нему. Немец его не видел. Тогда Васька его штыком проткнул. Немец успел ранить Ваську. И вот парень лежал, истекал кровью и видел, как по той позиции, где он сам лежал, Тула стала бить огнём. Вот же было бы обидно от своих же и погибнуть. Повезло. Подошли наши танки. Парни-танкисты увидели Ваську и помогли ему. Иначе помер бы Васька. Васька размышляет, что вот было бы здорово получить медаль. Он тогда бы приехал домой и в сельсовете похвастался бы ею. А потом пошёл бы на любую вечеринку, и все девчонки были бы его. - Вот зачем мне медаль нужна, пацаны, - сказал парням Васька. – Мне даже орден не нужен, я согласен на медаль. По прифронтовой зимней дороге шёл одинокий Тёркин. Он догонял свой стрелковый полк. Его нагнал грузовик. Выглянул шофёр: - Залазь, пехота. Подвезу. Едут, курят, общаются. Видят впереди перекрытую дорогу колонной транспорта. Холодно всем. Васька спрашивает, есть ли у кого-то гармонь. - Да есть, - отвечает танкист. - А чья она? - Убитого командира. Дали парни Ваське гармонь. Тот начал с грустной мелодии. И вдруг, как будто теплее всем стало от музыки. Сразу другие парни начали подтягиваться на звуки гармони. Про трёх друзей-танкистов Васька спел. И потом как-то стало веселее. Присмотрелись два танкиста к Ваське: - Слушай, а это мы тебя тогда нашли всего в крови и в санбат отвезли? - Может и меня, - ответил Васька. И тогда парни сказали, чтобы он забрал себе гармонь и своих друзей ею развлекал. Зимой в избе на печи лежала старуха. В трёх верстах был слышен бой. Дед-хозяин сидел у окна. Затем взял пилу и принялся её точить, чтобы не бездельничать. - Дед, да она нормальная. Нужно развести её. Тащи разводку, - сказал деду Васька Тёркин. Всё сделал, как нужно. Отдал пилу деду. Увидел на стене неработающие часы. Снял, отремонтировал. - Хочешь, бабка, я скажу, где у тебя сало спрятано? – вдруг спросил Васька. Бабка подорвалась и пожарила солдату сало с яйцами. Васька сел с дедом, выпили, поговорили о жизни, о войне. Дед ведь тоже когда-то воевал, тоже был солдатом. - Ты мне, парень, скажи: побьём мы немца? - Побьём, отец, - ответил Васька и пошёл воевать. Один солдат-бородач потерял свой кисет. (Кисет – это мешочек для табака). Расстроился мужик. Сначала семью потерял, а теперь и кисет. Тёркин видел всё это и чтобы поднять бородачу настроение, рассказал свою историю о меховой шапке. Достал её из мешка как доказательство. А на голове ещё одна есть. - Как-то привезли меня раненного в санбат. Шапка где-то спала. А как же я зимой без шапки? Никак. Говорю девчонке, которая перевязывала меня, что мне плохо без шапки. Так она мне свою дала. Я её храню, как память. Солдаты размышляли, что на войне холостому лучше. Так он не думает о жене и детях. Васька отдал бородачу свой кисет. - То, что ты семью потерял – это ведь не твоя вина, - сказал Васька. – И потерю кисета тоже можно пережить. Хотя, согласен, обидно. А вот потери Родины никак нельзя допустить. Пошёл однажды Васька в разведку, и довелось ему врукопашную биться с немцем. Сильным, ловким и сытым. Васька понимал, что преимущество на стороне немца. Колотили друг друга будь здоров! Приблизились они. А у немца изо рта чесноком воняет. - Ах ты ж сука фашистская! И ударил его Васька незаряженной гранатой. Немец упал, но был жив. Васька понимал, что немца лучше не убивать, а к своим привести – чтобы допросить его. Автор пишет, что на войне солдат должен делать то, что ему приказывают. Он даже влюбиться не может без разрешения, даже портянки поменять. Наши парни сидели по окопам. И тут слышат: летит немецкий самолёт. Парни приникли к земле. Кроме одного. Достал солдат винтовку, прицелился в самолёт и попал! Самолёт пошёл к земле. Сразу позвонил генерал из штаба с вопросом: «Кто стрелял?». Вот так Васька Тёркин получил орден. Это он стрелял. Как-то довелось Тёркину несколько дней лежать в госпитале. И увидел он там самого обычного мальчишку. А уже героя. Спросил Васька, откуда парень. Подумал, может быть, земляк. - Я из-под Тамбова, - сказал парень. А Васька был из Смоленска. И так ему обидно стало, что в его родном Смоленске нет героя. И тогда Васька твёрдо решил получить орден. И получил! «Но все эти награды – ерунда, - размышлял Васька. – Главное, чтобы Родина была». Война шла уже второй год. Тёркин у реки стирал своё бельё, разлёгся на траве. Хорошо ему! Позвали к генералу. Генерал наградил Тёркина орденом, похвалил за сбитый самолёт и разрешил на неделю съездить в отпуск домой. - Да мне недели мало, товарищ генерал. Немцы там, где моя деревня. Но я местность хорошо знаю. - Понятно. Значит ты мне нужен. А в отпуск другим разом пойдёшь. Деревня Борки стояла за болотом. И вот в этом болоте летом шёл бой. Парням худо было, но Тёркин шутил, подбадривал ребят. Там много полегло наших парней за никому неизвестные Борки. Но главное, что эти Борки были частью Родины. Любого солдата на войну провожала хотя бы одна женщина – мать, сестра, жена, любимая девушка или дочка. Письма от них всегда грели душу солдату и напоминали, ради кого им стоит воевать. А жёны во время войны стали такими хорошими. Хотя до этого могли быть чёртовыми ведьмами. От таких солдаты на войне спасались. Уж лучше пусть пули над головой свистят, чем такая жена под боком. Война ведь рано или поздно закончится, и тогда солдат вернётся к своим женщинам. А вот у Васьки Тёркина не было такой женщины, которая бы его любила. И автор обращается к девчонкам, чтобы они полюбили такого хорошего парня, как Васька. На войне каждый солдат мечтает хорошо выспаться. И когда он в отпуске оказывается дома, то попадает словно в рай. Там можно спать на чистой тёплой постели, в одном белье, там можно есть 4 раза в сутки. И со стола, а не с колена. И без винтовки, лежащей всегда рядом. И ложку в сапог можно не прятать. И вот в подобном раю оказался наш Васька Тёркин. Только как-то не спится Ваське в такой постели. Надел свою боевую шапку и сразу уснул. А на следующий день Васька решил вернуться к своим боевым товарищам. Сел на проходящий грузовик, приехал в роту. - Ну, парни, как вы тут без меня? Зима. Очередной бой возле села. Лейтенант повёл за собой в атаку парней. Но очень скоро его подстрелили. И тогда Васька Тёркин повёл ребят за собой. Село взяли. А Ваську тяжело ранили. Лежал он на снегу, и пришла к нему смерть. - Ну что, дружок, отвоевался? Пойдём со мной, - сказала она ему. - Хера тебе! Я ещё живой, - ответил ей Васька. Смерть начала его уговаривать сдаться и покориться ей. Но Тёркин отказывался умирать и продолжал держаться. - Да тебя уже не найдут. Сдавайся. И тебе сразу станет тепло. Чесслово. - Не-а. Маловато я пожил. Я ещё хочу. Мне ещё немца нужно победить. Но надежда уходила, и тогда Васька попросил смерть, чтобы она в День победы над немцами разрешила ему побыть среди живых. - На таком условии забирай меня. - Не. Не пойдёт, - ответила смерть. - Тогда вали на хер! И тут Васька увидел, как ребята из похоронной команды шли. Васька крикнул им, пацаны удивились, что он ещё жив и понесли его в санбат. Смерть какое-то время шла рядышком, а потом поняла, что ей ловить здесь нечего и ушла других жертв искать. Из госпиталя Васька пишет письмо парням из своей роты. Пишет, что соскучился и хочет поскорее снова к ним присоединиться. Когда Тёркин вернулся к своим, то кое-что изменилось: появились новые люди. И среди них был Тёркин. Но не Васька, а Иван, рыжий. И тоже шутник, и тоже герой, и тоже с орденом, и тоже на гармони умел играть. Тогда старшина сказал, что у каждой роты будет свой Тёркин. Помните деревню, где в хате деда и старухи Васька чинил пилу и часы? Те часы немец снял со стены и с собой забрал. Наши парни из разведки подошли к этой хате. Дед с топором был готов защищать свой дом, но услышал русскую речь и обрадовался парням. А потом в одном из них узнал Ваську Тёркина. Уже офицера! Васька пообещал из Берлина привезти деду с бабой двое новых часов. Наступило время, когда советские войска начали отвоевать ранее отданные земли. Васька с парнями подбирался к родной Смоленщине. И в сердце у него от этого щемило. Впереди был Днепр. Парни переправились через реку. И родная Васькина деревня осталась позади. Васька рассказывает историю об одном весёлом солдате, с которым вместе служил. Он раньше был весёлым, пока не узнал, что нет у него больше семьи – ни жены, ни маленького сына. Когда наши отряды проходили возле Смоленска, отпросился тот парень у командира в короткий отпуск домой сбегать. А не узнал солдат своей деревни – стёрта с лица земли. Вернулся он в отряд уже бездомным. Плакал всё время. Но не он один был в таком положении – у многих солдат была такая же ситуация. И они вставали и шли дальше на Берлин. По дороге встретили какую-то старуху, которая из-за границы шла домой. Васька сказал, что негоже солдатской матери идти в такую даль. И дал ей лошадь, корову, овцу. - А если по дороге спросят, откуда у меня скотина? – спросила старуха. - Скажи, что Васька Тёркин снабдил. Тебя везде пропустят. И вот советские войска уже в Германии. Наши парни мылись в бане. Один солдат хорошо попарился и пошёл одеваться. На гимнастёрке у него были ордена и медали. - В военторге купил? – троллят его парни. - Это ещё не все, - ответил он им. Вот такие, друзья, военные истории об обычном советском солдате Василии Тёркине.

О произведении

Совпадение имени главного героя с именем героя романа писателя XIX века П. Д. Боборыкина оказалось случайным .

Красноармеец Тёркин уже тогда начал пользоваться определённой известностью у читателей окружной газеты, и Твардовский решил, что тема перспективна, и её необходимо развить в рамках произведения крупной формы .

22 июня 1941 года Твардовский сворачивает мирную литературную деятельность и на следующий день уезжает на фронт. Он становится военным корреспондентом Юго-Западного , а затем 3-го Белорусского фронта . В 1941-1942 годах вместе с редакцией Твардовский оказывается в самых горячих точках войны. Отступает, оказывается в окружении и выходит из него.

Весной 1942 года Твардовский возвращается в Москву. Собрав разрозненные записи и наброски, он снова садится за работу над поэмой. «Война всерьез, и поэзия должна быть всерьез» - пишет он в своём дневнике . 4 сентября 1942 года началась публикация первых глав поэмы (вступительная «От автора» и «На привале») в газете Западного фронта «Красноармейская правда» .

Поэма получает известность, её перепечатывают центральные издания «Правда », «Известия », «Знамя ». Отрывки из поэмы читают по радио Орлов и Левитан . Тогда же начали появляться известные иллюстрации, созданные художником Орестом Верейским . Твардовский сам читает своё произведение, встречается с солдатами, посещает с творческими вечерами госпитали и трудовые коллективы .

Произведение имело большой успех у читателей. Когда в 1943 году Твардовский хотел закончить поэму, он получил множество писем, в которых читатели требовали продолжения. В 1942-1943 году поэт пережил тяжёлый творческий кризис. В армии и в гражданской читательской аудитории «Книгу про бойца» принимали на ура, но партийное руководство раскритиковало её за пессимизм и отсутствие упоминаний о руководящей роли партии. Секретарь союза писателей СССР Александр Фадеев признавался: «поэма отвечает его сердцу» , но «…надо следовать не влечениям сердца, а партийным установкам» . Тем не менее, Твардовский продолжает работу, крайне неохотно соглашаясь на цензурную правку и купюры текста. В итоге поэма была завершена в 1945 году вместе с окончанием войны. Последняя глава («В бане») была закончена в марте 1945 года. Ещё до окончания работы над произведением Твардовский был удостоен Сталинской премии .

Заканчивая работу над поэмой, Твардовский ещё в 1944 году одновременно начинает следующую поэму, «Тёркин на том свете». Первоначально он планировал написать её как последнюю главу поэмы, но замысел вырос в самостоятельное произведение, в которое также вошли некоторые не прошедшие цензуру отрывки из «Василия Тёркина». «Тёркин на том свете» был подготовлен к печати в середине 1950-х и стал ещё одним программным произведением Твардовского - ярким антисталинским памфлетом . 23 июля секретариат ЦК под председательством Н. С. Хрущёва принял постановление, осуждающее Твардовского за подготовленную к публикации поэму «Тёркин на том свете». Во время кампании по «разоблачению Сталина», 17 августа 1963 года поэма была впервые опубликована в газете «Известия ». В военное же время поэму (точнее, её отрывки) заучивали наизусть, передавали друг другу вырезки из газет, считая её главного героя образцом для подражания.

Критика и художественные особенности

Как такового сюжета в поэме нет («На войне сюжета нету» ), но он построен вокруг связующей идеи военной дороги, по которой Тёркин вместе со всей советской армией идёт к цели. Недаром центральной главой большинство критиков считает главу «Переправа». В начале поэмы хорошо заметна преемственность с предыдущим произведением Твардовского - утопической поэмой «Страна Муравия», которая также начинается с рассказа о дороге, по которой предстоит пройти герою. Роль авторских отступлений в повествовании также очень важна. Своеобразный диалог автора с главным героем занимает значительное место в тексте поэмы .

Тёркин в поэме выступает как собирательный образ, воплощающий лучшие черты, присущие советскому солдату . Окружающие Тёркина герои безымянные и абстрактные: сослуживцы бойца, генерал, старик и старуха, Смерть - словно позаимствованные из народной сказки (фактически это полное переосмысление поэмы «Аника-воин » с противоположным исходом: даже служащие Смерти ангелы - принявшие будничный вид похоронной команды - на стороне Воина [ ]). Язык поэмы, несмотря на внешнюю простоту, - образец узнаваемого стиля поэта. Он питается от народной, устной речи. Интонационно богатый текст произведения пересыпан фразами, звучащими, как поговорки и строки частушек («Хорошо, когда кто врёт весело и складно», «Молодец, а будет много - сразу две. - Так два ж конца…»). Автор передаёт точным и взвешенным слогом речь Тёркина, лирически возвышенное описание природы и суровую правду войны .

Выбор в качестве размера поэмы четырёхстопного хорея не случаен. Именно такой размер характерен для русской частушки и хорошо соответствует повествовательному ритму поэмы. Критики также считают, что в поэме «Василий Тёркин» отчётливо ощущается влияние русских народных сказок, в частности, «Конька-Горбунка » Ершова .

Отличительной особенностью произведения, напоминающего сказание о народном герое, стало отсутствие идеологического начала. В поэме нет обычных для произведений тех лет славословий Сталину. Сам автор отмечал, что ритуальное упоминание о руководящей и направляющей роли партии «разрушало бы и замысел, и образный строй поэмы о народной войне». Данное обстоятельство впоследствии создало большие проблемы для публикации и задержало издание окончательного варианта поэмы .

Секрет творчества Твардовского не только в лёгкости ритма и виртуозном использовании разговорного языка, но и в безошибочном чутье писателя, позволившем удержаться на правильной стороне в пропагандистской войне, не поддаваясь соблазну лжи. В книге сказано столько правды, сколько позволяли обстоятельства.

Оригинальный текст (англ.)

The secret of Tvardovsky’s, beside his easy rhythms is his virtuosic command of colloquial Russian and his unerring tact in staying on the “right” side of the propaganda line of the moment without telling outright lie, while also propounding as much of the truth as was at all possible under the current circumstances.

Культурное значение

Поэма «Василий Тёркин» - одно из наиболее известных произведений, созданных во время Великой Отечественной войны, прославляющее подвиг безымянного русского солдата. Поэма издавалась большими тиражами, переводилась на многие языки, вошла в школьную программу СССР и России и была хорошо известна любому школьнику .

Твардовский, сам прошедший фронт, впитал в язык поэмы острые и точные солдатские наблюдения, фразы и поговорки . Фразы из поэмы стали крылатыми и вошли в устную речь.

О произведении Твардовского высоко отзывался

На войне, в пыли походной,
В летний зной и в холода,
Лучше нет простой, природной
Из колодца, из пруда,
Из трубы водопроводной,
Из копытного следа,
Из реки, какой угодно,
Из ручья, из-подо льда, -
Лучше нет воды холодной,
Лишь вода была б - вода.

На войне, в быту суровом,
В трудной жизни боевой,
На снегу, под хвойным кровом,
На стоянке полевой, -
Лучше нет простой, здоровой,
Доброй пищи фронтовой.
Важно только, чтобы повар
Был бы повар - парень свой;
Чтобы числился недаром,
Чтоб подчас не спал ночей, -
Лишь была б она с наваром
Да была бы с пылу, с жару -
Подобрей, погорячей;

Чтоб идти в любую драку,
Силу чувствуя в плечах,
Бодрость чувствуя.
Однако
Дело тут не только в щах.

Жить без пищи можно сутки,
Можно больше, но порой
На войне одной минутки
Не прожить без прибаутки,
Шутки самой немудрой.

Не прожить, как без махорки,
От бомбежки до другой
Без хорошей поговорки
Или присказки какой -

Без тебя, Василий Теркин,
Вася Теркин - мой герой,
А всего иного пуще
Не прожить наверняка -
Без чего? Без правды сущей,
Правды, прямо в душу бьющей,
Да была б она погуще,
Как бы ни была горька.

Что ж еще?.. И все, пожалуй.
Словом, книга про бойца
Без начала, без конца.
Почему так - без начала?
Потому, что сроку мало
Начинать ее сначала.

Почему же без конца?
Просто жалко молодца.

С первых дней годины горькой,
В тяжкий час земли родной
Не шутя, Василий Теркин,
Подружились мы с тобой,

Я забыть того не вправе,
Чем твоей обязан славе,
Чем и где помог ты мне.
Делу время, час забаве,
Дорог Теркин на войне.

Как же вдруг тебя покину?
Старой дружбы верен счет.
Словом, книгу с середины
И начнем. А там пойдет.

НА ПРИВАЛЕ

Дельный, что и говорить,
Был старик тот самый,
Что придумал суп варить
На колесах прямо.
Суп - во-первых. Во-вторых,
Кашу в норме прочной.
Нет, старик он был старик
Чуткий - это точно.

Слышь, подкинь еще одну
Ложечку такую,
Я вторую, брат, войну
На веку воюю.
Оцени, добавь чуток.

Покосился повар:
"Ничего себе едок -
Парень этот новый".
Ложку лишнюю кладет,
Молвит несердито:

Вам бы, знаете, во флот
С вашим аппетитом.
Тот: - Спасибо. Я как раз
Не бывал во флоте.
Мне бы лучше, вроде вас,
Поваром в пехоте. -
И, усевшись под сосной,
Кашу ест, сутулясь.

"Свой?" - бойцы между собой, -
"Свой!" - переглянулись.

И уже, пригревшись, спал
Крепко полк усталый.
В первом взводе сон пропал,
Вопреки уставу.

Привалясь к стволу сосны,
Не щадя махорки,
На войне насчет войны
Вел беседу Теркин.

Вам, ребята, с серединки
Начинать. А я скажу:
Я не первые ботинки
Без починки здесь ношу.
Вот вы прибыли на место,
Ружья в руки - и воюй.
А кому из вас известно,
Что такое сабантуй?

Сабантуй - какой-то праздник?
Или что там - сабантуй?

Сабантуй бывает разный,
А не знаешь - не толкуй,

Бот под первою бомбежкой
Полежишь с охоты в лежку,
Жив остался - не горюй:

Это малый сабантуй.

Отдышись, покушай плотно,
Закури и в ус не дуй.
Хуже, брат, как минометный
Вдруг начнется сабантуй.
Тот проймет тебя поглубже, -
Землю-матушку целуй.
Но имей в виду, голубчик,
Это - средний сабантуй.

Сабантуй - тебе наука,
Браг лютует - сам лютуй.
Но совсем иная штука
Это - главный сабантуй.

Парень смолкнул на минуту,
Чтоб прочистить мундштучок,
Словно исподволь кому-то
Подмигнул: держись, дружок...

Вот ты вышел спозаранку,
Глянул - в пот тебя и в дрожь;
Прут немецких тыща танков...
- Тыща танков? Ну, брат, врешь..

А с чего мне врать, дружище?
Рассуди - какой расчет?
- Но зачем же сразу - тыща?
- Хорошо. Пускай пятьсот,

Ну, пятьсот. Скажи по чести,
Не пугай, как старых баб.

Ладно. Что там триста, двести -
Повстречай один хотя б...

Что ж, в газетке лозунг точен;

Не беги в кусты да в хлеб.
Танк - он с виду грозен очень,
А на деле глух и слеп.

То-то слеп. Лежишь в канаве,
А на сердце маята:

Вдруг как сослепу задавит, -
Ведь не видит ни черта.

Повторить согласен снова:

Что не знаешь - не толкуй.
Сабантуй - одно лишь слово -
Сабантуй!.. Но сабантуй
Может в голову ударить,
Или попросту, в башку.
Вот у нас один был парень...
Дайте, что ли, табачку.

Балагуру смотрят в рот,
Слово ловят жадно.
Хорошо, когда кто врет
Весело и складно.

В стороне лесной, глухой,
При лихой погоде,
Хорошо, как есть такой
Парень на походе.

И несмело у него
Просят: - Ну-ка, на ночь
Расскажи еще чего,
Василий Иваныч...

Ночь глуха, земля сыра.
Чуть костер дымится.

Нет, ребята, спать пора,
Начинай стелиться.

К рукаву припав лицом,
На пригретом взгорке
Меж товарищей бойцов
Лег Василий Теркин.

Тяжела, мокра шинель,
Дождь работал добрый.
Крыша - небо, хата - ель,
Корни жмут под ребра.

Но не видно, чтобы он
Удручен был этим,
Чтобы сон ему не в сон
Где-нибудь на свете.

Вот он полы подтянул,
Укрывая спину,
Чью-то тещу помянул,
Печку и перину.

И приник к земле сырой,
Одолен истомой,
И лежит он, мой герой,
Спит себе, как дома.

Спит - хоть голоден, хоть сыт,
Хоть один, хоть в куче.
Спать за прежний недосып,
Спать в запас научен.

И едва ль герою снится
Всякой ночью тяжкий сон:

Как от западной границы
Отступал к востоку он;

Как прошел он, Вася Теркин,
Из запаса рядовой,
В просоленной гимнастерке
Сотни верст земли родной.

До чего земля большая,
Величайшая земля.
И была б она чужая,
Чья-нибудь, а то - своя.

Спит герой, храпит - и точка.
Принимает все, как есть.
Ну, своя - так это ж точно.
Ну, война - так я же здесь.

Спит, забыв о трудном лете.
Сон, забота, не бунтуй.
Может, завтра на рассвете
Будет новый сабантуй.

Спят бойцы, как сон застал,
Под сосною впОкат,
Часовые на постах
Мокнут одиноко.

Зги не видно. Ночь вокруг.
И бойцу взгрустнется.
Только что-то вспомнит вдруг,
Вспомнит, усмехнется.

И как будто сон пропал,
Смех дрогнал зевоту.

Хорошо, что он попал,
Теркин, в нашу роту.

Теркин - кто же он такой?
Скажем откровенно:

Просто парень сам собой
Он обыкновенный.

Впрочем, парень хоть куда.
Парень в этом роде
В каждой роте есть всегда,
Да и в каждом взводе.

И чтоб знали, чем силен,
Скажем откровенно:

Красотою наделен
Не был он отменной,

Не высок, не то чтоб мал,
Но герой - героем.
На Карельском воевал -
За рекой Сестрою.

И не знаем почему, -
Спрашивать не стали, -
Почему тогда ему
Не дали медали.

С этой темы повернем,
Скажем для порядка:
Может, в списке наградном
Вышла опечатка.

Не гляди, что на груди,
А гляди, что впереди!

В строй с июня, в бой с июля,
Снова Теркин на войне.

Видно, бомба или пуля
Не нашлась еще по мне.

Был в бою задет осколком,
Зажило - и столько толку.
Трижды был я окружен,
Трижды - вот он! - вышел вон.

И хоть было беспокойно -
Оставался невредим
Под огнем косым, трехслойным,
Под навесным и прямым.

И не раз в пути привычном,
У дорог, в пыли колонн,
Был рассеян я частично,
А частично истреблен...

Но, однако,
Жив вояка,
К кухне - с места, с места - в бой.
Курит, ест и пьет со смаком
На позиции любой.

Как ни трудно, как ни худо -
Не сдавай, вперед гляди,

Это присказка покуда,
Сказка будет впереди.

ПЕРЕД БОЕМ

Доложу хотя бы вкратце,
Как пришлось нам в счет войны
С тыла к фронту пробираться
С той, с немецкой стороны.

Как с немецкой, с той зарецкой
Стороны, как говорят,
Вслед за властью за советской,
Вслед за фронтом шел наш брат.

Шел наш брат, худой, голодный,
Потерявший связь и часть,
Шел поротно и повзводно,
И компанией свободной,
И один, как перст, подчас.

Полем шел, лесною кромкой,
Избегая лишних глаз,
Подходил к селу в потемках,
И служил ему котомкой
Боевой противогаз.

Шел он, серый, бородатый,
И, цепляясь за порог,
Заходил в любую хату,
Словно чем-то виноватый
Перед ней. А что он мог!

И по горькой той привычке,
Как в пути велела честь,
Он просил сперва водички,
А потом просил поесть.

Тетка - где ж она откажет?
Хоть какой, а все ж ты свой,
Ничего тебе не скажет,
Только всхлипнет над тобой,
Только молвит, провожая:
- Воротиться дай вам бог...

То была печаль большая,
Как брели мы на восток.

Шли худые, шли босые
В неизвестные края.
Что там, где она, Россия,
По какой рубеж своя!

Шли, однако. Шел и я...

Я дорогою постылой
Пробирался не один.
Человек нас десять было,
Был у нас и командир.

Из бойцов. Мужчина дельный,
Местность эту знал вокруг.
Я ж, как более идейный,
Был там как бы политрук.

Шли бойцы за нами следом,
Покидая пленный край.
Я одну политбеседу
Повторял:
- Не унывай.

Не зарвемся, так прорвемся,
Будем живы - не помрем.
Срок придет, назад вернемся,
Что отдали - все вернем.

Самого б меня спросили,
Ровно столько знал и я,
Что там, где она, Россия,
По какой рубеж своя?

Командир шагал угрюмо,
Тоже, исподволь смотрю,
Что-то он все думал, думал..
- Брось ты думать, - говорю.

Говорю ему душевно.
Он в ответ и молвит вдруг:
- По пути моя деревня.
Как ты мыслишь, политрук?

Что ответить? Как я мыслю?
Вижу, парень прячет взгляд,
Сам поник, усы обвисли.
Ну, а чем он виноват,
Что деревня по дороге,
Что душа заныла в нем?
Тут какой бы ни был строгий,
А сказал бы ты: "Зайдем..."

Встрепенулся ясный сокол,
Бросил думать, начал петь.
Впереди идет далеко,
Оторвался - не поспеть.

А пришли туда мы поздно,
И задами, коноплей,
Осторожный и серьезный,
Вел он всех к себе домой.

Вот как было с нашим братом,
Что попал домой с войны:
Заходи в родную хату,
Пробираясь вдоль стены.

Знай вперед, что толку мало
От родимого угла,
Что война и тут ступала,
Впереди тебя прошла,
Что тебе своей побывкой
Не порадовать жену:
Забежал, поспал урывком,
Догоняй опять войну...

Вот хозяин сел, разулся,
Руку правую - на стол,
Будто с мельницы вернулся,
С поля к ужину пришел.
Будто так, а все иначе...

Ну, жена, топи-ка печь,
Всем довольствием горячим
Мне команду обеспечь.

Дети спят, Жена хлопочет,
В горький, грустный праздник свой,
Как ни мало этой ночи,
А и та - не ей одной.

Расторопными руками
Жарит, варит поскорей,
Полотенца с петухами
Достает, как для гостей;

Напоила, накормила,
Уложила на покой,
Да с такой заботой милой,
С доброй ласкою такой,
Словно мы иной порою
Завернули в этот дом,
Словно были мы герои,
И не малые притом.

Сам хозяин, старший воин,
Что сидел среди гостей,
Вряд ли был когда доволен
Так хозяйкою своей.

Вряд ли всей она ухваткой
Хоть когда-нибудь была,
Как при этой встрече краткой,
Так родна и так мила.

И болел он, парень честный,
Понимал, отец семьи,
На кого в плену безвестном
Покидал жену с детьми...

Кончив сборы, разговоры,
Улеглись бойцы в дому.
Лег хозяин. Но не скоро
Подошла она к нему.

Тихо звякала посудой,
Что-то шила при огне.
А хозяин ждет оттуда,
Из угла.
Неловко мне.

Все товарищи уснули,
А меня не гнет ко сну.
Дай-ка лучше в карауле
На крылечке прикорну.

Взял шинель да, по присловью,
Смастерил себе постель,
Что под низ, и в изголовье,
И наверх, - и все - шинель.

Эх, суконная, казенная,
Военная шинель, -
У костра в лесу прожженная,
Отменная шинель.

Знаменитая, пробитая
В бою огнем врага
Да своей рукой зашитая, -
Кому не дорога!

Упадешь ли, как подкошенный,
Пораненный наш брат,
На шинели той поношенной
Снесут тебя в санбат.

А убьют - так тело мертвое
Твое с другими в ряд
Той шинелкою потертою
Укроют - спи, солдат!

Спи, солдат, при жизни краткой
Ни в дороге, ни в дому
Не пришлось поспать порядком
Ни с женой, ни одному...

На крыльцо хозяин вышел.
Той мне ночи не забыть.

Ты чего?
- А я дровишек
Для хозяйки нарубить.

Вот не спится человеку,
Словно дома - на войне.
Зашагал на дровосеку,
Рубит хворост при луне.

Тюк да тюк. До света рубит.
Коротка солдату ночь.
Знать, жену жалеет, любит,
Да не знает, чем помочь.

Рубит, рубит. На рассвете
Покидает дом боец.

А под свет проснулись дети,
Поглядят - пришел отец.
Поглядят - бойцы чужие,
Ружья разные, ремни.
И ребята, как большие,
Словно поняли они.

И заплакали ребята.
И подумать было тут:

Может, нынче в эту хату
Немцы с ружьями войдут...

И доныне плач тот детский
В ранний час лихого дня
С той немецкой, с той зарецкой
Стороны зовет меня.

Я б мечтал не ради славы
Перед утром боевым,
Я б желал на берег правый,
Бой пройдя, вступить живым.

И скажу я без утайки,
Приведись мне там идти,
Я хотел бы к той хозяйке
Постучаться по пути.

Попросить воды напиться -
Не затем, чтоб сесть за стол,
А затем, чтоб поклониться
Доброй женщине простой.

Про хозяина ли спросит,
"Полагаю - жив, здоров".
Взять топор, шинелку сбросить,
Нарубить хозяйке дров.

Потому - хозяин-барин
Ничего нам не сказал.
Может, нынче землю парит,
За которую стоял...

Впрочем, что там думать, братцы,
Надо немца бить спешить.
Вот и все, что Теркин вкратце
Вам имеет доложить.

ПЕРЕПРАВА

Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда.,

Кому память, кому слава,
Кому темная вода, -
Ни приметы, ни следа.

Ночью, первым из колонны,
Обломав у края лед,
Погрузился на понтоны.
Первый взвод.
Погрузился, оттолкнулся
И пошел. Второй за ним.
Приготовился, пригнулся
Третий следом за вторым.

Как плоты, пошли понтоны,
Громыхнул один, другой
Басовым, железным тоном,
Точно крыша под ногой.

И плывут бойцы куда-то,
Притаив штыки в тени.
И совсем свои ребята
Сразу - будто не они,
Сразу будто не похожи
На своих, на тех ребят:

Как-то все дружней и строже,
Как-то все тебе дороже
И родней, чем час назад.

Поглядеть - и впрямь - ребята!
Как, по правде, желторот,
Холостой ли он, женатый,
Этот стриженый народ.

Но уже идут ребята,
На войне живут бойцы,
Как когда-нибудь в двадцатом
Их товарищи - отцы.

Тем путем идут суровым,
Что и двести лет назад
Проходил с ружьем кремневым
Русский труженик-солдат.

Мимо их висков вихрастых,
Возле их мальчишьих глаз
Смерть в бою свистела часто
И минет ли в этот раз?

Налегли, гребут, потея,
Управляются с шестом.
А вода ревет правее -
Под подорванным мостом.

Вот уже на середине
Их относит и кружит...

А вода ревет в теснине,
Жухлый лед в куски крошит,
Меж погнутых балок фермы
Бьется в пене и в пыли...

А уж первый взвод, наверно,
Достает шестом земли.

Позади шумит протока,
И кругом - чужая ночь.
И уже он так далеко,
Что ни крикнуть, ни помочь.

И чернеет там зубчатый,
За холодною чертой,
Неподступный, непочатый
Лес над черною водой.

Переправа, переправа!
Берег правый, как стена...

Этой ночи след кровавый
В море вынесла волна.

Было так: из тьмы глубокой,
Огненный взметнув клинок,
Луч прожектора протоку
Пересек наискосок.

И столбом поставил воду
Вдруг снаряд. Понтоны - в ряд.
Густо было там народу -
Наших стриженых ребят...

И увиделось впервые,
Не забудется оно:
Люди теплые, живые
Шли на дно, на дно, на дно..

Под огнем неразбериха -
Где свои, где кто, где связь?

Только вскоре стало тихо, -
Переправа сорвалась.

И покамест неизвестно,
Кто там робкий, кто герой,
Кто там парень расчудесный,
А наверно, был такой.

Переправа, переправа...
Темень, холод. Ночь как год.

Но вцепился в берег правый,
Там остался первый взвод.

И о нем молчат ребята
В боевом родном кругу,
Словно чем-то виноваты,
Кто на левом берегу.

Не видать конца ночлегу.
За ночь грудою взялась
Пополам со льдом и снегом
Перемешанная грязь.

И усталая с похода,
Что б там ни было, - жива,
Сунув руки в рукава.

Дремлет, скорчившись, пехота,
И в лесу, в ночи глухой
Сапогами пахнет, потом,
Мерзлой хвоей и махрой.

Чутко дышит берег этот
Вместе с теми, что на том
Под обрывом ждут рассвета,
Греют землю животом, -
Ждут рассвета, ждут подмоги,
Духом падать не хотят.

Ночь проходит, нет дороги
Ни вперед и ни назад...

А быть может, там с полночи
Порошит снежок им в очи,
И уже давно
Он не тает в их глазницах
И пыльцой лежит на лицах -
Мертвым все равно.

Стужи, холода не слышат,
Смерть за смертью не страшна,
Хоть еще паек им пишет
Первой роты старшина,

Старшина паек им пишет,
А по почте полевой
Не быстрей идут, не тише
Письма старые домой,
Что еще ребята сами
На привале при огне
Где-нибудь в лесу писали
Друг у друга на спине...

Из Рязани, из Казани,
Из Сибири, из Москвы -
Спят бойцы.
Свое сказали
И уже навек правы.

И тверда, как камень, груда,
Где застыли их следы...

Может - так, а может - чудо?
Хоть бы знак какой оттуда,
И беда б за полбеды.

Долги ночи, жестки зори
В ноябре - к зиме седой.

Два бойца сидят в дозоре
Над холодною водой.

То ли снится, то ли мнится,
Показалось что невесть,
То ли иней на ресницах,
То ли вправду что-то есть?

Видят - маленькая точка
Показалась вдалеке:
То ли чурка, то ли бочка
Проплывает по реке?

Нет, не чурка и не бочка -
Просто глазу маята.
- Не пловец ли одиночка?
- Шутишь, брат. Вода не та!
- Да, вода... Помыслить страшно.
Даже рыбам холодна.
- Не из наших ли вчерашних
Поднялся какой со дна?..

Оба разом присмирели.
И сказал один боец:
- Нет, он выплыл бы в шинели,
С полной выкладкой, мертвец.

Оба здорово продрогли,
Как бы ни было, - впервой.

Подошел сержант с биноклем.
Присмотрелся: нет, живой.

Нет, живой. Без гимнастерки.
- А не фриц? Не к нам ли в тыл?
- Нет. А может, это Теркин? -
Кто-то робко пошутил.

Стой, ребята, не соваться,
Толку нет спускать понтон.
- Разрешите попытаться?
- Что пытаться!
- Братцы, - он!

И, у заберегов корку
Ледяную обломав,
Он как он, Василий Теркин,
Встал живой, - добрался вплавь.

Гладкий, голый, как из бани,
Встал, шатаясь тяжело.
Ни зубами, ни губами
Не работает - свело.

Подхватили, обвязали,
Дали валенки с ноги.
Пригрозили, приказали -
Можешь, нет ли, а беги.

Под горой, в штабной избушке,
Парня тотчас на кровать
Положили для просушки,
Стали спиртом растирать.

Растирали, растирали...
Вдруг он молвит, как во сне:
- Доктор, доктор, а нельзя ли
Изнутри погреться мне,
Чтоб не все на кожу тратить?

Дали стопку - начал жить,
Приподнялся на кровати:

Разрешите доложить...
Взвод на правом берегу
Жив-здоров назло врагу!
Лейтенант всего лишь просит
Огоньку туда подбросить.

А уж следом за огнем
Встанем, ноги разомнем.
Что там есть, перекалечим,
Переправу обеспечим...

Доложил по форме, словно
Тотчас плыть ему назад.

Молодец! - сказал полковник.
Молодец! Спасибо, брат.

И с улыбкою неробкой
Говорит тогда боец:

А еще нельзя ли стопку,
Потому как молодец?

Посмотрел полковник строго,
Покосился на бойца.
- Молодец, а будет много -
Сразу две.
- Так два ж конца...

Переправа, переправа!
Пушки бьют в кромешной мгле.

Бой идет святой и правый.
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.

Разрешите доложить
Коротко и просто:
Я большой охотник жить
Лет до девяноста.

А война - про все забудь
И пенять не вправе.
Собирался в дальний путь,
Дан приказ: "Отставить!"

Грянул год, пришел черед,
Нынче мы в ответе
За Россию, за народ
И за все на свете.

От Ивана до Фомы,
Мертвые ль, живые,
Все мы вместе - это мы,
Тот народ, Россия.

И поскольку это мы,
То скажу вам, братцы,
Нам из этой кутерьмы
Некуда податься.

Тут не скажешь: я - не я,
Ничего не знаю,
Не докажешь, что твоя
Нынче хата с краю.

Не велик тебе расчет
Думать в одиночку.
Бомба - дура. Попадет
Сдуру прямо в точку.

На войне себя забудь,
Помни честь, однако,
Рвись до дела - грудь на грудь,
Драка - значит, драка.

И признать не премину,
Дам свою оценку,
Тут не то, что в старину, -
Стенкою на стенку.

Тут не то, что на кулак:
Поглядим, чей дюже, -
Я сказал бы даже так:
Тут гораздо хуже...

Ну, да что о том судить, -
Ясно все до точки.
Надо, братцы, немца бить,
Не давать отсрочки.

Раз война - про все забудь
И пенять не вправе,
Собирался в долгий путь,
Дан приказ: "Отставить!"

Сколько жил - на том конец,
От хлопот свободен.
И тогда ты - тот боец,
Что для боя годен.

И пойдешь в огонь любой,
Выполнишь задачу.
И глядишь - еще живой
Будешь сам в придачу.

А застигнет смертный час,
Значит, номер вышел.
В рифму что-нибудь про нас
После нас напишут.

Пусть приврут хоть во сто крат,
Мы к тому готовы,
Лишь бы дети, говорят,
Были бы здоровы...

ТЕРКИН РАНЕН

На могилы, рвы, канавы,
На клубки колючки ржавой,
На поля, холмы - дырявой,
Изувеченной земли,
На болотный лес корявый,
На кусты - снега легли.

И густой поземкой белой
Ветер поле заволок.
Вьюга в трубах обгорелых
Загудела у дорог.

И в снегах непроходимых
Эти мирные края
В эту памятную зиму
Орудийным пахли дымом,
Не людским дымком жилья.

И в лесах, на мерзлой груде,
По землянкам без огней,
Возле танков и орудий
И простуженных коней
На войне встречали люди
Долгий счет ночей и дней.

И лихой, нещадной стужи
Не бранили, как ни зла:
Лишь бы немцу было хуже,
О себе ли речь там шла!

И желал наш добрый парень:
Пусть померзнет немец-барин,
Немец-барин не привык,
Русский стерпит - он мужик.

Шумным хлопом рукавичным,
Топотней по целине
Спозаранку день обычный
Начинался на войне.

Чуть вился дымок несмелый,
Оживал костер с трудом,
В закоптелый бак гремела
Из ведра вода со льдом.

Утомленные ночлегом,
Шли бойцы из всех берлог
Греться бегом, мыться снегом,
Снегом жестким, как песок.

А потом - гуськом по стежке,
Соблюдая свой черед,
Котелки забрав и ложки,
К кухням шел за взводом взвод.

Суп досыта, чай до пота, -
Жизнь как жизнь.
И опять война - работа:
- Становись!

Вслед за ротой на опушку
Теркин движется с катушкой,
Разворачивает снасть, -
Приказали делать связь.

Рота головы пригнула.
Снег чернеет от огня.
Теркин крутит; - Тула, Тула!
Тула, слышишь ты меня?

Подмигнув бойцам украдкой:
Мол, у нас да не пойдет, -
Дунул в трубку для порядку,
Командиру подает.

Не расскажешь, не опишешь,
Что за жизнь, когда в бою
За чужим огнем расслышишь
Артиллерию свою.

Воздух круто завивая,
С недалекой огневой
Ахнет, ахнет полковая,
Запоет над головой.

А с позиций отдаленных,
Сразу будто бы не в лад,
Ухнет вдруг дивизионной
Доброй матушки снаряд.

И пойдет, пойдет на славу,
Как из горна, жаром дуть,
С воем, с визгом шепелявым
Расчищать пехоте путь,

Бить, ломать и жечь в окружку.
Деревушка? - Деревушку.
Дом - так дом. Блиндаж - блиндаж.
Врешь, не высидишь - отдашь!

А еще остался кто там,
Запорошенный песком?
Погоди, встает пехота,
Дай достать тебя штыком.

Вдруг из кустиков корявых,
Взрытых, вспаханных кругом, -
Чох! - снаряд за вспышкой ржавой.
Теркин тотчас в снег - ничком.

Вдался вглубь, лежит - не дышит,
Сам не знает: жив, убит?

Всей спиной, всей кожей слышит,
Как снаряд в снегу шипит...

Хвост овечий - сердце бьется.
Расстается с телом дух.
"Что ж он, черт, лежит - не рвется,
Ждать мне больше недосуг".

Приподнялся - глянул косо.
Он почти у самых ног -
Гладкий, круглый, тупоносый,
И над ним - сырой дымок.

Сколько б душ рванул на выброс
Вот такой дурак слепой
Неизвестного калибра -
С поросенка на убой.

Оглянулся воровато,
Подивился - смех и грех:
Все кругом лежат ребята,
Закопавшись носом в снег.

Теркин встал, такой ли ухарь,
Отряхнулся, принял вид:
- Хватит, хлопцы, землю нюхать,
Не годится, - говорит.

Сам стоит с воронкой рядом
И у хлопцев на виду,
Обратясь к тому снаряду,
Справил малую нужду...

Видит Теркин погребушку -
Не оттуда ль пушка бьет?
Передал бойцам катушку:
- Вы - вперед. А я - в обход.

С ходу двинул в дверь гранатой.
Спрыгнул вниз, пропал в дыму.
- Офицеры и солдаты,
Выходи по одному!..

Гул разрывов, словно в бочке,
Отдается в глубине.
Дело дрянь: другие точки
Бьют по занятой. По мне.

Бьют неплохо, спору нету,
Добрым словом помяни
Хоть за то, что погреб этот
Прочно сделали они.

Прочно сделали, надежно -
Тут не то что воевать,
Тут, ребята, чай пить можно,
Стенгазету выпускать.

Осмотрелся, точно в хате:
Печка теплая в углу,
Вдоль стены идут полати,
Банки, склянки на полу.

Непривычный, непохожий
Дух обжитого жилья:
Табаку, одежи, кожи
И солдатского белья.

Снова сунутся? Ну что же,
В обороне нынче - я-.
На прицеле вход и выход,
Две гранаты под рукой.

Смолк огонь. И стало тихо.
И идут - один, другой...

Теркин, стой. Дыши ровнее.
Теркин, ближе подпусти.
Теркин, целься. Бей вернее,
Теркин. Сердце, не части.

Рассказать бы вам, ребята,
Хоть не верь глазам своим,
Как немецкого солдата
В двух шагах видал живым.

Подходил он в чем-то белом,
Наклонившись от огня,
И как будто дело делал:
Шел ко мне - убить меня.

В этот ровик, точно с печки,
Стал спускаться на заду...

Теркин, друг, не дай осечки.
Пропадешь, - имей в виду.

За секунду до разрыва,
Знать, хотел подать пример;

Прямо в ровик спрыгнул живо
В полушубке офицер.

И поднялся незадетый,
Цельный. Ждем за косяком.,
Офицер - из пистолета,
Теркин - в мягкое - штыком.

Сам присел, присел тихонько.
Повело его легонько.
Тронул правое плечо.
Ранен. Мокро. Горячо.

И рукой коснулся пола;
Кровь, - чужая иль своя?,

Тут как даст вблизи тяжелый,
Аж подвинулась земля!

Вслед за ним другой ударил,
И темнее стало вдруг.

"Это - наши, - понял парень, -
Наши бьют, - теперь каюк".

Оглушенный тяжким гулом,
Теркин никнет головой.
Тула, Тула, что ж ты, Тула,
Тут же свой боец живой.

Он сидит за стенкой дзота,
Кровь течет, рукав набряк.
Тула, Тула, неохота
Помирать ему вот так.

На полу в холодной яме
Неохота нипочем
Гибнуть с мокрыми ногами,
Со своим больным плечом.

Жалко жизни той, приманки,
Малость хочется пожить,
Хоть погреться на лежанке,
Хоть портянки просушить...

Теркин сник. Тоска согнула.
Тула, Тула... Что ж ты, Тула?
Тула, Тула. Это ж я...
Тула... Родина моя!..

А тем часом издалека,
Глухо, как из-под земли,
Ровный, дружный, тяжкий рокот
Надвигался, рос. С востока
Танки шли.

Низкогрудый, плоскодонный,
Отягченный сам собой,
С пушкой, в душу наведенной,
Стращен танк, идущий в бой.

А за грохотом и громом,
За броней стальной сидят,
По местам сидят, как дома,
Трое-четверо знакомых
Наших стриженых ребят.

И пускай в бою впервые,
Но ребята - свет пройди,
Ловят в щели смотровые
Кромку поля впереди.

Видят - вздыбился разбитый,
Развороченный накат.
Крепко бито. Цель накрыта.
Ну, а вдруг как там сидят!

Может быть, притих до срока
У орудия расчет?
Развернись машина боком -
Бронебойным припечет.

Или немец с автоматом,
Лезть наружу не дурак,
Там следит за нашим братом,
Выжидает. Как не так.

Двое вслед за командиром
Вниз - с гранатой - вдоль стены.
Тишина.- Углы темны...

Хлопцы, занята квартира, -
Слышат вдруг из глубины.

В темноте, в углу каморки,
На полу боец в крови.
Кто такой? Но смолкнул Теркин,
Как там хочешь, так зови.

Он лежит с лицом землистым,
Не моргнет, хоть глаз коли.
В самый срок его танкисты
Подобрали, повезли.

Шла машина в снежной дымке,
Ехал Теркин без дорог.
И держал его в обнимку
Хлопец - башенный стрелок.

Укрывал своей одежей,
Грел дыханьем. Не беда,
Что в глаза его, быть может,
Не увидит никогда...

Свет пройди, - нигде не сыщешь,
Не случалось видеть мне
Дружбы той святей и чище,
Что бывает на войне.

О НАГРАДЕ

Нет, ребята, я не гордый.
Не загадывая вдаль,
Так скажу: зачем мне орден?
Я согласен на медаль.

На медаль. И то не к спеху.
Вот закончили б войну,
Вот бы в отпуск я приехал
На родную сторону.

Буду ль жив еще? - Едва ли.
Тут воюй, а не гадай.
Но скажу насчет медали:
Мне ее тогда подай.

Обеспечь, раз я достоин.
И понять вы все должны:

Дело самое простое -
Человек пришел с войны.

Вот пришел я с полустанка
В свой родимый сельсовет.
Я пришел, а тут гулянка.
Нет гулянки? Ладно, нет.

Я в другой колхоз и в третий -
Вся округа на виду.
Где-нибудь я в сельсовете
На гулянку попаду.

И, явившись на вечерку,
Хоть не гордый человек,
Я б не стал курить махорку,
А достал бы я "Казбек".

И сидел бы я, ребята,
Там как раз, друзья мои,
Где мальцом под лавку прятал
Ноги босые свои.

И дымил бы папиросой,
Угощал бы всех вокруг.
И на всякие вопросы
Отвечал бы я не вдруг.

Как, мол, что? - Бывало всяко.
- Трудно все же? - Как когда.
- Много раз ходил в атаку?
- Да, случалось иногда.

И девчонки на вечерке
Позабыли б всех ребят,
Только слушали б девчонки,
Как ремни на мне скрипят.

И шутил бы я со всеми,
И была б меж них одна...
И медаль на это время
Мне, друзья, вот так нужна!

Ждет девчонка, хоть не мучай,
Слова, взгляда твоего...

Но, позволь, на этот случай
Орден тоже ничего?
Вот сидишь ты на вечерке,
И девчонка - самый цвет.

Нет, -сказал Василий Теркин
И вздохнул. И снова: - Нет.
Нет, ребята. Что там орден.
Не загадывая вдаль,
Я ж сказал, что я не гордый,
Я согласен на медаль.

Теркин, Теркин, добрый малый,
Что тут смех, а что печаль.
Загадал ты, друг, немало,
Загадал далеко вдаль.

Были листья, стали почки,
Почки стали вновь листвой.
А не носит писем почта
В край родной смоленский твой.

Где девчонки, где вечерки?
Где родимый сельсовет?
Знаешь сам, Василий Теркин,
Что туда дороги нет.

Нет дороги, нету права
Побывать в родном селе.

Страшный бой идет, кровавый,
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.

По дороге прифронтовой,
Запоясан, как в строю,
Шел боец в шинели новой,
Догонял свой полк стрелковый,
Роту первую свою.

Шел легко и даже браво
По причине по такой,
Что махал своею правой,
Как и левою рукой.

Отлежался. Да к тому же
Щелкал по лесу мороз,
Защемлял в пути все туже,
Подгонял, под мышки нес.

Вдруг - сигнал за поворотом,
Дверцу выбросил шофер,
Тормозит:
- Садись, пехота,
Щеки снегом бы натер.

Далеко ль?
- На фронт обратно.
Руку вылечил.
- Понятно.
Не герой?
- Покамест нет.
- Доставай тогда кисет.

Курят, едут. Гроб - дорога.
Меж сугробами - туннель.
Чуть ли что, свернешь немного,
Как свернул - снимай шинель.

Хорошо - как есть лопата.
- Хорошо, а то беда.
- Хорошо - свои ребята.
- Хорошо, да как когда.

Грузовик гремит трехтонный,
Вдруг колонна впереди.
Будь ты пеший или конный,
А с машиной - стой и жди.

С толком пользуйся стоянкой.
Разговор - не разговор.
Наклонился над баранкой, -
Смолк шофер,
Заснул шофер.

Сколько суток полусонных,
Сколько верст в пурге слепой
На дорогах занесенных
Он оставил за гобой...

От глухой лесной опушки
До невидимой реки -
Встали танки, кухни, пушки,
Тягачи, грузовики,
Легковые - криво, косо,
В ряд, не вряд, вперед-назад,
Гусеницы и колеса
На снегу еще визжат.

На просторе ветер резок,
Зол мороз вблизи железа,
Дует в душу, входит в грудь -
Не дотронься как-нибудь.

Вот беда: во всей колонне
Завалящей нет гармони,
А мороз - ни стать, ни сесть...

Снял перчатки, трет ладони,
Слышит вдруг:
- Гармонь-то есть.

Уминая снег зернистый,
Впеременку - пляс не пляс -
Возле танка два танкиста
Греют ноги про запас.

У кого гармонь, ребята?
- Да она-то здесь, браток...-
Оглянулся виновато
На водителя стрелок.

Так сыграть бы на дорожку?
- Да сыграть - оно не вред.
- В чем же дело? Чья гармошка?