"двенадцатая ночь, или что угодно". Уильям шекспирдвенадцатая ночь, или что угодно Романтическая сказка о чудесной стране любви

Действие комедии происходит в сказочной для англичан шекспировского времени стране - Иллирии.

Герцог Иллирии Орсино влюблен в юную графиню Оливию, но она в трауре после смерти брата и даже не принимает посланцев герцога. Равнодушие Оливии только разжигает страсть герцога. Орсино принимает на службу молодого человека по имени Цезарио, красоту, преданность и тонкость чувств которого успевает оценить всего за несколько дней. Его-то он и посылает к Оливии рассказать о своей любви. В действи­тельности Цезарио - девушка по имени Виола. Она плыла на корабле вместе с любимым братом-близнецом Себастьяном и после корабле­крушения случайно оказалась в Иллирии. Виола надеется, что её брат тоже спасся. Девушка переодевается в мужскую одежду и поступает на службу к герцогу, в которого сразу же влюбляется. За спиной герцога она говорит: «Мне нелегко жену тебе добыть; / Ведь я сама хотела б ею быть!»

Затянувшийся траур Оливии совсем не нравится её дяде - сэру Тоби Белчу, весельчаку и гуляке. Камеристка Оливии Мария передает сэру Тоби, что её госпожа очень недовольна кутежами и попойками дяди, а также его собутыльником сэром Эндрю Эгьючиком - богатым и глупым рыцарем, которому сэр Тоби морочит голову, обещая выдать за него племянницу, а тем временем беспардонно пользуясь его кошельком. Сэр Эндрю, обиженный пренебрежением Оливии, хочет уехать, но сэр Тоби, льстец и балагур, уговаривает его остаться еще на месяц.

Когда у дома графини появляется Виола, её с большим трудом пропускают к Оливии. Несмотря на красноречие и остроумие, ей не удается добиться успеха своей миссии - Оливия отдает должное достоинствам герцога (он «несомненно, молод, благороден, / богат, любим народом, щедр, учен»), но не любит его. Зато юный посланец достигает совершенно неожиданного для себя результата - графиня очарована им и придумывает уловку, чтобы заставить его принять в дар от нее перстень.

Брат Виолы Себастьян появляется в Иллирии в сопровождении капитана Антонио, спасшего ему жизнь. Себастьян горюет о сестре, которая, по его мнению, погибла. Он хочет искать счастья при дворе герцога. Капитану больно расставаться с благородным юношей, к которому он успел искренне привязаться, но делать нечего - в Иллирии ему появляться опасно. Все же он тайно следует за Себастьяном, чтобы защитить его в случае нужды.

В доме Оливии сэр Тоби и сэр Эндрю в компании шута Фесте пьют вино и горланят песни. Мария пытается дружески урезонить их. Вслед за ней появляется дворецкий Оливии - чванливый зануда Мальволио. Он безуспешно старается прекратить пирушку. Когда дворецкий уходит, Мария всячески высмеивает этого «надутого осла», который «лопается от самодовольства», и клянется его одурачить. Она собирается написать ему любовное послание от имени Оливии и выставить на всеобщее посмешище.

Во дворце герцога шут Фесте сначала поет ему печальную песню о неразделенной любви, а потом пытается развеселить шутками. Орсино упивается своей любовью к Оливии, предыдущие неудачи его не обескураживают. Он убеждает Виолу опять отправиться к графине. Герцог высмеивает утверждение мнимого юноши, что какая-то женщина может быть влюблена в него так же сильно, как он в Оливию: «Грудь женщины не вынесет биения / Такой могучей страсти, как моя». Он остается глух ко всем намекам влюбленной Виолы.

Сэра Тоби и его сообщников просто распирает то от смеха, то от злости, когда они подслушивают, как Мальволио рассуждает о возможности брака со своей госпожой, о том, как он приструнит сэра Тоби, став в доме хозяином. Однако самая потеха начинается, когда дворецкий находит письмо, написанное Марией, подделавшей почерк Оливии. Мальволио быстро убеждает себя, что он-то и есть тот «безыменный возлюбленный», которому оно адресовано. Он решает неукоснительно следовать инструкциям, данным в письме и придуманным Марией специально в расчете на то, чтобы враг веселой компании вел себя и выглядел самым дурацким образом. Сэр Тоби в восторге от выдумки Марии, да и от нее самой: «За таким остроумнейшим дьяволенком хоть в самый Тартар».

В саду Оливии Виола и Фесте обмениваются остротами. «Он хорошо играет дурака. / Такую роль глупец не одолеет», - говорит Виола о шуте. Затем Виола говорит с вышедшей в сад Оливией, которая уже не скрывает своего страстного увлечения «юношей». Сэр Эндрю оскорблен тем, что в его присутствии графиня любезничала с герцогским слугой, и сэр Тоби убеждает его вызвать нахального юнца на поединок. Правда, сэр Тоби уверен, что у обоих не хватит мужества сразиться.

Антонио на городской улице встречается с Себастьяном и объясняет ему, что не может открыто сопровождать его, так как он участвовал в морском бою с галерами герцога и одержал верх - «меня узнают / И, уж поверьте, спуску не дадут». Себастьян хочет побродить по городу. Он уславливается с капитаном о встрече через час в лучшей гостинице. На прощание Антонио уговаривает друга принять его кошелек на случай неожиданных расходов.

Мальволио, глупо улыбающийся и безвкусно одетый (все по плану Марии), игриво цитирует Оливии пассажи из якобы её послания. Оливия убеждена, что дворецкий спятил. Она поручает сэру Тоби позаботиться о нем, что тот и делает, только на свой лад: он сначала насмехается над несчастным спесивцем, а потом запихивает его в чулан. Затем принимается за сэра Эндрю и «Цезарио». Каждому он потихоньку говорит, что его противник свиреп и искусен в фехтовании, но избежать поединка невозможно. Наконец бледные от страха «дуэлянты» обнажают шпаги - и тут вмешивается проходящий мимо Антонио. Он закрывает собой Виолу, приняв её за Себастьяна, и начинает драться с сэром Тоби, разъяренным тем, что его проделка не удалась. Появляются приставы. Они арестовывают Антонио по приказу герцога. Тот вынужден подчиниться, но просит у Виолы вернуть кошелек - деньги ему теперь понадобятся. Он возмущен тем, что человек, для которого он столько сделал, не узнает его и не хочет говорить ни о каких деньгах, хотя и благодарит за заступничество. Капитана уводят. Виола, понявшая, что её спутали с Себастьяном, радуется спасению брата.

На улице сэр Эндрю набрасывается на своего противника, в робости которого недавно убедился, и дает ему пощечину, но… это не кроткая Виола, а отважный Себастьян. Трусоватый рыцарь крепко побит. Сэр Тоби пытается вступиться за него - Себастьян обнажает шпагу. Появившаяся Оливия останавливает драку и гонит дядю. «Цезарио, прошу вас, не сердитесь», - говорит она Себастьяну. Она ведет его в дом и предлагает обручиться. Себастьян растерян, но соглашается, красавица сразу очаровала его. Он хотел бы посоветоваться с Антонио, но тот куда-то пропал, в гостинице его нет. Тем временем шут, притворившись священником, долго разыгрывает сидящего в темном чулане Мальволио. Наконец, сжалившись, соглашается принести ему свечу и письменные принадлежности.

Перед домом Оливии герцог и Виола ожидают беседы с графиней. В это время приставы приводят Антонио, которого Виола называет «спасителем», а Орсино - «прославленным пиратом». Антонио горько укоряет Виолу в неблаго­дарности, хитрости и лицемерии. Из дома появляется Оливия. Она отвергает герцога, а «Цезарио» упрекает в неверности. Священник подтверждает, что два часа назад обвенчал графиню с герцогским любимцем. Орсино потрясен. Напрасно Виола говорит, что он стал ей «жизнью, светом», что он ей «милей всех женщин в мире этом», бедняжке никто не верит. Тут из сада появляются избитые сэр Тоби и сэр Эндрю с жалобами на герцогского придворного Цезарио, за ними с извинениями - Себастьян (незадачливая парочка опять нарвалась на мужчину). Себастьян видит Антонио и бросается к нему. И капитан, и герцог потрясены сходством близнецов. Они в полном недоумении. Брат и сестра узнают друг друга. Орсино, поняв, что тот, кто был ему так дорог в образе юноши, на самом деле влюбленная в него девушка, полностью примиряется с потерей Оливии, которую готов теперь считать сестрою. Ему не терпится увидеть Виолу в женском наряде: «…передо мной предстанет дева, - / Моей души любовь и королева». Шут приносит письмо Мальволио. Странности дворецкого получают объяснение, но Марию не наказывают за злую шутку - она теперь леди, сэр Тоби в благодарность за её проделки женился на ней. Оскорбленный Мальволио покидает дом - единственный мрачный персонаж уходит со сцены. Герцог приказывает «догнать его и к мировой склонить». Пьеса заканчивается шутливо-меланхо­лической песенкой, которую поет Фесте.

Пересказала

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Шрифт:

100% +

Двенадцатая ночь
Перевод Юрия Лифшица
Вильям Шекспир

Переводчик Юрий Лифшиц

© Вильям Шекспир, 2017

© Юрий Лифшиц, перевод, 2017

ISBN 978-5-4483-2575-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Действующие лица

ОРСИНО, герцог иллирийский.

СЕБАСТЬЯН, брат Виолы.

АНТОНИО, капитан корабля, друг Себастьяна.

КАПИТАН корабля, друг Виолы.

ВАЛЕНТИН, КУРИО, придворные Орсино.

СЭР ТОБИ БЕЛЧ (ТОБИ), дядя Оливии.

СЭР ЭНДРЮ ЭГЬЮЧИК (ЭНДРЮ).

МАЛЬВОЛИО, дворецкий Оливии.

ФАБИАН, слуга Оливии.

ШУТ ФЕСТЕ (ФЕСТЕ).

ОЛИВИЯ, богатая графиня.

ВИОЛА, сестра Себастьяна.

МАРИЯ, служанка Оливии.

ПРИДВОРНЫЕ, СВЯЩЕННИК, МОРЯКИ, ОФИЦЕР, СТРАЖНИК, МУЗЫКАНТЫ и ДРУГИЕ СЛУГИ.

Место действия – столица Иллирии; берег моря.

Акт первый. Сцена первая

Дворец герцога Орсино .

Входят ОРСИНО, КУРИО, ПРИДВОРНЫЕ и МУЗЫКАНТЫ.

ОРСИНО. Гармонией питается любовь,
Поэтому играйте, чтобы страсть,
Наевшись до отвала, умерла
От пресыщенья. Вот он, тот мотив,
Те звуки, ниспадающие нежно
Мне прямо в душу, – точно теплый ветер
Фиалкам возвращает луговым
Украденный у них же аромат.
Ну, хватит, надоело! А когда-то
Я эту песню слушал без конца.
О дух любви! Бодришь ты и пьянишь,
И, словно океан, вбираешь все.
Но мигом все меняется в тебе:
И ценность подвергается уценке,
И нечто превращается в ничто.
Настолько чудны образы любви,
Что лишь воображение чудесно. -
Что, Курио, тебе?
КУРИО. Вы на охоту
Сегодня собираетесь, милорд?
ОРСИНО. Не знаю.
КУРИО. Затравили бы оленя…
ОРСИНО. Я сам затравлен – самому себе
Кажусь животным этим благородным.
В тот дивный миг, когда глаза мои
Оливию увидели впервые,
Целебным ядовитый воздух стал,
А я – оленем. С той поры меня
Мечты мои, как бешеные псы,
Немилосердно гонят.

Входит ВАЛЕНТИН.

Как дела?
Что говорит она?
ВАЛЕНТИН. Милорд, простите,
Меня к ней не пустили, но служанка
Ответила мне так: лица графини
И воздух не овеет до тех пор,
Пока семь раз не сгинет летний зной.
Удел ее: монашеский платок
И темные покои, где она
Солеными слезами истекая,
Почившего оплакивает брата,
Чей образ будет вечно молодым
В ее печальной памяти хранится.
ОРСИНО. Какое сердце! Дивное созданье!
Уж если брату отдает долги,
То как она полюбит, если в ней
Все мысли посторонние сожжет
Любовью золоченая стрела;
А сердце, мозг и печень – три державы,
Исполненные девичьих достоинств,
Один король захватит. – Выйдем в сад,
Где и меня, и мой любовный хмель
Заворожит цветочная постель.

(Уходят .)

Акт первый. Сцена вторая

Берег моря .

Входят ВИОЛА, КАПИТАН и МОРЯКИ.

ВИОЛА. Случайно не в Иллирию, друзья,
Попали мы?
КАПИТАН. В Иллирию, миледи.
ВИОЛА. Здесь нечего мне делать, если брат
В Элизиум ушел. Была ль возможность
И у него спастись, мой капитан?
КАПИТАН. У вас была возможность – вы спаслись…
ВИОЛА. Мой бедный брат, он тоже выплыть мог.
КАПИТАН. Конечно, мог. И я вас успокою.
Когда, покинув тонущий корабль,
Вы и остатки спасшейся команды
Забрались в шлюпку, я успел заметить,
Что брат ваш не утратил хладнокровья,
Призвал на помощь смелость и надежду,
Себя к обломку мачты привязал,
Что рядом оказался, и по морю
Поплыл, как на дельфине Арион.
Пока его я видеть мог, с волнами
Справлялся он.
ВИОЛА. Вот золото тебе
За сообщенье. То, что мы в живых,
Дает мне право уповать на чудо
И весу придает твоим словам,
Что брат мой тоже выжил. Эта местность
Тебе знакома?
КАПИТАН. Как еще, мадам!
Неподалеку, в трех часах ходьбы
Родился я и вырос тоже здесь.
ВИОЛА. Кто правит краем?
КАПИТАН. Герцог благородный,
По имени и крови дворянин.
ВИОЛА. Зовут его…
КАПИТАН. Орсино.
ВИОЛА. Как же! Помню.
Отец мой часто говорил о нем.
Он неженат как будто?
КАПИТАН. Неженат;
По крайней мере, так оно и было,
Когда я пару месяцев назад
Отсюда выехал. Однако люди
Еще тогда судачили, что герцог -
Им только бы о герцогах судачить! -
Намерен завладеть рукой и сердцем
Оливии прекрасной.
ВИОЛА. Кто такая?
КАПИТАН. Графиня, благородная девица.
Отец ее скончался год назад,
А тут и брат, надежда и опора
Своей сестры, скоропостижно умер.
По слухам, в память о любимом брате
Она ни с кем, тем более с мужчиной,
И видеться не хочет.
ВИОЛА. Вот бы мне
На службу к этой леди поступить,
Но объявить о том, кто я такая,
Не сразу, а как случай подвернется.
КАПИТАН. Не стоит вам рассчитывать на это,
Поскольку даже герцога она
К себе не подпускает.
ВИОЛА. Капитан,
Ты, кажется, надежный человек.
И хоть порой природа наполняет
Сосуд прекрасный сущею отравой,
Ты вроде на злодея не похож:
Твой внешний вид к лицу твоим поступкам.
Тебя озолочу я, если ты
Меня не выдашь и поможешь мне
Наняться в услужение Орсино;
Ну, и снабдишь одеждою такою,
Чтобы для этой цели подходила.
Допустим, евнух я, – ты подтвердишь.
А что: я петь могу, могу играть
Почти на всем, что звуки издает -
И герцог ничего не заподозрит.
Итак, я – евнух. Ты же до поры
Молчи как рыба, не ломай игры.
КАПИТАН. Уже молчу. Но если на беду
Игру сломаю – в евнухи пойду.
ВИОЛА. Отлично! Проводи меня.

(Уходят .)

Акт первый. Сцена третья

Дом графини Оливии.

Входят ТОБИ и МАРИЯ.

ТОБИ. Ну, у меня и племянница! Совершенно очумела. Сколько можно поминать своего умершего брата? Сама, того и гляди, окочурится с горя.

МАРИЯ. Зато вам, сэр Тоби, не мешало бы приходить домой засветло. Сколько можно шляться по ночам? Вашу, как вы говорите, племянницу и мою госпожу это просто бесит.

ТОБИ. Ну, и бес с ней, пусть бесится.

МАРИЯ. Неприлично что ни день являться домой в таком непотребном виде.

ТОБИ. Неприлично? Чепуха. Для кабака вид у меня как раз приличный: в такой одежде я могу употребить что угодно. И в таких сапогах. А кому это поперек горла, пусть повесится на собственных подвязках.

МАРИЯ. Когда-нибудь пьянки да гулянки встанут вам именно поперек горла. С какой стати вы ни свет ни заря приволокли в дом этого горе-кавалера? Болван болваном, а туда же: свататься к миледи. Она сама мне сказала.

ТОБИ. Кого ты имеешь в виду? Сэра Эндрю Эгьючика?

МАРИЯ. Кого ж еще!

ТОБИ. Это молодец, каких мало в Иллирии.

МАРИЯ. Молодец против овец.

ТОБИ. Ты это брось: у него три тысячи дукатов в год доходу.

МАРИЯ. Он свой доход просаживает с ходу. Редкостный олух и транжира.

ТОБИ. Вот ведь! несет явную чушь и не краснеет! Если хочешь знать, он играет на виола-да-гамбе, без остановки лопочет на трех-четырех языках одновременно; одним словом, природа одарила его на славу.

МАРИЯ. Обдурила! Славный дурак вышел, к тому же ерепенится сверх всякой меры. Если бы он, будучи отъявленным трусом, не усмирял в себе скандалиста, то, по словам знающих людей, давно бы уже мирно лежал в гробу.

ТОБИ. Дам руку на отсечение, что твои всезнайки – наглецы и подлецы. Никто не смеет так отзываться о нем.

МАРИЯ. Кое-кто добавляет, что вы с ним пьете в три горла с утра до ночи.

ТОБИ. А почему бы не выпить? Здоровье моей племянницы того стоит. Если я когда-нибудь перестану пить за нее, пусть у меня отсохнет глотка, а вино в Иллирии иссякнет. А все не пьющие за мою племянницу вплоть до коловращения мозгов, – трусы и сволочи. Стой, радость моя. Castiliano vulgo! Кажется, к нам пожаловал сэр Эндрю Эгьюпшик .

Входит ЭНДРЮ.

ЭНДРЮ. Привет, сэр Белч! Как дела, сэр Тоби?

ТОБИ. Никак, дорогой сэр Эндрю.

ЭНДРЮ. Бог с тобой, сварливая красотка.

МАРИЯ. И с вами, сэр.

ТОБИ. Никак зацепило, сэр Эндрю? Смотрите: зацепило!

ЭНДРЮ. Что это, сэр Тоби?

ТОБИ. Камеристка моей племянницы.

ЭНДРЮ. Мистрис Зацепило, давайте познакомимся получше.

МАРИЯ. Давайте, сэр. Правда, меня зовут Мэри.

ЭНДРЮ. Правда? Тогда, мистрис Мэри Зацепило…

ТОБИ. Все не так, рыцарь. «Зацепило», значит, «затянуло», «завлекло», «заворожило», «заморочило».

ЭНДРЮ. Я как-то не представлял ее себе в такой компании. «Зацепило», нечего сказать!

МАРИЯ. До скорого, джентльмены.

ТОБИ. Сэр Эндрю, чтоб тебе сроду не доставать своего клинка, если ты ее не удержишь.

ЭНДРЮ. Мистрис, чтоб мне сроду не доставать моего клинка, если я вас не удержу. Вы, что же, моя прекрасная леди, всех нас за дураков держите?

МАРИЯ. Сэр, лично вас я вообще не держу.

ЭНДРЮ. Можете и подержать. Хотя бы за руку.

МАРИЯ. На кой мне ваша рука, сэр? Если же вы сами хотите подержаться за что-нибудь более существенное, держитесь поближе к моим кладовым.

ЭНДРЮ. Что это, радость моя? Метафора?

МАРИЯ. По-моему, размягчение, сэр.

ЭНДРЮ. Знаете, я вовсе не такой мягкотелый, как вы полагаете. Возьмите меня за руку на пробу, вы в этом убедитесь. Но в чем смысл вашей шутки?

МАРИЯ. В том, что руки у вас не тем концом вставлены.

ЭНДРЮ. Сколько же у вас таких шуточек?

МАРИЯ. Полные руки. И хотя вы лихо сучите своими руками, детей от этого не прибавится. Тут и пробовать нечего. (Уходит .)

ТОБИ. Думаю, рыцарь, тебе не повредит глоток канарского. Так оконфузиться! Что еще, кроме шуток, могло бы с такой же легкостью вышибить тебя из седла?

ЭНДРЮ. Ничего. Кроме канарского, конечно. Уж оно-то не раз вышибало. Мне кажется порою, что я нисколько не умнее других христиан и остальных нехристей. Но если я без ума из-за говядины, которую поедаю непрерывно, то лишь потому, что я безумно ее обожаю.

ТОБИ. Спору нет, сэр.

ЭНДРЮ. Клянусь, если бы я знал это наверняка, то проклял бы всех коров на свете. Больше, сэр Тоби, ноги моей здесь не будет.

ТОБИ. Pourquoi, дорогой рыцарь.

ЭНДРЮ. Что значит «pourquoi»? Быть здесь или не быть? Вот если бы я налегал на языки, вместо того, чтобы фехтовать, танцевать и гонять медведей! Почему я в свое время не занимался науками?

ТОБИ. Тогда бы ты безвременно облысел.

ЭНДРЮ. Разве от наук лысеют?

ТОБИ. Еще как! Носить бы тебе на лысине парик, изготовленный по всем правилам науки.

ЭНДРЮ. Не хочу. Мне еще мои волосы не надоели. Ведь правда, они ничего себе?

ТОБИ. Они великолепны. Ни себе, ни людям. Кудель да и только. Однажды какая-нибудь домохозяйка зажмет твои кудельки промеж ног и наделает из них отличной пряжи.

ЭНДРЮ. Больше ноги моей, сэр Тоби, здесь не будет. Ваша племянница не обращает на меня внимания, а если ни с того ни с сего обратит, то, держу пари, руки не подаст, ведь сам герцог гоняется за ее рукой.

ТОБИ. Плевать ей на герцога. Те, кто превосходит мою племянницу положением, сословием, возрастом или умом, ей безразличны. Она сама мне в этом призналась, как на духу. Стало быть, у тебя есть все шансы ей понравиться.

ЭНДРЮ. Если так, остаюсь еще на месяц. Я вообще очень странный человек: время от времени просто с ума схожу по балам да маскарадам.

ТОБИ. Неужели и в этом, рыцарь, с тобой нет сладу?

ЭНДРЮ. Людей моего склада нынче в Иллирии почти нет, не считая, конечно, тех, кто будет почище меня. А старики по сравнению со мной вообще не в счет.

ТОБИ. А как ты насчет гальярды, рыцарь?

ЭНДРЮ. Верьте слову, я умею вертеться волчком.

ТОБИ. Лучше телком – на вертеле.

ЭНДРЮ. А по прыжкам спиной вперед я вообще один на всю Иллирию.

ТОБИ. По какой же причине все это прячется в тени? Почему эти дары природы пылятся за семью замками на чердаке, как старые картины? Я бы на твоем месте ходил колесом в церковь, руки в боки домой, два притопа три прихлопа на прогулку и вприсядку по малой нужде. Как ты можешь так наплевательски относиться к себе и своим способностям? Мир тебе этого не простит. Твои ноги настолько безупречны по форме и содержанию, что поневоле задумаешься, не рождены ли они под звездами гальярды?

ЭНДРЮ. Да, ноги у меня довольно крепкие, а в этих огненно-красных чулках они выглядят еще стройнее. По такому случаю не устроить ли нам что-нибудь вроде пирушки?

ТОБИ. Он еще спрашивает! Разве мы не тельцы по своей сути?

ЭНДРЮ. Если вы про знак Тельца, то он означает грудь и сердце.

ТОБИ. Наоборот, сэр, ноги и бедра. Давай-ка еще разок твой коронный прыжок. Быстрее! Выше! Сильнее! Ха-ха-ха! Бесподобно!

(Уходят .)

Акт первый. Сцена четвертая

Дворец герцога Орсино .

Входят ВИОЛА в мужской одежде и ВАЛЕНТИН.

ВАЛЕНТИН. Если благосклонность герцога по отношению к вам, Цезарио, не сойдет на нет, вы определенно сделаете карьеру. Вы состоите при нем каких-то три дня и уже стали для него своим.

ВИОЛА. Вы не уверены либо в нем, либо во мне, иначе не стали бы намекать на краткосрочность его привязанности. Он что, сэр, склонен никому подолгу не доверять?

ВАЛЕНТИН. Как можно! Я не то имел в виду.
ВИОЛА. Спасибо и на том. А вот и герцог.

Входят ОРСИНО, КУРИО и ПРИДВОРНЫЕ.

ОРСИНО. Цезарио, ты здесь? Поди сюда.
ВИОЛА. Милорд, что вам угодно приказать?
ОРСИНО. Цезарио – а вы не подходите! -
Ты знаешь все и более того.
Тебе открыл я тайные страницы
Души моей. Поэтому ступай,
Мой мальчик, и во что бы то ни стало
Поговори с ней. Будет прогонять -
Не поддавайся, стой столбом у двери,
Скажи, что ты ногами в землю врос.
ВИОЛА. Но, если верить слухам, государь,
Она так страстно скорби предается,
Что даже на порог меня не пустит.
ОРСИНО. Хоть разорвись там, хоть сломай ворота,
Но без ответа уходить не смей!
ВИОЛА. Допустим, я ворвусь к ней. Дальше что?
ОРСИНО. Срази ее признаньями моими;
Скажи о том, как пылко я влюблен,
Как предан ей и как по ней тоскую.
Ты молод, и тебе она поверит
Куда быстрей, чем взрослому послу.
ВИОЛА. Навряд ли, государь.
ОРСИНО. Мой юный друг,
Сказать, что ты мужчина, означает
Невинность дней твоих оклеветать.
Не так пунцовы губы у Дианы
И не у каждой девушки похож
На флейту голос, – на роду тебе
Написано и женщину сыграть,
И порученье выполнить мое. -
Ты, ты, а также ты идите с ним.
Нет, будет лучше, если все уйдут.
Один побуду. – Сделай все, как надо,
И станешь равным лорду своему,
С его судьбой свою соединишь.
ВИОЛА. Все сделаю, чтоб видеть вас женатым.

(В сторону .)

Задача не из легких, если я
Сама взяла бы герцога в мужья.

(Уходят .)

Акт первый. Сцена пятая

Дом графини Оливии.

Входят МАРИЯ и ФЕСТЕ.

МАРИЯ. Где ты шатался? Говори, иначе я и не подумаю заступаться за тебя перед миледи. Она тебя повесит – будешь знать, как сбегать со двора.

ФЕСТЕ. Ее дело. Тем более что находиться в подвешенном состоянии гораздо спокойнее.

МАРИЯ. Это еще почему?

ФЕСТЕ. Повешенный никому не отвешивает поклоны.

МАРИЯ. Сухая шутка. Знаешь, кто, кроме тебя, в состоянии отмочить подобный каламбур?

ФЕСТЕ. Любопытно, дражайшая мистрис Мэри.

МАРИЯ. Такой же дурак, как ты. Который не может ни за себя постоять, ни за других повисеть.

ФЕСТЕ. И что с того? Бог милостив: умников наделяет здравым смыслом, дураков – вдохновением.

МАРИЯ. Уж тебя-то не помилуют: либо повесят, либо прогонят. Одно стоит другого. Выбирай.

ФЕСТЕ. Повесят – хорошо: добрая веревка – верное средство от злой жены. Прогонят – еще лучше: летом я так и так не пропаду.

МАРИЯ. Значит, ты хочешь развязать себе руки?

ФЕСТЕ. Скорее – ноги. Хотя на такой развязке я не настаиваю.

МАРИЯ. Смотри: отвяжешься – без штанов останешься.

ФЕСТЕ. Что называется, не в бровь, а в глаз! Если ты не собьешься с курса, а твой сэр Тоби не сопьется с круга, ты можешь сделаться самой заводной бабенкой – из всех иллирийских внучек Евы.

МАРИЯ. Заткнись, бродяга! Не суй нос не в свое дело. Лучше подумай, как половчей выкрутиться. А вот и миледи. Будь умницей, не оплошай. (Уходит .)

ФЕСТЕ. Остроумие, на помощь! Позволь мне как следует задурить им мозги. Иной ум, чьи претензии на тебя неосновательны, иногда заходит за разум; а ни на что не претендующая глупость вроде моей на поверку оказывается вполне разумной. На это намекает и Квинипал, который сказал: «Лучше остроумный мозгляк, чем безмозглый остряк».

Входят ОЛИВИЯ и МАЛЬВОЛИО.

ФЕСТЕ. Благослови вас Бог, миледи!

ОЛИВИЯ. Пошла вон, глупость!

ФЕСТЕ. Вы слышали, господа? Миледи изгоняет себя из нашего общества.

ОЛИВИЯ. Исчезни, тупой дурак! Надоел. В последнее время ты утратил чувство меры.

ФЕСТЕ. Одно, мадонна, можно исправить вином, другое – добрым словом. Поднесите тупому дураку пару стаканчиков, и он заблещет остроумием; скажите пару ласковых тому, кто утратил чувство меры, и тот придет в чувство. А не придет, поручите портным его перелицевать, и все будет шито-крыто. Не случайно изодранное в клочья целомудрие подшивают грехом, а грех прикрывают штопаным целомудрием. Убеждают вас мои немудрящие аргументы – слава Богу, не убеждают – Бог с ними! Несчастный человек и рогоносец не всегда одно и то же, но красота – всегда цветок. Прекрасная леди прогоняет от себя глупость, значит, говорю я, она решила изгнать самое себя.

ОЛИВИЯ. Я имела в виду тебя, господин шут.

ФЕСТЕ. Вы несете шут знает что! Как известно, леди, cucullus non facit monachum, клобук не делает человека монахом. Иными словами, если на мне дурацкий колпак, это не значит, что я – набитый дурак. Дорогая мадонна, я берусь доказать, что вы сами – набитая… глупость.

ОЛИВИЯ. Неужели?

ФЕСТЕ. В самом деле, добрейшая мадонна.

ОЛИВИЯ. Ладно, доказывай!

ФЕСТЕ. Для этого, мадонна, я воспользуюсь правом первой исповеди, а вы, невинная мышка-норушка, будете отвечать мне, как на духу.

ОЛИВИЯ. Отвечу, господин шут, все равно делать нечего.

ФЕСТЕ. Милая мадонна, почему вы в трауре?

ОЛИВИЯ. Потому что у меня умер брат, милый шут.

ФЕСТЕ. По-вашему, его душа в аду, мадонна?

ОЛИВИЯ. По-моему, его душа в раю, шут!

ФЕСТЕ. Если он живет райской жизнью, нет ничего глупее носить по нем траур. Пошла вон, глупость! Джентльмены, миледи покидает нас.

ОЛИВИЯ. Как вам наш дурак, Мальволио? Похоже, он начал меняться в лучшую сторону?

МАЛЬВОЛИО. О да, он будет меняться до тех пор, пока предсмертная судорога не вытрясет из него последние мозги. К старости умные люди выживают из ума, дураки, наоборот, приходят в ум.

ФЕСТЕ. Дай вам Бог, сэр, поскорей дожить до седин, когда ваша глупость состарится до полного идиотизма. Сэр Тоби так же не спутает меня с лисицей, как и вас не отличит от кретина.

ОЛИВИЯ. Как вам это нравится, Мальволио?

МАЛЬВОЛИО. Удивляюсь вашей светлости: неужели вас действительно забавляет этот скучный мошенник? Вчера на моих глазах его шутя переплюнул один завзятый, но тупой, как башмак, балагур. Обратите внимание: ему уже не до шуточек. Не смейтесь над ними, не потакайте ему, и он перестанет открывать рот. Нам, людям умным, не следует подхихикивать этим фиглярам. В противном случае чем мы лучше их?

ОЛИВИЯ. Вы болезненно себялюбивы, Мальволио, у вас дурной вкус, вас ничто не радует. Люди великодушные, честные, открытые не относятся к шутовству всерьез, не принимают, как вы, безобидные раскаты грома за пушечную канонаду. На профессионального шута не принято обижаться, как и на благоразумного во всех отношениях человека. Потому что насмешки первого не считаются оскорблениями, а порицания второго не бывают насмешками.

ФЕСТЕ. О Меркурий, пусть она преуспеет в надувательстве за свое отличное отношение к дуракам!

Возвращается МАРИЯ.

МАРИЯ. Мадам, к нам пожаловал юный джентльмен. Он горит желанием переговорить с вами.

ОЛИВИЯ. Не от герцога ли Орсино?

МАРИЯ. Не уверена, мадам. Впрочем, это отличный молодой человек с приличным сопровождением.

ОЛИВИЯ. Почему же он не вошел?

МАРИЯ. Потому что ему не дает пройти сэр Тоби, ваш родственник.

ОЛИВИЯ. Стыд-то какой! Вели ему немедленно уйти. Когда он говорит, его можно принять за сумасшедшего.

(МАРИЯ уходит .)

Сходи лучше ты, Мальволио. Если это ходатай герцога, то я больна, померла, уехала, – все, что угодно, только бы отвязаться от него.

(МАЛЬВОЛИО уходит .)

Теперь вам ясно, господин шут, что ваши жалкие потуги давно вышли из моды. Людей они только раздражают.

ФЕСТЕ. В таком случае, мадонна, почему ты встала на нашу защиту? Можно было подумать, что ты намерена определить в шуты своего первенца – пусть Юпитер запихает в его головенку побольше мозгов, поскольку у твоего самого близкого родственника – вот и он, легок на помине! – pia mater мягче некуда.

Входит ТОБИ.

ОЛИВИЯ. Боже мой! Он опять пьянехонек! Кто там пришел, родственник?

ТОБИ. Какой-то джентльмен.

ОЛИВИЯ. Какой-то! Какой именно?

ТОБИ. Именно такой. Там джентльмен, между прочим. (Икает. ) Пропади пропадом эта селедка! (ФЕСТЕ.) Видишь ли, дурачок…

ФЕСТЕ. Еще как, сэр Тоби!

ОЛИВИЯ. Бедный родственник! На дворе только полдень, а ты уже невменяем.

ТОБИ. Как это – не в меня ем? Я ем только в меня. Не в тебя же. Там какой-то тип заявился.

ОЛИВИЯ. Это невыносимо! Кто заявился?

ТОБИ. Черт его знает. Может, сам черт: захотел – и явился. Мне на него плевать. Верьте слову. Или не верьте, дело ваше. (Уходит .)

ОЛИВИЯ. Господин шут, кого напоминает пьяница?

ФЕСТЕ. Утопленника, придурка и умалишенного. Первый стакан дурит ему голову, второй – лишает ума, третий – топит.

ОЛИВИЯ. Тогда пора начать следствие по делу о самоубийстве сэра Тоби: в нем сидит никак не меньше трех стаканов. Иди посмотри, как он там.

ФЕСТЕ. Там, добрая мадонна, чуть больше двух стаканов. Иначе дураку незачем было бы смотреть на сумасшедшего. (Уходит .)

Возвращается МАЛЬВОЛИО.

МАЛЬВОЛИО. Мадам, какое-то юное существо изо всех сил пытается просочиться к вам. Я сказал про вас: «Они больны». Он ответил: «Это знают все. Я пришел выразить им сочувствие». Я: «Они спят». Он: «Все может быть. Я буду ждать рассвета, чтобы пожелать им доброго утра». Больше я ничего не сказал, потому что он легко отбил бы любое мое возражение. Что теперь делать, леди, ума ни не приложу.

ОЛИВИЯ. Сказать юному существу, что оно меня не увидит.

МАЛЬВОЛИО. Я говорил. Оно ответило, что станет у двери верстовым столбом или застынет соляным столпом, но так или иначе с вами переговорит.

ОЛИВИЯ. Что это за существо?

МАЛЬВОЛИО. Мужчина.

ОЛИВИЯ. Кто бы мог подумать! Что за мужчина?

МАЛЬВОЛИО. Невоспитанный крайне. Он настоит на своем, нравится вам это или нет.

ОЛИВИЯ. Что вы скажете о его внешности и возрасте?

МАЛЬВОЛИО. Что он моложав для мужчины, староват для мальчика; зреющий стручок, саженец яблони, среднее арифметическое между мальчиком и мужчиной. В меру симпатичный, сверх меры настырный, одним словом, молокосос и больше ничего.

ОЛИВИЯ. Впусти его и пригласи камеристку.

МАЛЬВОЛИО. Камеристку – к миледи! (Уходит .)

Возвращается МАРИЯ.

ОЛИВИЯ. Подай сюда вуаль прикрыть лицо.

Как надоели мне послы Орсино!

Входит ВИОЛА и СЛУГИ.

ВИОЛА. Достопочтенная хозяйка… Кстати, к кому из вас мне обратиться?

ОЛИВИЯ. Если вам в самом деле нужна хозяйка, я за нее отвечу. Обращайтесь.

ВИОЛА. Блистательная, совершенная, непревзойденная красавица… Я не знаком с вашей госпожой, и если это не вы, то мне бы не хотелось расточать впустую мои слова, ибо, с одной стороны, моя речь – непревзойденный образчик ораторского искусства, с другой – я приложил немало усилий, чтобы ее вызубрить. Милые красавицы, над чем вы смеетесь? Пожалуйста, будьте со мной добры: я теряюсь от плохого обращения.

ОЛИВИЯ. Откуда вы взялись, сэр?

ВИОЛА. Варианты моей роли расходятся незначительно, а отвечать на ваш вопрос, значит, нести полную отсебятину. Добрая леди, если вы действительно хозяйка этого дома, дайте мне об этом знать хотя бы намеком, иначе мое выступление останется без продолжения.

ОЛИВИЯ. Вы что, явились ломать комедию?

ВИОЛА. Нет, ваша премудрость, хотя, клянусь зубами лицемерия, я играю не свою роль. Значит, вы и есть госпожа?

ОЛИВИЯ. Если я не присваиваю себе самое себя, это в самом деле я.

ВИОЛА. Несомненно, вы себе присвоили себя, хотя одарить себя собою не значит сохранить подарок в целости. Впрочем, я не имею права отклоняться в сторону. Итак, сейчас прозвучит речь в вашу честь, после которой вы узнаете о цели моего визита.

ОЛИВИЯ. Оставьте мою честь в покое. Переходите сразу к цели.

ВИОЛА. Почему вы не хотите услышать плоды моих титанических усилий? Это же чистая поэзия!

ОЛИВИЯ. И значит, чистейшая ложь! Приберегите ее для себя. Мне рассказали, что вы нахально пытались ворваться в дом, и я захотела не столько послушать ваши монологи, сколько посмотреть на вашу особу. Если вы сходите с ума, подите прочь; если в своем уме – говорите, но покороче: состояние некоторого затмения, в котором я временно нахожусь, не позволяет мне разыгрывать с вами сцены.

МАРИЯ. Не поднять ли вам паруса? Попутного ветра, сэр.

ВИОЛА. Эй вы там, на палубе! Мы пока не намерены сниматься с якоря. Приструните вашего исполина, госпожа. Не забывайте: я – посол.

ОЛИВИЯ. Вас, видимо, послали сообщить нам какую-нибудь гадость, если вы так отвратительно вежливы. В чем, собственно, дело?

ВИОЛА. В том, что оно касается исключительно вас. Я пришел не объявить войну, но заключить мир; не требовать дани, но вручить ветку оливы.

ОЛИВИЯ. Теперь понятно, почему вы были так грубы. Кто вы? Что вам угодно?

ВИОЛА. Поневоле научишься грубить, если тебя так встречают. Кто я и что мне угодно, так же скрывается в тени, как целомудрие: если для вас это – Закон Божий, то для других – беззаконие.

ОЛИВИЯ. Оставьте нас наедине.

МАРИЯ и СЛУГИ уходят .

Начинайте, господин законоучитель. Обнародуйте наконец свою доктрину.

ВИОЛА. Светлейшая леди…

ОЛИВИЯ. На этом догмате покоится масса теорий, излагать которые можно до конца жизни. А где хранится ваш манускрипт?

ВИОЛА. Внутри Орсино.

ОЛИВИЯ. Внутри?! В какой же части его нутра?

ВИОЛА. По одной из теорий – в сердцевине сердца.

ОЛИВИЯ. Я читала эти жуткие страницы: настоящее мракобесие. Это все, с чем вы явились?

ВИОЛА. Добрейшая госпожа позволит мне взглянуть на свое лицо?

ОЛИВИЯ. Вас послали налаживать отношения с моим лицом? Вы явно вышли за рамки роли. Все же поднимем занавес и покажем вам наше подлинное обличие. (Откидывает вуаль .) Смотрите, сэр: именно так выглядело мое лицо только что. Правда, неплохо сработано?

ВИОЛА. И если – Богом, значит, это чудо.
ОЛИВИЯ. Вы правы, сэр, материал отличный:
Ему и непогода нипочем.
ВИОЛА. С такою нежностью и мастерством
Соединять пунцовый с белоснежным
Умеет лишь природа… Вы прекрасны!
Но если вы, не повторив себя,
Сведете красоту свою в могилу,
То станете страшней всех женщин в мире.

ОЛИВИЯ. Сэр, я не совсем без сердца. Я самолично составлю всевозможные перечни моих прелестей, рассортирую их, присвою каждой учтенной единице инвентарный номер и приложу соответствующие документы к завещанию. Опись будут выглядеть примерно так: номер один: губы, алые, одна пара; номер два: глаза, серые, одна пара; номер третий: подбородок, один; номер четвертый: шея, одна; номер… и так далее. Вам что, велели узнать мою рыночную стоимость?

ВИОЛА. Я понял: вы чертовски горделивы,
Но, будь вы даже чертом, вы красивы.
Но даже если бы считали вас
Богиней красоты, вам бы пришлось
Милорда моего вознаградить -
Настолько он вас любит.
ОЛИВИЯ. И насколько?
ВИОЛА. Он вас боготворит, он слезы льет,
Он громогласно стонет от любви,
А взор его, как молния, сверкает.
ОЛИВИЯ. Но мой ответ ему давно известен:
Ну, не люблю его я. Знатен он?
Я это знаю. Благороден? Да.
Порядочен? Здоров? Силен? Конечно.
О нем худого слова не услышишь.
Нет, все твердят, что он великодушный,
Изящный, образованный, бесстрашный.
Но не люблю его я и сто раз
Ему уже об этом говорила.
ВИОЛА. Но если б, умирая от любви,
Я бы пылал и мучался, как он,
То ваш отказ меня бы озадачил:
Я б отказался это понимать.
ОЛИВИЯ. И это все, что сделали бы вы?
ВИОЛА. Нет, госпожа. Я тело бы свое
Устроил в шалаше у вашей двери,
А вас, душа моя, из дому звал;
Стихи слагал бы, чтобы по ночам
Петь песни о любви неразделенной;
«Оливия!» – я вскрикивал бы часто,
Чтоб звуки, отражаясь от холмов,
Выбалтывали миру ваше имя;
Я бы с небес, я бы из-под земли
Достал бы вас – и сжалились бы вы.
ОЛИВИЯ. Вы многого добьетесь. Кто вы родом?
ВИОЛА. Обласкан я судьбой, но по рожденью
Достоин большего: я дворянин.
ОЛИВИЯ. Еще раз господину своему
Скажите, что его я не люблю
И что послов не надо… кроме вас:
Вы, скажем, захотите рассказать,
Что сделалось ему при этой вести.
Спасибо вам за труд. Возьмите это.

(Протягивает кошелек .)

ВИОЛА. Я не посол вам. Спрячьте кошелек.
Вы не меня, – милорда б наградили.
Желаю вам влюбиться с той же страстью,
С какой вас любит бедный господин,
И, налетев на каменное сердце,
Свое разбить в куски. Ну что ж, прощайте,
Прекрасная надменность!

(Уходит .)

ОЛИВИЯ. «Кто вы родом?» -
«Обласкан я судьбой, но по рожденью
Достоин большего: я дворянин».
Клянусь, что так и есть. Его лицо,
Характер, внешний вид, осанка, речь
Пять раз дворянство могут подтвердить.
Да что со мной? Он все-таки слуга.
Неужто так бывает? В одночасье
Чумою заразиться? Как ни странно,
Но совершенства юноши вползают
В мои глаза и вкрадчиво, и нежно.
Что ж, пусть ползут. – Мальволио, ко мне!

Возвращается МАЛЬВОЛИО.

МАЛЬВОЛИО. Готов служить, миледи.
ОЛИВИЯ. Догони
Посла Орсино и кольцо вот это,
Что здесь забыл задиристый юнец,
Ему верни – оно мне ни к чему.
Я не хочу, чтоб герцог обольщался,
Надеялся на что-то – все напрасно.
А если завтра юноша случайно
Сюда зайдет, то обо всем узнает.
Мальволио, беги!
МАЛЬВОЛИО. Бегу, мадам.

(Уходит .)

Двенадцатая ночь (Комедия.перевод А.И.Кронеберга)

Действующие лица

Оpсино, герцог Иллирийский*.
Себастиан, молодой дворянин, брат Виолы.
Антонио, капитан корабля, друг Себастиана
Капитан корабля, друг Виолы.

Валентин |
} придворные герцога
Курио |

Сэр Тоби Белч, дядя Оливии.
Сэр Эндрю Эгчик.
Мальволио*, управитель Оливии.
Фест, шут Оливии.
Оливия, богатая графиня.
Виола, влюбленная в герцога.
Мария, служанка Оливии.
Фабиан, слуга Оливии.
Придворные, священник, матросы, полицейские, музыканты и слуги.

Действие происходит в Иллирии, в городе
и на близлежащем берегу.

Действие I

Сцена первая

Комната во дворце герцога.
Входят герцог, Курио и придворные.
Вдали - музыканты.

Коль музыка, ты - пища для любви,
Играйте громче, насыщайте душу!
И пусть, насытившись, желанье звуков
От полноты зачахнет и умрет.
Еще раз тот напев! Он словно замер!
Он обольстил мой слух, как ветер юга,
Что, вея над фиалковой грядой,
Нам в душу веет сладким ароматом.
Довольно, перестаньте! Нет, уж он
Не нежит слух, как это было прежде.
О дух любви, как свеж ты, как ты жив!
Как океан, ты принимаешь все,
Но что ни попадет в твою пучину,
Каким бы ценным ни было оно,
Всю ценность безвозвратно потеряет.
Любовь так преисполнена мечтаний,
Что истинно мечта - одна любовь.

Хотите ли на травлю, государь?

Кого травить мне?

Да, я охочусь
За благороднейшей моею ланью.
Когда я в первый раз Оливию увидел,
Мне показалось, будто самый воздух
Очищен от губительной заразы
Ее дыханием - и в то ж мгновенье
Оленем стал я и, как злые псы*,
Меня с тех пор преследуют желанья.

Входит Валентин.

А, вот и ты! Ну что она сказала?

Валентин

Осмелюсь доложить, что я не видел
Самой графини. Девушка ее
Ходила к ней и, возвратясь, сказала,
Что даже небо прежде семи лет
В лицо ей не заглянет без покрова.
Она монахиней под покрывалом
Решилась жить и келию свою,
Что Божий день, горючими слезами
Вкруг окроплять - и это все затем,
Чтоб брата мертвую любовь почтить
И в памяти печальной сохранить
Ее надолго живо и свежо.

Она, в ком сердце создано так нежно,
Что может чтить столь свято память брата,
О, как она полюбит, если рой
Живущих в ней желаний умертвит
Стрела златая, если воцарится
На двух возвышенных ее престолах,
На этих милых, нежных совершенствах,
На сердце и уме - один властитель!
Вперед - в любви свободную обитель!
Сладка мечта любви в тени лесов
Среди благоухающих цветов!

Сцена вторая

Берег моря.
Входят Виола и капитан корабля.

Что это за земля, друзья мои?

Иллирия, прекрасная синьора.

Но что же мне в Иллирии здесь делать?
Мой брат в полях Элизиума* бродит!
Но, может быть, он жив, не утонул?
Как думаете вы?

Ведь вы спаслись же!

О, бедный брат! Но, может быть, и он
Не утонул, а спасся тоже?

Да.
И чтобы вас возможностью утешить,
Я вот что расскажу: когда корабль
Разбился о скалу и вы, спасаясь,
Вот с ними плыли на ладью, я видел,
Как смелый брат ваш, бодро сохраняя
Среди опасностей присутствие ума,
Связал себя с огромнейшею мачтой -
Его учили смелость и надежда.
Как на хребте дельфина Арион*,
Он твердо сохранял с волнами дружбу,
Пока я взором мог за ним следить.

Виола
(бросая кошелек)

Возьми за эту весть. С моим спасеньем
В душе моей воскресла и надежда;
Твои ж слова ее питают. Он,
Быть может, жив! Ты эту землю знаешь?

И очень хорошо. Недалеко
Отсюда я родился и воспитан.

А кто здесь правит?

Благородный
И сердцем и происхожденьем герцог.

А как зовут его?

Орсино, донна.

Орсино? Да, я помню, мой отец
Его не раз так называл. Тогда
Еще он холост был.

Да и теперь,
Или, по крайней мере, незадолго,
Не дальше как за месяц, я оставил
Иллирию: тогда носился слух -
Вы знаете, что мелкие не прочь
Болтать о том, что делают большие, -
Что ищет он Оливии руки.

Но кто она?

Дочь графа и девица,
Исполненная всяких совершенств.
Граф умер год тому назад, ее
Оставивши на попеченье брата,
Который также кончил жизнь; графиня ж,
Любя его горячею любовью,
От общества мужского отреклась.

О, если бы я ей служить могла
И звание мое перед людьми
Скрывать, пока мой план созреет!

Это
Исполнить нелегко. Всем предложеньям,
И даже герцогским, она не внемлет.

Ты вежлив в обращенье, капитан,
И, несмотря на то что очень часто
Природа под изящной оболочкой
Скрывает смерть, мне верится охотно,
Что благородная твоя осанка
В гармонии с прекрасною душой.
Прошу тебя - за исполненье просьбы
Я щедро награжу - сокрой, кто я,
И помоги мне отыскать одежду,
Приличную для плана моего.
Я герцогу хочу служить. Прошу
Меня ему представить как кастрата.
Твой труд не пропадет напрасно: я
Умею петь, умею восхищать
Игрой на лютне и способна к службе.
Все остальное - время довершит,
Лишь помолчи об умысле моем.

Я буду нем: вы будете кастратом -
Иль слепота меня да поразит!

Сцена третья

Комната в доме Оливии.
Входят сэр Тоби Белч и Мария.

Кой черт вздумалось моей племяннице так огорчаться смертью своего
брата? Право же, заботы - враг жизни.

Право, сэр Тоби, вам бы следовало пораньше возвращаться домой. Барышня,
племянница ваша, сильно возмущается вашими полуночными визитами.

Так пусть возмущается себе, пока против самой не возмутились.

Однако порядочная жизнь вам бы больше пристала.

Больше пристала? Да к чему мне рядиться? Я и так порядочно одет. Этот
кафтан настолько хорош, что в нем можно пить, и сапоги тоже - или чтоб им
подавиться собственными голенищами!

Бражничанье да гулянье доконают вас. Барышня еще вчера об этом
говорила, да еще о каком-то дурачке, которого вы как-то вечерком приводили к
ней свататься.

О ком это? Об Эндрю Эгчике?

Да он не хуже кого другого в Иллирии.

Какое кому до этого дело?

Да ведь он получает в год три тысячи дукатов.

Все его дукаты станут ему разве на год: он дурак и мот.

И как ты только можешь так говорить? Он играет на басе, а знает
три-четыре языка наизусть слово в слово и многим еще кое-чем одарен от
природы.

Да, правда, порядочно одурен. При всей своей глупости он еще и забияка
- и не имей дара трусости для усмирения удальства, так умные головы думают,
что ему бы скоро свернули шею.

Клянусь кулаком моим, тот лжец и мерзавец, кто так отзывается о нем!
Кто они?

А те самые, которые утверждают, что он каждый вечер напивается с вами
допьяна.

Конечно, за здоровье моей племянницы. Я до тех пор буду пить за нее,
пока в глотку льется и есть еще вино в Иллирии. Собака и свинья, кто не пьет
в честь моей племянницы до тех пор, пока мозг у него не пойдет кубарем
Тише, красотка! Castiliano volgo! {На разговорном кастильском (исп.).} Сэр
Эндрю Эгчик идет.

Входит сэр Эндрю Эгчик.

Сэр Эндрю

Сэр Тоби Белч! Как поживаешь, сэр Тоби Белч?

Дружище, сэр Эндрю!

Сэр Эндрю

Здравствуй, красавица!

Здравствуйте, сударь.

Приступай, сэр Эндрю, приступай!

Сэр Эндрю

Горничная моей племянницы.

Сэр Эндрю

Милая мамзель Приступай, мне хочется ближе с тобою познакомиться.

Мое имя Мария, сударь.

Сэр Эндрю

Милая Мария, приступай!

Ты не так меня понял, братец. Приступай - значит разговорись с нею,
атакуй ее. Марш на приступ!

Сэр Эндрю

Клянусь честью, в этом обществе я не решился бы cделать это. Так это
значит - приступай?

Мое почтение, господа.

Если она так уйдет, сэр Эндрю, так чтоб тебе никогда не обнажать шпаги!

Сэр Эндрю

Если ты так уйдешь, так чтоб мне никогда не обнажать шпаги! Что ж ты,
милочка, думаешь, что водишь дураков за нос?

Нет, сударь, я вас не вожу за нос.

Сэр Эндрю

Но будешь вести, вот тебе рука моя.

Конечно, сударь, мысли свободны, но все-таки не худо было бы держать их
немного на привязи.

Сэр Эндрю

Это зачем, моя милочка? Что значит эта метафора?

Она суха, сударь*, так же, как ваша рука горяча.

Сэр Эндрю

Что же? Ты хоть кого согреешь!

Нет, у вас холодное сердце - это я могу пересчитать по вашим пальцам

Сэр Эндрю

А ну попробуй!

Да я уже пересчитала по ним, что вы и трех не пересчитаете. Прощайте.
(Уходит.)

О рыцарь, тебе нужно бы стакан канарского! Случалось ли, чтобы тебя так
сшибали с ног?

Сэр Эндрю

Никогда, вот разве только Канарское сваливало меня с ног. Мне сдается,
что иногда во мне не больше остроумия, чем в обыкновенном человеке. Но я ем
очень много говядины - и это вредит моему остроумию.

Без сомнения.

Сэр Эндрю

Если бы я это думал, я бы зарекся есть ее. Завтра я поеду домой, сэр
Тоби.

Pourquoi {Почему (фр.).}, любезный рыцарь?

Сэр Эндрю

Что такое pourquoi - поезжай или нет? Жаль, что я не употребил на языки
времени, которое ушло на фехтованье, танцы и травлю лисиц. Ах, что бы мне
заняться искусствами!

О, тогда голова твоя прекрасно была бы убрана волосами!

Сэр Эндрю

Как так? Разве они исправили бы мои волосы?

Без сомнения! Ты видишь, от природы они не хотят виться.

Сэр Эндрю

Однако они все-таки мне очень к лицу, не правда ли?

Чудесно! Они висят, как лен на прялке, и я надеюсь дожить еще до того,
что какая-нибудь баба возьмет тебя между колен и начнет их прясть.

Сэр Эндрю

Ей-богу, я поеду завтра домой, сэр Тоби. Твоя племянница не хочет
показываться. Да если бы и показалась, так можно держать десять против
одного, что я ей не понравлюсь. Сам герцог к тому же ухаживает за ней.

Герцога она не хочет, так как не хочет выйти за человека, который выше
ее званием, летами и умом. Я сам слышал, как она клялась в этом. Веселей,
брат! Еще не все пропало.

Сэр Эндрю

Так я останусь еще на месяц. Я человек с самым странным устройством
души: иногда меня только и занимают маскарады да поездки.

Неужели ты годен на эти дурачества?

Сэр Эндрю

Да, так же, как и всякий другой в Иллирии, будь он кто угодно, лишь бы
не был знатнее меня; а со старшими я сравнивать себя не хочу.

Зачем же скрываются эти таланты? Зачем завеса опущена пред этими
дарами? Или, может быть, ты боишься, чтоб они не запылились, как картины
миссис Малл? Почему ты не идешь в театр галопом и не возвращаешься
вприсядку? Я на твоем месте не ходил бы иначе, как a pas de rigaudon
{Ригодоновым шагом (фр.). Ригодон - старинный французский танец.}. Что с
тобой сделалось? Разве нынешний свет таков, чтоб держать под спудом свои
добродетели? Глядя на прекрасное устройство твоих ног, я всегда думал, что
ты родился под галопирующею звездою.

Сэр Эндрю

Да, нога мощная, и в чулке розового цвета недурна. Не приняться ли за
стаканы?

А что нам больше делать? Разве мы не родились под созвездием Козерога?

Сэр Эндрю

Козерога? Это знаменует толчки и драку.

Нет, дружище, это означает прыжки и пляску. Ну покажи свои скачки,
валяй! Выше! Эге, чудесно!

Сцена четвертая

Комната во дворце герцога.
Входят Валентин и Виола в мужском платье.

Валентин

Если герцог всегда будет так милостив, Цезарио, так вы далеко пойдете:
всего три дня, как вас знает, - и вы уже не чужой.

Вы опасаетесь или непостоянства с его стороны, или небрежности с моей,
если сомневаетесь в продолжении его благосклонности. Что, он непостоянен в
своих милостях?

Валентин

Нет, нисколько.

Входят герцог, Курио и свита.

Благодарю, но вот и его светлость.

Скажите, где Цезарио? Где он?

Я здесь, к услугам вашим, государь.

Герцог
(свите)

Вы все пока постойте в стороне.
Цезарио, ты знаешь все: тебе
Я в книге сердца моего открыл
Страницы глубочайших тайн. Беги,
Лети к ней, милый друг, не принимай
Отказов никаких, стой у дверей, скажи,
Что корни в пол нога твоя пустила,
Что не уйдешь, пока ее ты не увидишь!

Однако ж, государь, когда тоске
Она действительно так предалась,
Как говорят, - она меня не впустит.

Шуми, быть дерзким лучше, чем оставить
Без исполнения твое посольство.

Положим, государь, что мне удастся
С ней говорить - тогда что?

О! Тогда
Раскрой пред ней весь пыл моей любви
И изуми рассказом обо мне.
Тебе излить тоску мою пристало:
Тебя она скорее станет слушать,
Чем старого посла с лицом суровым.

Не думаю.

Поверь мне, милый друг
Тот наклевещет на твою весну,
Кто скажет, что ты муж. Уста Дианы
Не мягче, не алей; твой голосок,
Как голос девушки, и чист и звучен;
Как женщина, ты создан весь. Я знаю,
Твоя звезда посольству твоему
Благоприятна. Четверо из вас
Пусть с ним идут. Ступайте хоть и все,
Когда угодно. Мне дышать тем легче,
Чем менее вокруг меня людей.
Окончи счастливо твое посольство -
Свободен будешь ты, как твой монарх,
И с ним разделишь все.

Я постараюсь
Все сделать, чтоб графиню покорить.
(Тихо.)
О, как я ни стараюсь, все страдаю!
Его женой сама я быть желаю.

Сцена пятая

Комната в доме Оливии.
Входят Мария и шут.

Ну говори, где ты таскался, или я рта не открою, чтобы выгородить тебя.
Госпожа прикажет тебя повесить за отлучку.

По мне - пожалуй. Кто на этом свете хорошо повешен, тому лба не
забреют.

Почему так?

А потому, что кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

Дурацкий ответ! Знаешь, кто выдумал это выражение "забрить лоб"?

Кто, моя красотка?

Те, кто не умеет плавать. И ты это можешь смело повторять в твоей
глупости.

Да, надели, Господи, мудростью мудрых, а дурачье пусть себе отдают в
рост свои дары.

Тебя все-таки повесят за то, что ты шатался так долго, или выгонят вон;
а разве это для тебя не все равно, что быть повешенным?

Хорошо висеть лучше, чем худо жениться. А что до того, что меня
прогонят, так мне все равно, пока на дворе лето.

Так тебе не нужна моя помощь?

Зачем? У меня и своих пара помочей.

А когда одна лопнет, так другая будет держать; а если обе лопнут, то ты
потеряешь панталоны.

Ловко! Ей-богу, ловко! Продолжай, продолжай! Если сэр Тоби оставит
пьянство, то ты будешь самой остроумной из дочерей Евы во всей Иллирии.

Тише, шут! Ни слова больше! Тебе не худо бы извиниться как следует.
(Уходит.)

Остроумие, если на то будет воля твоя, то помоги мне в доброй шутке!
Умные люди, которые думают, что обладают тобою, часто остаются в дураках, а
я, который уверен, что не имею тебя, могу прослыть за мудреца, ибо что
говорит Квинапал? - "Мудрый глупец, лучше глупого мудреца".

Входят Оливия и Мальволио.

Желаю здравствовать, сударыня!

Выведите глупость вон!

Слышите вы? Выведите вон графиню!

Поди ты, сухой дурак! Я тебя знать не хочу, да, кроме того, ты еще
начинаешь худо вести себя.

Два недостатка, мадонна, которые можно уничтожить питьем и добрым
советом. Дайте сухому дураку напиться - он не будет сух. Посоветуйте дурному
человеку исправиться - и если он исправится, то это уже не дурной человек;
если же он уже не может исправиться, то пусть его портной заштопает. Ведь,
что не исправлено, все только штопано. Провинившаяся добродетель штопана
грехом; исправившийся грех штопан добродетелью. Годится этот простой вывод -
хорошо, нет - что делать! Истинный рогоносец - только несчастье, а красота -
цветок. Графиня хотела, чтоб вывели глупость, и я повторяю: выведите графиню
вон!

Я хотела, чтобы тебя вывели, почтеннейший.

Жестокая ошибка, сударыня: cucullus non facit monachum*, то есть: "мой
мозг не так пестр, как мой кафтан". Добрейшая мадонна, позвольте доказать,
что вы дура.

Можешь ли ты это сделать?

И очень, мадонна!

Доказывай.

Но я должен сперва проэкзаменовать вас, мадонна. Отвечайте мне...

Пожалуй. За недостатком лучшего развлечения я послушаю твои
доказательства.

Добрейшая мадонна, о чем грустишь ты?

Добрый дурак, о смерти моего брата.

Я думаю, душа его в аду, мадонна.

Я знаю, дурак, что душа его на небесах.

Тем больше ты дура, если грустишь о том, что душа брата твоего на
небесах. Эй, вы! Выведите глупость вон!

Что ты думаешь об этом дураке, Мальволио? Не становится ли он лучше?

Мальволио

Конечно, и будет совершенствоваться до последнего издыхания. Старость
приводит в упадок умного человека, а дурака совершенствует.

Ниспошли же тебе Господи раннюю старость, и глупость твоя да расцветет
во всей красе! Сэр Тоби поклянется, что я не лисица, но и гроша не заложит,
что ты не дурак.

Что ты на это скажешь, Мальволио?

Мальволио

Я удивляюсь, как ваше сиятельство можете находить удовольствие в таком
бездарном мерзавце! Я видел давеча, как простой дурак, в котором столько же
мозга, как в палке, вышиб его из седла. Смотрите, он уже потерялся: если
вы не смеетесь и не доставляете ему случая для острот, так у него рот зашит.
Ей-ей, умные люди, которые смеются над этими заказными дураками, не что
иное, как паяцы этих же дураков.

О, ты болен самолюбием, Мальволио, и вкус твой совершенно испорчен. Кто
благороден, простодушен и одарен свободой мысли, тот принимает за мыльные
пузыри эти выходки, в которых ты видишь пушечные ядра. Привилегированный
дурак не клевещет, хотя бы беспрестанно насмехался, так же, как человек,
известный за умного, не насмехается, хотя бы всегда осуждал.

Да ниспошлет тебе Меркурий дар красноречия за то, что ты хорошо
говоришь в пользу дураков.

Мария возвращается.

Сударыня, там у дверей какой-то молодой человек, он очень желает с вами
говорить.

Он от графа Орсино, не правда ли?

Не знаю, сударыня: статный молодой человек и с довольно большой свитой.

Кто же его удерживает?

Сэр Тоби, сударыня, ваш дядюшка.

Пожалуйста, уведи его: он вечно говорит, как сумасброд.

Мария уходит.

Ступай, Мальволио, - и если это посол от графа, так я больна или меня
нет дома. Скажи, что хочешь, лишь бы отвязаться.

Мальволио уходит.

(Шуту.) Видишь, как твои шутки стареют и надоедают?

Ты же за нас говорила, мадонна, как будто старшему сыну твоему быть
шутом; но да набьют боги битком его череп мозгом, так как вот один из твоей
родни, у которого очень слабая pia mater {Серое вещество мозга (лат.).}.

Входит сэр Тоби.

Право, он полупьян. Кто там у дверей, дядюшка?

Человек? Какой человек?

Человек там. (Икает.) Черт возьми эти селедки! (Шуту.). Ты что, болван?

Почтеннейший сэр Тоби...

Дядюшка, дядюшка, так рано и уже в таком непристойном виде.

Недостойном? Велика важность. Там кто-то у дверей.

Ну хорошо, да кто же?

По мне, хоть сам черт, если ему угодно. Мне что за дело? Уж поверьте
мне, говорю я. Э, все на одно выходит! (Уходит.)

С чем можно сравнивать пьяного?

С утопленником, дураком и бешеным. Первый глоток сверх жажды делает его
дураком, второй - бешеным, а третий - утопленником.

Ступай же за полицейским, пусть освидетельствует дядюшку, он уже в
третьей степени пьянства - он утонул. Ступай, присмотри за ним.

До сих пор он еще только бешеный, мадонна, и дурак будет смотреть за
бешеным. (Уходит.)

Мальволио возвращается.

Мальволио

Сударыня, этот молодой человек клянется, что должен говорить с вами. Я
сказал ему, что вы нездоровы, но он уверяет, что уже слышал об этом и потому
именно пришел говорить с вами. Я сказал, что вы спите, - и это он как будто
знал уже наперед и утверждает, что затем-то и пришел поговорить с вами. Что
ему сказать, сударыня? Он вооружен против всякого отказа.

Скажи ему, что я не хочу с ним говорить.

Мальволио

Я это уже говорил ему, да он уверяет, что будет стоять у дверей, как
будка часового, пока вы его не допустите.

Какого же рода этот человек?

Мальволио

Мужского.

Ну, а какого рода мужчина?

Мальволио

Очень дерзкого. Волею или неволею, он непременно хочет говорить с вами.

Его лета, наружность?

Мальволио

Не довольно стар для мужа, не довольно молод для мальчика; ни рыба ни
мясо, так - на меже мальчика и мужа. Лицом смазлив, говорит дерзко, у него
как будто еще молоко на губах не обсохло.

Впусти его, да позови Марию.

Мальволио
(кричит)

Мария, графиня зовет! (Уходит.)

Мария возвращается.

Подай мне вуаль и накинь ее на меня: попробую еще раз выслушать
посольство Орсино.

Входит Виола со свитою.

Кто из вас благородная хозяйка этого дома?

Обратитесь ко мне, я хочу отвечать за нее. Что вам угодно?

Вселучезарнейшая, превосходнейшая, несравненнейшая красавица, прошу вас
покорнейше сказать мне, кто здесь хозяйка? Я никогда ее не видал, и потому
мне бы не хотелось промахнуться с моею речью, так как, кроме того, что она
мастерски изложена, мне еще стоило большого труда выучить ее наизусть.
Красавицы мои, не насмехайтесь надо мной: я очень чувствителен - малейшее
неуважение меня раздражает.

Откуда вы, сударь?

Я могу вам рассказать немного больше того, что я выучил, а этого
вопроса нет в моей роли. Уверьте меня в том, моя красавица, что вы
действительно хозяйка, чтоб я мог продолжать речь мою.

Вы актер?

Нет, мое сокровенное сердце. И при всем том, клянусь вам всеми крючками
хитрости, я не то, что представляю. Вы ли хозяйка?

Если не слишком много беру на себя, так я.

Действительно, если это вы, то вы много на себя берете. Что в вашей
воле дать, в том отказать вы не властны. Впрочем, это не принадлежит к моему
поручению. Итак, я буду продолжать похвальное вам слово, а потом поднесу
зерно моего посольства

К делу. Что же касается похвального слова, то я вас освобождаю от него.

Ах да... А я убил столько труда, чтоб выучить его наизусть, и слово мое
так поэтически изложено.

Потому-то оно и вымышлено. Пожалуйста, поберегите его для себя. Я
слышала, что вы неприлично вели, себя у моих дверей, и впустила вас больше
затем, чтоб подивиться вам, чем слушать ваши рассказы. Если вы не
безрассудны, то удалитесь; если вы умны, то укоротите речь свою. Сегодня я
не расположена быть действующим лицом в подобном странном разговоре.

Угодно вам сняться с якоря? Вот дорога.

Нет, милый юнга, я еще здесь покрейсирую. Усмирите немного вашего
великана, принцесса!

Говорите, что вам угодно?

Я - посланный.

Вероятно, вы должны сказать мне ужасную весть, если делаете к ней такие
ужасные приготовления. Исполняйте ваше поручение.

Оно назначено только для вашего слуха. Я пришел не с объявлением войны,
не с требованием дани. Оливковая ветвь в руке моей, и я произношу только
слова мира

Тем не менее начало было довольно бурное. Кто вы? Чего хотите?

Если я выказал невежливость, то этому виной прием, который встретил.
Кто я и чего я хочу - таинственно, как девственная прелесть: для вашего
слуха - целая поэма, для всякого другого - святотатство.

Оставьте нас

Мария и свита уходят.

Послушаем эту поэму. Ну, сударь, что гласит ваша поэзия?

Прелестнейшая!..

Утешительное учение, и о нем много можно наговорить. Где же стихи ваши?

В груди Орсино.

В его груди? В которой главе?

Чтоб отвечать методически - в первой.

О, ее я читала! Это ересь. Больше ничего вы не имеете сказать мне?

Красавица, позвольте взглянуть на ваше лицо.

Разве герцог дал вам поручение к моему лицу? Вы сбились с текста.
Однако ж я отброшу занавес и покажу вам картину. (Сбрасывает вуаль.)
Смотрите - такова я действительно в это мгновение. Хороша ли работа?

Превосходна, если одна природа создала ее.

Краса неподдельная: не боится ни дождя, ни ветра.

Где розы с лилиями сочетала
Природы нежная, искусная рука,
Там красота чиста и неподдельна.
Вы будете жесточе всех, графиня,
Когда в могиле скроете красу,
Изображенья не оставив миру.

О, я не хочу быть так жестокосерда! Я издам каталог моей красоты,
сделаю опись - и каждая частица, каждый кусочек будет приложен к моему
завещанию, как, например: первое - довольно алые губы; второе - пара голубых
глаз, при них и ресницы; третье - шея, подбородок и так далее. Что, вы
присланы для оценки?

О, я вас вижу в настоящем виде:
Вы непомерно горды! Но, хоть будь
Сам дьявол заключен в вас, - вы прекрасны.
Мой повелитель любит вас, синьора.
Такой любви нельзя не наградить,
Хотя бы вы, Оливия, носили
Корону беспримерной красоты.

Как любит он меня?

С потоком слез,
С благоговением, с огнем молитвы,
Со вздохами, звучащими любовью.

Он знает, что любить я не могу
Его, хотя считаю благородным,
И добрым, и богатым, и отважным.
И знаю, что он молодостью свежей
И незапятнанной цветет. Природа
Прекрасные дары в прекрасной форме
Ему дала, А все же не могу я
Его любить, что мог бы уж давно
Он отгадать.

Когда б я вас любил
Так горячо, мучительно и страстно,
Как мой монарх, в отказе вашем гордом
Я б никакого смысла не нашел -
Не понял бы его.

Но что б вы сделали?

У вашего порога
Я выстроил бы хижину из ивы,
Взывал бы день и ночь к моей царице,
Писал бы песни о моей любви
И громко пел бы их в тиши ночей.
По холмам пронеслось бы ваше имя,
И эхо повторило б по горам:
"Оливия!" Вам не было б покоя
Меж небом и землей, пока бы жалость
Не овладела вашею душой.

Кто знает, вы бы далеко зашли!
Откуда же вы родом?

Жребий мой

Я дворянин.

Идите же назад
К монарху вашему. Его любить
Я не могу. Пусть он не присылает
Опять ко мне послов, иль разве вы
Придете известить меня, как принял
Орсино мой отказ. Прощайте
Благодарю за труд. Вот вам на память.

Нет, спрячьте кошелек - я не слуга,
Не мне, а герцогу нужна награда.
Пусть камнем станет сердце человека,
Которого вы будете любить!
Да презирает он твою любовь,
Как презираешь ты любовь Орсино!
Красавица жестокая, прощай.
(Уходит.)

А родом вы откуда? "Жребий мой
Хотя и не тяжел, но род мой выше:
Я дворянин". Клянусь, что это правда!
Твое лицо, приемы, смелость, стан,
Твои слова - вот твой богатый герб.
Оливия, не торопись, потише.
Но ежели б слуга был господином -
Ужели заразиться так легко?
Я чувствую, что юношеский образ
Невидимо и осторожно вкрался
В мои глаза. Мальволио, где ты?

Мальволио возвращается.

Мальволио

Я здесь, графиня! Что угодно?

Догони
Упрямого посланника Орсино.
Он перстень здесь насильно мне оставил.
Скажи, что я подарка не хочу.
Пусть герцогу не льстит, пусть не ласкает
Его пустой надеждой - никогда он
Оливию своей не назовет.
Когда ж послу угодно завтра утром
Прийти ко мне, я объявлю причину.
Мальволио, спеши!

Мальволио

Сейчас, графиня.
(Уходит.)

Что делаю, сама того не знаю.
Мой глаз не обольстил ли это сердце?
Свершай, судьба! Мы не имеем воли,
И нам судьбы своей не избежать.

Действие II

Сцена первая

Берег моря.
Входят Антонио и Себастиан.

Так ты не хочешь оставаться и не позволяешь мне идти с тобою?

Себастиан

С твоего позволения - нет. Темно светит надо мной звезда моя. Злоба
моей судьбы могла бы заразить и твою. Потому, прошу тебя, позволь мне
страдать одному. Я худо заплатил бы за твою любовь, поделившись с тобою моим
горем.

Хоть скажи, куда ты идешь?

Себастиан

Нет, извини. Мое путешествие - прихоть. Но я замечаю в тебе прекрасную
черту скромности - ты не хочешь выудить из меня мою тайну; тем охотнее я
тебе откроюсь. Знай же, Антонио: меня зовут Себастианом, хоть я и называю
себя Родриго. Отец мой был тот Себастиан из Мессалины*, о котором ты, как
мне известно, уже слышал. Он оставил меня и сестру, родившихся в один час.
Зачем не угодно было небу, чтоб мы и в одно время умерли? Ты помешал этому:
за час до того, как ты спас меня от бушующих волн, сестра моя утонула.

Себастиан

Хоть и говорили, что она на меня очень похожа, однако многие считали ее
красавицей. Я, конечно, не мог разделять с ними их чрезмерного удивления,
однако смело скажу, что сама зависть должна была бы назвать ее сердце
прекрасным. Она уже утонула в соленой воде, а я топлю ее память снова в
соленых слезах.

Не взыщи за плохой прием.

Себастиан

О добрейший Антонио, прости только мне все беспокойства!

Если ты не хочешь убить меня за мою дружбу, позволь мне быть твоим
слугою.

Себастиан

Если ты не хочешь уничтожить сделанного, то есть убить того, кому спас
жизнь, так не требуй этого. Прощай однажды и навсегда. Мое сердце так
чувствительно - это наследие матери, - что глаза мои при малейшем поводе
наполняются слезами. Я иду ко двору графа Орсино. Прощай. (Уходит.)

Благословенье неба будь с тобою!
Врагами я богат в дворце Орсино,
Иначе скоро свиделся б с тобой.
Но что мне в том? Я за тобой лечу!
С опасностями я играть хочу.

Сцена вторая

Улица
Входит Виола. Мальволио ее догоняет.

Мальволио

Не вы ли были сейчас у графини Оливии?

Я только что от нее и шел так медленно, что успел дойти только до этого
места.

Мальволио

Она возвращает вам этот перстень. Вы могли бы избавить меня от труда и
сами взять его с собою. Она еще приказала вас просить решительно сказать
вашему герцогу, что она отвергает его предложения. Еще одно: не
осмеливайтесь являться к ней с поручениями от герцога, разве придете
известить, как он это принял. Возьмите же!

Она взяла у меня перстень, и я не приму его назад.

Мальволио

Послушайте, вы дерзко бросили ей перстень, и ей угодно, чтобы он так же
был возвращен. Если он стоит того, чтоб нагнуться, - так вот он, а если нет
- пусть возьмет его первый прохожий. (Бросает перстень и уходит.)

Я не оставила ей никакого перстня!
Что это значит? Боже сохрани!
Не обольстила ли ее наружность?
Она так страстно на меня глядела,
Как будто бы забыла о речах.
Ее слова прерывисты так были!
Она меня - о, это верно! - любит.
Любовь хитра: она меня зовет
Через посредство мрачного посла;
И перстня герцог ей не посылал!
Я - цель ее желаний. Если так,
То лучше бы любить ей сновиденье.
Ты одеянье - хитрость, как я вижу,
В которой силен наш лукавый враг.
Как лицемеру-молодцу нетрудно
На сердце женщины запечатлеть
Свой образ! Ах, не мы, а наша слабость
Тому причиной! Мы должны же быть
Так созданы. Чем кончится все это?
Оливию Орсино любит нежно;
Я, бедная, равно им пленена;
Она ж, обманутая, полюбила,
Как кажется, меня. Что это будет?
Когда я юноша, мне не питать
Надежды на любовь Орсино;
А если женщина, то, Боже, как напрасно
Должна Оливия по мне вздыхать!
Ты этот узел разрешишь, о время!
А для меня он не по силам бремя.

Сцена третья

Комната в доме Оливии.
Входит сэр Тоби, за ним сэр Эндрю.

Ступай сюда, сэр Эндрю! Не быть за полночь в постели - значит рано
вставать; а diluculo surgere {Начало латинского выражения "раннее вставание
очень полезно".} - ты знаешь?

Сэр Эндрю

Нет, ей-богу, не знаю. А знаю, что долго не спать - значит долго не
спать.

Ложный вывод столько же для меня противный, как пустая бутылка.
Просидеть за полночь и потом идти спать - значит рано; так, стало быть,
ложиться спать за полночь - значит рано ложиться. Разве наша жизнь не
состоит из четырех элементов?

Сэр Эндрю

Говорят так; но я думаю, что она состоит из еды и питья.

Ты ученый. Давай же есть и пить. Эй, Мария! Вина!

Входит шут.

Сэр Эндрю

Вот дурак, ей-богу!

Здорово, ребята! Видали вывеску трех дураков?*

Добро пожаловать, болван! Споем-ка хором.

Сэр Эндрю

Ей-богу, славное горло у дурака! Я бы дал сорок шиллингов, когда бы у
меня были такие икры и такой славный голос для пения, какие имеет дурак.
Ей-ей! Ты вчера! вечером хорошо дурачился, как рассказывал о Пигрогромитусе
и Вапианах, что прошли за квебускую линию*. Чудесно, ей-богу! Я послал тебе
шестипенсовик для твоей любезной - получил ли ты?

Я спрятал твой подарок в карман, потому что нос Мальволио - не плеть,
моя милая белоручка, а мирмидонцы* не пивная лавочка.

Сэр Эндрю

Превосходно! Вот лучшие шутки, в конце концов. Ну, пой же!

Да, спой-ка. Вот тебе шестипенсовик, валяй!

Сэр Эндрю

Вот и от меня: коли один дает шестипенсовик, я даю| другой. Ну же, пой
песню!

Что ж вам спеть? Любовную песенку или нравоучительную и чинную?

Любовную! Любовную!

Сэр Эндрю

Да, что мне нравоучения!

Шут
(поет)

Где ты, душенька, гуляешь?
Иль меня ты забываешь,
Что один грустит?
Кто тебя отсюда манит?
Час любви, поверь, настанет,
Быстро пролетит!

Сэр Эндрю

Чудесно, ей-богу!

Славно! Славно!

Шут
(поет)

Что любовь? Не за горами,
Не за лесом и полями,
Здесь она - лови!
Если медлишь - проиграешь,
Поцелуй мой потеряешь:
Не теряй, лови!

Сэр Эндрю

Медовый и соблазнительный, ей-богу!

Так сладок, что даже тошно. Да что, не хватить ли так, чтоб земля пошла
вприсядку? Спугнем-ка филина хором, который вытянул бы у ткача три души.

Сэр Эндрю

Пожалуйста, если вы меня любите. Я так люблю хоры, я на песнях собаку
съел! Начинайте "Мошенник".

"Молчи, мошенник"? Да ведь тогда я должен буду назвать вашу милость
мошенником.

Сэр Эндрю

Это уже я не в первый раз заставляю называть себя мошенником. Начинай,
шут! Оно начинается: "Молчи.."

Я не могу начать молча.

Сэр Эндрю

Хорошо, ей-богу, хорошо! Ну начинайте!

Поют хором. Входит Мария.

Это что за кошачий концерт? Если графиня не позовем своего управителя
Мальволио, чтоб выгнать вас из дому! так назовите меня чем угодно.

Графиня - родом из Китая, мы - дипломаты, а Мальволио - старая ведьма.
(Поет.)

Вот три веселых молодца!..

Что я ей не родственник, что ли? Разве мы не одной крови с твоей
госпожой? (Поет.)

Госпожа, эх госпожа...

Право, его милость славно дурачится.

Сэр Эндрю

Да, он на это мастер, когда расположен, и я тоже; но только он
искуснее, как-то натуральнее.

Сэр Тоби
(поет)

Однажды зимним вечерком
Сошлись...

Ради Бога, молчите!

Входит Мальволио.

Мальволио

Взбесились вы, господа, что ли? Что это у вас ни стыда ни совести -
шуметь по ночам? Или вы принимаете дом графини за трактир, что так
немилосердно горланите ваши сапожничьи песни? Не знаете ни времени, ни меры.

И время и меру наблюдали, сударь, в нашей песне. Убирайся к черту!

Мальволио

Сэр Тоби, я должен поговорить с вами начистоту. Графиня поручила мне
сказать вам, что хотя вы и живете у нее как родственник, но с буйством вашим
она не хочет иметь никакого дела. Если вы можете расстаться с дурным
поведением, так она вам очень рада; если же нет - и вам угодно с ней
проститься, так она очень охотно с вами расстанется.

Сэр Тоби
(поет)

Прощай, душа! Твой друг во тьме идет!

Мальволио

Прошу вас, сэр Тоби...

Шут
(поет)

И видно по лицу, что пропадет.

Мальволио

Возможно ли...

Сэр Тоби
(поет)

Ты никогда, сэр Тоби, не умрешь!

Шут
(поет)

Протянешь ноги - врешь!

Мальволио

Это вам делает честь, право!

Сэр Тоби
(поет)

Не худо бы его прогнать?

Шут
(поет)

Зачем? Ему к лицу здесь постоять.

Сэр Тоби
(поет)

Прогнать его, мошенника, за дверь!

Шут
(поет)

О трус! Да не посмеешь же, поверь.

Я с такту сбился, по-твоему, приятель! Соврал! Что ж ты за важная
особа? Дворецкий! Или ты думаешь, потому что ты добродетелен, так не бывать
на свете ни пирогам, ни пиву?*

Да, клянусь святой Анной, и имбирем будут по-прежнему обжигать рот.

Твоя правда. Проваливай-ка! Петушись в лакейской. А подай-ка нам винца,
Мария!

Мальволио

Если б ты, Мария, хоть сколько-нибудь дорожила милостью графини, так не
потворствовала бы этому разврату. Она узнает об этом, вот мое слово!
(Уходит.)

Ступай! Помахивай ушами!

Сэр Эндрю

А было бы так же хорошо, как и выпить проголодавшись, вызвать его на
поединок да и не явиться, и тем его одурачить.

Сделай-ка это, дружище; я напишу тебе вызов или на словах расскажу ему,
как ты сердился.

Почтеннейший сэр Тоби, будьте потише только эту ночь. Молодой посол от
герцога опять был у нее, и с тех пор ей совсем не по себе. А с Мальволио я
справлюсь. Если я не сделаю его притчей во языцех и посмешищем, так позволяю
вам думать, что не сумею лежать прямо в постели. Я знаю, что могу это
сделать.

Расскажи же, расскажи! Что ты о нем знаешь?

Право, иногда кажется, что он вроде пуританина.

Сэр Эндрю

О, если б я думал это, то прибил бы его как собаку!

Как? За то, что он пуританин? Твои побудительные причины, рыцарь?

Сэр Эндрю

Мои причины хоть и не побудительны, но, напротив, хороши.

Пусть себе будет - чтоб его нелегкая взяла - пуританином или чем
угодно: все-таки он флюгер, что ходит за ветром; осел, который выучил
наизусть высокопарные речи и сыплет их пригоршнями; ужасно доволен собою и
совершенно уверен в том, что набит совершенствами; он свято верует, что, кто
на него ни взглянет, непременно в него влюбится. Этот порок прекрасно
поможет моему мщению.

Что ж ты думаешь сделать?

Я подкину ему туманные любовные письма. В них опишу я цвет его волос,
форму ног, поступь, глаза, лоб, черты лица - и он узнает себя непременно. Я
могу писать совершенно как графиня, ваша племянница. Когда нам попадется
какая-нибудь забытая записка, так мы никак не можем различить наши почерки.

Бесподобно! Я уже чую, в чем дело.

Сэр Эндрю

И мне в нос ударило.

Он подумает, что письма эти от моей племянницы и что она в него
влюблена.

Да, я действительно хочу выехать на этом коньке.

Сэр Эндрю

А, и этот конек сделает его ослом.

Сэр Эндрю

О, это будет чудесно!

Богатая штука! Уж поверьте, я знаю, мое зелье на него подействует. Я
поставлю вас двоих - шут будет третий - туда, где он должен найти письмо;
заметьте только, как он будет объяснять его. На сегодня довольно; желаю,
чтобы вам приснилась наша шутка. Прощайте! (Уходит.)

Прощай, амазонка.

Сэр Эндрю

Славная, на мои глаза, она девка!

Хорошо дрессирована и обожает меня; да в этом ее нельзя винить.

Сэр Эндрю

И меня раз как-то обожала!

Пойдем спать, сэр. Не худо бы, если б тебе прислали денег.

Сэр Эндрю

Если мне не удастся жениться на твоей племяннице, так я крепко обчелся.

Вели только прислать денег, если же она не будет наконец твоею, так
назови меня лошадью.

Сэр Эндрю

Если я этого не сделаю, так я бесчестный человек. Понимай как хочешь.

Пойдем, пойдем! Я приготовлю грог. Ложиться уже поздно. Идем, брат,
идем!

Сцена четвертая

Комната во дворце герцога
Входят герцог, Виола, Курио и другие.

По звукам стосковался я. Здорово!
Цезарио мой добрый, сделай милость,
Спой ту старинную, простую песнь
Вчерашней ночи. Грусть мою как будто
Она отвеяла и дальше, и свежей,
Чем красные слова воздушных арий,
Пленяющих собой наш пестрый век.
Одну строфу, одну строфу всего лишь!

Извините, государь, того, кто мог бы спеть ее, здесь нет.

Кто же это пел?

Шут Фест, шут, который восхищал, бывало, отца Оливии. Но он, верно,
где-нибудь близко.

Сыщите же его, а между тем
Сыграйте тот напев неотразимый.

Курио уходит. Музыка.

Цезарио, когда полюбишь ты,
В страданьях сладких вспомни обо мне.
Как я, все любящие своенравны,
Изменчивы в движениях души.
Одно в них держится неколебимо -
То образ милой, глубоко любимой.
Что, нравится ль тебе напев?

Прекрасно!
Как эхо, раздается он в чертогах,
Где царствует любовь.

Твои слова
Искусно выражают чувство страсти,
Ручаюсь жизнью! Как ни молод ты,
Но ты уже искал в глазах любимой
Ответа на любовь, не так ли?

Да,
Немного, государь.

Ну какова ж твоя любезная?

На вас похожа.

Не стоит же она тебя. Как молода?

Почти что ваших лет.

Стара!
Жена должна избрать себе того, кто старше;
Тогда она прилепится к супругу
И будет царствовать в его груди.
Как мы себя, Цезарио, ни хвалим,
А наши склонности непостоянней,
Чем женщины любовь.

Я тех же мыслей.

Так избери подругу помоложе,
Иначе ведь любовь не устоит.
Ведь женщины, как розы:
Чуть расцвела -
Уж отцвела,
И милых нет цветов!

Да, жребий их таков!
Не доцветать,
А умирать.
Их жизнь - мгновенье, слезы.

Курио возвращается с шутом.

Ну спой-ка песнь вчерашней ночи, друг!
Заметь - она старинная, простая.
Крестьянки в поле, убирая хлеб,
Иль, кружево сплетая, молодицы
Поют ее; она немудрена
И сладкою невинности любовью
Играет, как простая старина

Прикажете начать?

Да, пожалуйста, спой.

Шут
(поет)

Смерть, скорей прилетай, прилетай -
Кипарисами гроб мой обвит!
Жизнь, скорей улетай, улетай -
Я красавицей гордой убит!
Плющом украсьте саван мой,
Посмертный мой венец!
Никто с любовью такой
Не встретит свой конец.
Нет, нежных, прекрасных цветов
Не бросайте на черный мой гроб
И во прах не склоняйте голов
На укрывший дерновый сугроб!
Чтоб было некому по мне вздыхать,
Заройте труп мой в прах!
Чтоб другу гроб мой не сыскать,
Забудьте о слезах!

Вот тебе за труды.

Что за труд, государь? Я нахожу удовольствие в песнях.

Так возьми за удовольствие.

Пожалуй, за удовольствие, рано или поздно, мы должны расплатиться.

Позволь мне тебя уволить.

Да осенит тебя бог меланхолии, а портной сошьет тебе платье из
двуличной тафты! Твой дух - опал, играющий всеми цветами. Людей с твоим
постоянством надобно бы посылать в море, чтоб они занимались всем, не находя
нигде цели, потому что когда не знаешь, куда идти, то зайдешь всего дальше.
Прощайте! (Уходит.)

Оставьте нас.

Курио и придворные уходят

Цезарио, еще раз
Иди к неограниченно жестокой;
Скажи ей, что моя любовь над миром
Возвышена, как небо над землей:
Ей пыльных областей земных не нужно.
Скажи, что все ее дары, богатства,
Ей счастьем данные, в моих глазах
Ничтожны и изменчивы, как счастье.
Лишь он, тот царь-алмаз, тот образ-чудо,
В который Бог ее оправил душу,
Меня прельстил, меня к ней приковал.

Однако ж если, государь, она
Не может вас любить?

Такой ответ
Не принимаю я.

Но вы должны.
Положим, девушка влюбилась в вас -
Какая, может быть, и есть на свете -
И сердце ноет у нее по вас,
Как ваше по Оливии; положим,
Что вы не можете ее любить,
Что вы ей это говорите - что ж,
Ответ ваш не должна ль она принять?

Грудь женщины не вынесет той бури,
Такого страсти урагана, как в моем
Грохочет сердце; женщины душа
Мала, чтоб уместить в себе так много.
Они непостоянны; их любовь
Желаньем только может называться;
Она в крови у них, а не в душе,
И вслед за ней отягощают сердце
И пресыщение, и тошнота.
Моя ж, как море, голодна любовь -
Ей насыщенья нет! О, не равняй
Мою к Оливии любовь с любовью,
Что может женщина ко мне питать!

Однако же я знаю...

Что ты знаешь?
Скажи.

Мне слишком хорошо известно,
Как женщина способна полюбить.
Их сердце так же верно, как и наше.
Дочь моего родителя любила,
Как, может быть, я полюбила б вас,
Когда бы слабой женщиной была.

А жизнь ее?

Пустой листок, мой государь:
Она ни слова о своей любви
Не проронила, тайну берегла,
И тайна, как червяк, сокрытый в почке,
Питалась пурпуром ее ланит.
Задумчива, бледна, в тоске глубокой,
Как гений христианского терпенья,
Иссеченный на камне гробовом,
Она с улыбкою глядела на тоску -
Иль это не любовь? Конечно, нам,
Мужчинам, легче говорить и клясться;
Да наши обещанья выше воли:
Велики в клятвах мы, в любви - ничтожны.

Сестра твоя скончалась от любви?

Я - вот все дочери и сыновья
Из дома моего отца. При всем том
Не знаю я... Да не пора ль к графине?

Да, вот в чем дело! Живо, поспешай!
Вручи ей от меня вот этот перстень
И повтори ей, что моя любовь
Не вынесет отказа иль отсрочки.

Сцена пятая

Сад Оливии.

Ступай сюда, синьор Фабиан.

Конечно, пойду. Если я пророню хоть один гран этой шутки, так пусть из
меня сделают похлебку на меланхолии.

Не порадует ли тебя, что эта протоканалья осрамится с головы до ног?

Я торжествовал бы! Ты знаешь, однажды он лишил меня милости графини по
случаю медвежьей травли.

Назло же ему медведя еще раз спустят, и мы не оставим на нем живого
волоска. Не так ли, сэр Эндрю?

Сэр Эндрю

Если мы не сделаем этого, то да сжалится над нами небо!

Входит Мария.

Вот и бесенок. Ну что, мое индийское золото?

Станьте втроем за куст: Мальволио идет этой дорогой. Он с полчаса стоял
там, на солнце, и кривлялся перед собственной тенью. Ради Бога, примечайте
за ним! Я знаю, это письмо превратит его в философствующего болвана. Тише,
ради всего веселого!

Мужчины прячутся.

Ты лежи здесь. (Бросает письмо.) Вон плывет рыбка, которую надо поймать
на удочку. (Уходит.)

Входит Мальволио.

Мальволио

Все только счастье - одно счастье. Мария сказала мне однажды, что
графиня ко мне неравнодушна, и я сам слышал, как сама она намекала довольно
ясно, что если она влюбится, так в человека с такой фигурой, как у меня; со
мною обращается она с большим почтением, чем с кем-либо из остальных слуг
ее. Что мне об этом думать?

Надутая скотина!

Эти умствования превращают его в великолепнейшето из индейских петухов.
Эк он надувается в своих перьях!

Сэр Эндрю

Ей-ей, так бы и прибил этого мошенника!

Мальволио

Быть графом Мальволио...

Сэр Эндрю

Пулю в лоб ему, пулю!

Тише, тише!

Мальволио

Есть примеры: обер-гофмейстерина вышла за камердинера.

Сэр Эндрю

Погибни, Иезавель!*

Тише! Теперь он окунулся по уши. Смотрите, как воображение его
надувает.

Мальволио

Три месяца прошли уж после нашей свадьбы - и я сижу! в великолепном
кресле.

О, если бы пустить в него камнем из лука.

Мальволио

Сзываю вокруг себя моих чиновников, сижу в бархатном, цветистом халате,
только что встав с постели, где оставил Оливию спящею...

Гром и молния!

Мальволио

Потом находит каприз: осматриваешь их важным взором, говоришь им: "Я
знаю свое место, так и вы знайте свое!.. - и, наконец, спрашиваешь о сэре
Тоби.

Ад и проклятие!

О тише! Тише! Теперь слушай!

Мальволио

Семеро из моих слуг с раболепною поспешностью бросаются за ним. Я между
тем наморщиваю лоб, завожу, может быть, мои часы или играю драгоценным
перстнем Сэр Тоби входит, отвешивает мне свой поклон...

Неужели оставить его в живых?

Молчи, хоть бы лошадьми тянули из тебя слова.

Мальволио

Так протягиваю я ему руку и благосклонную улыбку подавляю строгим
взглядом неудовольствия...

И Тоби не ударит тебя в рожу?

Мальволио

И говорю: "Mon cher Тоби, так как судьба соединила меня с твоею
племянницею, то я имею право сделать тебе следующие замечания..."

Мальволио

Ты должен оставить пьянство...

Потерпите, пожалуйста, а то ведь мы все испортим.

Мальволио

Кроме того, ты тратишь драгоценное время с болваном...

Сэр Эндрю

Это я - будьте уверены.

Мальволио

Каким-то сэром Эндрю...

Сэр Эндрю

Я очень хорошо знал, что это я, потому что многие называют меня
болваном.

Мальволио

Это что такое? (Поднимает письмо.)

Вот рыбка и на удочке.

Мальволио

Клянусь жизнью, это почерк моей графини! Это точно ее "эры" и "эли",
она точно так пишет большие "пе". Это ее рука...

Сэр Эндрю

"Ее эры и эли..." к чему это?

Мальволио
(читает)

"Неизвестному предмету любви моей это письмо и дружеский привет". Это
совершенно ее слог. Постой, и печаь ее: Лукреция, которую она обыкновенно
употребляет. Это графиня! К кому бы это?

Завяз с душой и телом!

Мальволио
(читает)

"Богам известно, я люблю!
Одну мечту лелею!
Кого люблю - я не скажу,
Признаться в том не смею".

Повесить тебя, собаку!

Мальволио
(читает)

"Я рождена повелевать,
Тому, к кому душой пылаю;
Но не могу тебя назвать
И молча по тебе страдаю,
M. О. А. И.,
Кумир моей души".

Бестолковая загадка!

Чудесная девка!

Мальволио

"М. О. А. И., кумир моей души". Сначала, однако ж... Посмотрим,
посмотрим!

Эк она его разлакомила!

Попался соколик!

Мальволио

"Я рождена повелевать,
Тому, к кому душой пылаю".

Ну конечно, она может мне повелевать, я ей служу, она моя госпожа - это
ясно для всякого здравого ума: тут затруднений нет. А конец? Что бы значил
этот порядок букв? Если бы мне удалось так или иначе приладить их ко мне.
Постой! M. О. А. И.

Ну догадывайся! Попал на след!

Борзая залаяла, как будто почуяла лисицу.

Мальволио

М. - Мальволио - М... Ну, этим начинается мое имя.

Не сказал ли я, что он отыщет свое? У него удивительное чутье.

Мальволио

Этим О, надеюсь, все и кончится.

Да, или я стану бить его, пока он не закричит "О!"

Мальволио

А за ним следует А.

Если бы у тебя был хоть один глаз позади, ты увидел бы больше стыда за
собою, чем счастья впереди.

Мальволио

M. О. А. И. - это уж не так ясно, как сначала; однако ж немножко
поворочать, так можно приладить ко мне: в моем имени есть каждая из этих
букв. Но вот следует проза. (Читает.)

"Если это письмо попадется в твои руки - обдумай. Звезда моя возвышает
меня над тобою, но не бойся величия. Одни родятся великими, - другие
приобретают величие, а иным его бросают. Судьба простирает над тобой свою
десницу! Душой и телом вцепись в свое счастье; а чтоб привыкнуть к тому, чем
ты имеешь надежду сделаться, сбрось эту смиренную оболочку и явись
превращенным. Будь груб с моим родственником, ворчи на прислугу; из уст
твоих да звучат речи политические; веди себя странно. Это советует тебе та,
которая по тебе вздыхает. Вспомни, кто хвалил твои желтые чулки, кто всегда
желал тебя видеть с накрест застегнутыми подвязками*, - я говорю тебе:
вспомни! Смелей! Счастье к твоим услугам, если ты этого хочешь. Если нет, то
оставайся навсегда дворецким, товарищем лакеев и недостойным коснуться руки
Фортуны! Прощай. Та, которая хотела бы поменяться с тобою своим званием.
Счастливая Несчастливица".

Свет солнечный не яснее! Это очевидно. Я буду гордым, буду читать
политические книги, ниспровергну сэра Тоби, очищу себя от низких знакомств,
до последнего волоска стану таким, как должно. Теперь я не обманываю себя:
воображение не имеет надо мною, никакой власти. На днях она хвалила мои
желтые чулки, восхищалась моими подвязками; здесь открывается она в любви и
тонким намеком заставляет меня одеваться по ее вкусу. Благодарю звезду мою -
я счастлив! Я буду странен, горд, стану носить желтые чулки, накрест
застегивать подвязки... Да будут благословенны боги и мое созвездие! Вот еще
приписка.

"Ты не можешь не догадаться, кто я. Если ты отвечаешь на любовь мою -
знаком да будет твоя улыбка. Тебе так к лицу, когда ты улыбаешься, и потому
прошу тебя: улыбайся всегда в моем присутствии".

Боги! Благодарю вас! Я буду улыбаться, буду делать все, чего ты ни
потребуешь. (Уходит.)

Я не отдал бы моего участья в этой потехе ни за тысячу годовых доходов
султана.

За эту шутку я готов бы жениться на этой девке.

Сэр Эндрю

И я бы женился...

И не взял бы другого приданого, кроме еще такой шутки.

Сэр Эндрю

И я не взял бы.

Мария возвращается.

Вот она, наше золото!

Послушай, амазонка, требуй чего хочешь! Сделай из меня табурет для
твоих ног, если угодно...

Сэр Эндрю

Или из меня.

Иль прикажи мне проиграть в шашки мою свободу и сделаться рабом твоим

Сэр Эндрю

Или мне сделаться...

Ты погрузила его в такой сон, что, когда его видения исчезнут, он
непременно сойдет с ума.

Нет, оно не шутя подействовало на него?

Как водка на старую бабу.

Так если вы хотите увидеть плоды нашей шутки, заметьте появление его
при графине. Он придет в желтых чулках, а она ненавидит этот цвет, подвязки
будут застегнуты накрест, а она этого терпеть не может; он будет, глядя на
нее, улыбаться, а это так мало гармонирует с ее грустью, что он лишится всей
ее милости. Если хотите взглянуть на это, так идите за мною.

До ворот самого ада, несравненный дьявол остроумия.

Сэр Эндрю

И я до ворот.

Действие III

Сцена первая

Сад Оливии.
Входят Виола и шут с барабаном.

Привет тебе, друг, со всей твоей музыкой! Каково тебе живется при
барабане?

Мне, сударь, живется при церкви.

Разве ты священник?

Нет, не то, просто мне живется в моем доме, а дом мой стоит у самой
церкви.

Да этак ты, пожалуй, можешь сказать, что церковь выстроена при
барабане, если барабан стоит подле нее.

Правда, сударь. Вот век настал! Для умной головы всякая речь, как
карман: мигом вывернет наизнанку.

Ты не шут ли Оливии?

Нисколько. У Оливии нет дурачества, и она до тех пор не будет держать у
себя шута, пока не выйдет замуж; а шуты относятся к мужьям, как сардинка к
селедкам: муж - наибольший из двух. Собственно, я не шут ее, а
слововыворачиватель.

На днях я видел тебя у графа Орсино.

Глупость, как солнце, бродит вокруг света и светит повсюду. Жаль, если
дурак не будет посещать вашего господина так же часто, как мою госпожу. Мне
кажется, я видел у нее вашу премудрость.

Если ты хочешь смеяться надо мной, так; мне нечего больше с тобой
толковать. Вот тебе на водку.

Да подарит тебе Зевс для бороды первый клок, который у него сыщется!

Виола
(про себя)

Да, я почти изнываю по ней, хотя и не желала бы, чтоб она росла на моем
подбородке. (Громко.) Графиня дома?

Шут
(указывая на деньги)

А что? Может эта пара прижить детей?

И очень, стоит только их свести.

Я охотно сыграл бы роль Пандара, чтоб этого Троила свести с Крессидой.

Понимаю, ты искусно нищенствуешь.

Кажется, невелика штука! Я прошу только о нищей. Крессида была нищая*.
Графиня дома, сударь. Я расскажу ей, откуда вы; кто же вы и чего вы хотите -
это вне моей "сферы"; я мог бы сказать "горизонта", да это слово уже больно
истерто. (Уходит.)

Да, этот молодец смышлен довольно
Играть роль дурака, а чтобы ловко
Ее сыграть, так надобно уменье.
Он должен знать и обстоятельства, и нрав,
И лица тех людей, над кем смеется.
Как сокол, должен он лететь стрелой
На всякую из птиц, пред ним парящих.
И, право, это ремесло не легче
Искусства мудрым быть. Когда дурак
Дурачится, ему дурачество к лицу,
Но уж никак пристать не может мудрецу.

Входят сэр Тоби и сэр Эндрю.

Здравствуйте!

Мое почтение.

Сэр Эндрю

Dieu vous garde, monsieur {Да хранит вас Бог, сударь (фр.).}.

Et vous aussi; votre serviteur {И вас тоже; ваш слуга (фр.).}.

Сэр Эндрю

Надеюсь, что так, и я к вашим услугам.

Вы хотите войти в дом? Племянница моя желает вас видеть, если у вас
есть до нее дело.

Я очень ей обязан, я хочу сказать: я обязан идти к ней.

Так ноги в карман - и марш!

Мои ноги понимают меня лучше, чем я ваше выражение.

Да я просто хочу сказать: идите.

Я отвечу вам делом, но нас предупредили.

Входят Оливия и Мария.

Очаровательная, несравненная графиня! Небо да ниспошлет на вас дождь
благоуханий!

Сэр Эндрю

Этот молодой человек отличный придворный. "Дождь благоуханий"!
Прекрасно!

Мое поручение безмолвно для всех, графиня, кроме вашего благосклонного
и снисходительного слуха.

Сэр Эндрю

Благоухание! Благосклонное! Снисходительная! Замечу все три.

Затворите садовую дверь и оставьте нас. Я хочу его выслушать.

Сэр Тоби, сэр Эндрю и Мария уходят.

Позвольте вашу руку.

Повелевайте мной, графиня, я
К услугам вашим.

Имя ваше как?

Имя вашего слуги - Цезарио,
Прелестная графиня.

Мой слуга?
Не радовался свет еще ни разу,
Когда учтивостью считали лесть.
Вы, юноша, слуга Орсино.

А он ваш!
Слуга же вашего слуги обязан
И вашим быть, графиня.

Я о нем
Не думаю; его же мысли лучше
Пусть будут неисписанным листком,
Чем мной наполнены.

Графиня, я
Пришел, чтоб ваши помыслы склонить
К нему, чье сердце полно...

Извините,
О нем я говорить вам запретила.
Вот если б вам угодно было
Рассказать о ком-нибудь другом,
Мой слух бы этим насладился более,
Чем музыкою сфер.

Графиня...

Позвольте на минуту! Прошлый раз
Вы здесь произвели очарованье,
И я за вами вслед послала перстень.
Я этим обманула и себя,
И моего слугу, и, верно, вас
Теперь невыгодному толкованью
Я подвергаюсь, навязавши вам
С лукавством недостойным эту вещь,
Принадлежащую не вам. Ну что же?
Вы что подумали? Вы честь мою
Мишенью сделали - и полетели
В нее все необузданные мысли,
Как стрелы, из души властолюбивой?
Для прозорливого ума, как ваш,
Я обнаружила довольно: сердце
Мое прикрыто дымкою - не грудью.
Так говорите же теперь и вы.

Я сожалею...

Это шаг к любви.

Ни на вершок; из опыта мы знаем,
Что часто сожалеют о врагах.

Так, стало быть, опять пора смеяться!
Как возгордиться нищему легко!
Но если должно пасть добычей, лучше
Попасться в когти льву, чем в зубы волку.

Бьют часы.

Звон колокольчика напомнил мне,
Что я теряю время. Успокойтесь,
Я не желаю вас, мой друг.
Ваш путь идет туда, на запад.
Когда в вас молодость и ум созреют,
Завидный будет у супруги вашей муж.

Итак, на запад! Вас да осенят
Дары небес, веселие и счастье!
А государю моему ни слова?

Скажи, что думаешь ты обо мне?

Я думаю, душа в вас говорит
"Оливия - не то, что есть".

Так знай:
Я то же думаю и о тебе.

Вы не ошиблись: я - не я, синьора.

Желала бы тебя я видеть тем,
Чем я хочу.

Когда бы я тогда
Стал чем-нибудь получше - я того
Желал бы: а теперь я ваш дурак.

О, сколько прекрасного в этих устах,
Когда на жемчужных в коралле зубах
Змеятся насмешка, и гнев, и презренье.
Любовь, ты недолго свое откровенье
Таишь, как сознанье кровавой вины.
Цезарьо, клянусь тебе розой весны,
Клянусь непорочной души чистотою
И всем, что священно, - любовью святою!
Тебя полюбила я, как ты ни горд!
Мой ум перед сердцем без силы простерт.
Зачем же себя оградил ты молчаньем,
Когда я сгораю безумным желаньем?
Цезарио, сладко в любви тосковать,
Но слаще ответ на любовь отыскать!

Клянусь моей юностью, в этой груди
Есть сердце и верность; но ими владеет
Не женщина. Кроме меня не посмеет
Никто воцариться на троне души.
Прощайте, графиня. Вперед я не стану
Описывать графа сердечную рану.
(Уходит.)

Вернись! Мое сердце ты можешь склонить
Любовью, мне чуждою, графа любить!

Сцена вторая

Комната в доме Оливии.
Входят сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан.

Сэр Эндрю

Нет, ей-богу, я не останусь ни минуты дольше.

Почему, великолепная ярость? Скажи, почему?

Вы непременно должны сказать нам причину, сэр Эндрю.

Сэр Эндрю

Ну, я видел твою племянницу: она гораздо была ласков все со слугою
графа, чем со мной когда-нибудь. Там, в саду я это видел.

А видела она тогда тебя, старый ребенок? Ну говори!

Сэр Эндрю

Ясно, как я теперь вас...

Это сильное доказательство, что она вас любит.

Сэр Эндрю

Черт возьми! Хотите вы сделать из меня осла?

Я докажу вам это законным порядком; ум и разум присягнут в этом.

А они были присяжными, когда еще Ной не плавал в ковчеге.

Она любезничала с этим молодцом на ваших глазах единственно для того,
чтоб пробудить спящее мужество, наполнить огнем вашу грудь и пламенем -
сердце. Вам бы тогда подойти и заставить молчать этого молодца самыми
лучшими и свежими, как с иголочки, шутками. Этого от вас ожидали - и
обманулись. Вы позволили времени смыть двойную позолоту этого случая, и в
мнении графини поплыли на север, где и будете висеть, как ледяная сосулька
на бороде голландца, пока не исправите дела каким-нибудь отличным порывом
храбрости или тонкою политикой.

Сэр Эндрю

Коли надо этому быть, так надо, чтоб храбростью. Политику я ненавижу.
По-моему, лучше уж быть пуританином, чем заниматься политикой.

Пожалуй, построим твое счастье на основании храбрости. Так вызови ж
графского посла на дуэль и изрань его в одиннадцати местах. Племянница моя
узнает об этом, и будь уверен, что никакая сваха в мире не отрекомендует
тебя женщине так хорошо, как слава храбрости.

Другого средства не остается, сэр Эндрю.

Сэр Эндрю

Согласен кто-нибудь из вас отнести к нему мой вызов?

Иди и напиши его рукою Марса, дерзко и кратко. До остроумия дела нет,
было бы красноречиво да замысловато. Разругай его во весь лист. Не помешает,
если ты ему "тыкнешь" с полдюжины раз. Сади ложь на ложь, сколько их
уместится на листе бумаги, будь он длиной в простыню на кровать в Уоре*, в
Англии. Ступай да смотри, чтобы в чернилах твоих нашлось довольно желчи,
хоть ты и пишешь гусиным пером. Но это не важность. За дело.

Сэр Эндрю

Где мне вас найти?

Мы позовем тебя ex cubiculo {В спальню (лат.); здесь: в жилище.}. Иди
только.

Сэр Эндрю уходит.

Дорогой это для тебя человек, сэр Тоби.

Да и я ему недешево обошелся: тысячи в две-три.

Мы получим от него редкость, не письмо; но ведь ты его не отдашь?

Уж, конечно, нет; но все-таки буду подстрекать молодца выйти на его
вызов. Я думаю, их и волами не стащишь вместе. Что же касается нашего
рыцаря, так, если его вскроют и найдут в нем крови блохе на завтрак, - я
готов съесть все остальное.

Да и противник его, этот молодой человек, судя по лицу, не обещает
особенной свирепости.

Входит Мария.

Смотри, вот и соловей наш!

Хотите заболеть от смеха, так пойдемте со мной. Этот болван Мальволио
сделался идолопоклонником, настояшим ренегатом. Никакой мусульманин,
уповающий на блаженство в своей вере, не верует в такую кучу глупейших
вещей. Он уже в желтых чулках.

И с подвязками накрест?

Да, и гуляет, точно цапля в болоте. Я шла за ним тайком как вор, и
знаю, что он сообразуется с каждой буквой моего письма. Едва улыбнется он,
как на лице его является больше линий, чем на новой карте с обеими Индиями!
Вы не можете себе представить всего этого, и я едва могла удержаться, чтоб
не швырнуть ему что-нибудь в голову Я уверена, что графиня даст ему
пощечину, а он, улыбаясь, примет это как особенную милость.

Пойдем, пойдем! Веди нас.

Сцена третья

Улица.
Входят Антонио и Себастиан.

Себастиан

Я не хотел тебя обеспокоить,
Но если этот труд тебе не в тягость,
Так я тебя не стану и бранить.

Тебя покинуть я не мог желанье,
Острейшее зубчатой стали шпор,
Меня погнало за тобою следом,
И не одна охота повидаться -
Хотя и этого уже довольно,
Чтобы завлечь меня в далекий путь, -
Но также и забота, каково
Ты совершишь свой путь, страны не зная,
Которая чужому, без друзей
И без путеводителя, нередко
Является угрюмою пустыней.
Вот опасения мои, и с ними
Моя любовь тем больше поспешила
Вслед за тобой.

Себастиан

Мой добрый друг Антонио,
Благодарю, благодарю, благодарю -
Вот все, чем отвечать тебе могу я.
За добрые услуги часто платят
Такой невыгодной монетой... Да,
Будь кошелек мой полон, как душа,
Ты лучшую награду получил бы.
Ну чем заняться? Не пойти ли в город
Взглянуть на древности его?

До завтра
Сперва квартиру надо поискать.

Себастиан

Я не устал, и до ночи далеко.
Пожалуйста, порадуем наш взор,
Пойдем взглянуть на славные строенья
И монументы города.

Нет, извини,
Мне здесь по улицам ходить опасно.
В морском сраженье с кораблями графа
Раз удалось мне службу сослужить
Такую, что уж мне не оправдаться,
Когда б им удалось меня поймать.

Себастиан

Ты много истребил его людей?

Нет, мой проступок не такой кровавый,
Хоть обстоятельства и спор могли
Быть поводом кровавого убийства.
Конечно, дело можно было сладить
Вознагражденьем отнятых вещей,
Да многие из наших добрых граждан
И поступили так торговли ради,
Но я не захотел. Итак, мой друг,
Мне дорого придется покаянье,
Когда меня поймают здесь теперь.

Себастиан

Так не ходи по улицам так явно.

И не пойду. На, вот мой кошелек.
Квартиры лучшие в предместье юга,
В гостинице под вывеской "Слона".
Я закажу обед, а ты покамест
Умножь познанья, исходивши город,
И время за нос поводи. Меня
Найдешь в гостинице.

Себастиан

К чему мне кошелек?

На случай, если что-нибудь себе
Купить захочешь, чтобы не нуждался.

Себастиан

Итак, твоим я буду казначеем.
Прощай же.

Жду под вывеской "Слона".

Себастиан

Явлюсь - не позабуду.

Сцена четвертая

Сад Оливии.
Входят Оливия и Мария.

За ним послала я. Когда придет он,
Как угостить его? Чем одарить?
Для молодости золото так мило!
Я говорю так громко! Где Мальволио?
Он вежлив и торжествен. В этом деле
Такой слуга с руки. Мальволио!

Он
Идет сюда, графиня; только странен
До крайности. Он, верно, помешался.

Что сталось с ним? Он бредит?

Нет, нисколько,
Он только улыбается. Не худо,
Чтоб кто-нибудь, графиня, был при вас
На всякий случай. Право, он рехнулся.

Поди-ка позови его скорей.

Мария уходит.

И я безумная, как он, когда
Веселое безумство сходно с грустным.

Мария возвращается с Мальволио.

Как поживаешь, Мальволио?

Мальволио
(улыбаясь изысканно)

Прелестная графиня! Хе-хе!

Ты улыбаешься? А я позвала тебя по серьезному делу.

Мальволио

По серьезному, графиня? Конечно, я мог бы быть серьезным, так как эти
подвязки накрест останавливают и сгущают кровь. Впрочем, что за дело? Если
это приятно взорам одной, то я готов повторить правдивый сонет: "Уж если
нравлюсь я одной, то нравлюсь всем, само собой!"

Что с тобою, Мальволио? Здоров ли ты?

Мальволио

У меня не черная душа, хотя и желтые чулки. Письмо в моих руках, и
повеления должны быть исполнены. Надеюсь, я знаю этот прекрасный латинский
почерк.

Не лечь ли тебе в постель, Мальволио?

Мальволио

В постель? Да, душа моя, я приду к тебе.

Господь с тобой! С какой стати ты улыбаешься и беспрестанно посылаешь
воздушные поцелуи?

Как ваше здоровье, Мальволио?

Мальволио

Вам желательно знать? Но разве соловьи отвечают сорокам?

Что это значит, что вы являетесь к графине с таким смешным
бесстыдством?

Мальволио

"Не бойся величия". Это было прекрасно сказано.

Что ты хочешь этим сказать, Мальволио?

Мальволио

"Одни родятся великими..."

Мальволио

"Другие приобретают величие..."

Что ты говоришь?

Мальволио

"А иным его бросают".

Да поможет тебе небо!

Мальволио

"Вспомни, кто хвалил твои желтые чулки..."

Твои желтые чулки?

Мальволио

"Кто желал тебя видеть с накрест завязанными подвязками..."

С подвязками накрест?

Мальволио

"Смелей: счастье к твоим услугам, если ты только хочешь..."

К моим услугам?

Мальволио

"Если ж нет, так оставайся навсегда: слугою".

Да это совершенное безумие!

Входит слуга.

Ваше сиятельство, молодой кавалер от графа Орсино пришел снова, и я
едва уговорил его подождать. Он ожидает ваших приказаний.

Сейчас приду.

Слуга уходит.

Любезная Мария, пожалуйста, позаботься об этом человеке. Где Тоби?
Пусть двое из моих людей хорошенько за ним присматривают. Ни за что в мире
не желала бы я чтоб с ним случилось какое-нибудь несчастье.

Оливия и Мария уходят.

Мальволио

Ага, еще яснее! Да-с! Не кто-нибудь, а сам сэр Тоби должен обо мне
заботиться, что совершенно согласно с письмом. Она нарочно посылает его ко
мне, чтоб я обошелся с ним грубо, о чем сказано и в письме. "Сбрось эту
смиренную оболочку, - пишет она, - и будь груб с моим родственником, ворчи
на прислугу; из уст твоих да зазвучат речи политические; веди себя странно".
И прибавляет затем, что при этом необходимы "серьезное лицо, важная;
поступь, медленная речь, на манер вельмож" и тому подобное. Попалась,
голубушка! Конечно, это милость богов! и боги найдут меня благодарным. "А
слова при уходе: "Позаботьтесь об этом человеке". Не о Мальволио, не о
дворецком, а о человеке! Да, все в наилучшей гармонии: ни скрупула*, ни
грана сомнения, никакого препятствия, никакого невероятного или
двусмысленного обстоятельства. Что тут возразить? Ничто не может стать между
мною и далекой перспективой моих надежд. Боги, а не я совершили это и им
принадлежит благодарение.

Мария возвращается с сэром Тоби и Фабианом.

Где он, во имя всего святого? Я заговорю с ним, хотя бы в него
вселились все бесы ада, хотя бы им завладел целый легион их.

Вот он! Вот он! Что с вами, сударь? Что с вами, почтеннейший?

Мальволио

Ступайте, я отпускаю вас. Оставьте меня наслаждаться моим уединением.
Ступайте прочь!

Мария

Прислушайтесь, как глухо говорит в нем лукавый! Не говорила ли я вам?
Сэр Тоби, графиня просит вас позаботиться о нем.

Мальволио

Эге! В самом деле?

Тише, тише! С ним должно обходиться ласково. Оставьте, уж я знаю как.
Что с тобою, Мальволио? Здоров ли ты? Что ж, друг мой, сатане должно
противиться; подумай, ведь он враг человека.

Мальволио

Знаете ли вы, что вы говорите?

Видите, как он принимает к сердцу, когда говорят худо о сатане! Дай
Бог, чтоб он не был заколдован!

Показать бы его мочу ворожее.

Завтра же утром, непременно. Графиня ни за что в мире не хотела бы его
лишиться.

Мальволио

Ты думаешь?

О Господи!

Пожалуйста, замолчи! Это совсем не то, и разве вы не видите, что вы его
только раздражаете? Оставьте, уж я один справлюсь.

Не иначе, как ласково: лукавый зол и не терпит возражений.

Ну что ты поделываешь, голубок мой? Как поживаешь, мой цыпленочек?

Мальволио

Милостивый государь!

Поди сюда! Цып, цып! Нет, сударь, важному человеку; не пристало играть
с сатаною в бабки. Изыди, окаянный!

Заставьте его проговорить молитву, добрейший сэр Тоби, заставьте его
молиться.

Мальволио

Молиться, выдра?

Видите, я вам говорила: он и слышать не хочет о страхе Божьем.

Мальволио

Убирайтесь на виселицу! Болваны, ничтожные твари, не к вашей сфере я
принадлежу. Вы обо мне еще услышите. (Уходит.)

Возможно ли?

Если представить на сцене, я бы назвал это, может быть,
неправдоподобной выдумкой.

Голова его битком набита нашей шуткой.

Так не отставайте от него, чтоб шутка наша не выдохлась.

Право, мы его сведем с ума.

Тем спокойнее будет в доме.

Пойдем, свяжем его и засадим в темную комнату. Племянница моя уже
уверена, что он сошел с ума, и мы можем продолжать нашу шутку себе на
потеху, а ему на покаяние до тех пор, пока нам самим не надоест; а тогда
можно и сжалиться. Мы поведем дело судебным порядком, а ты, амазонка, его
освидетельствуешь. Смотри!

Входит сэр Эндрю.

Еще потеха!

Сэр Эндрю

Вот вам вызов, читайте! Ручаюсь, что соли и перцу довольно.

Ужели он так дерзко написан?

Сэр Эндрю

Ну да, ручаюсь. Прочтите только.

Подай сюда. (Читает.) "Молодой человек! Кто бы ты ни был, ты все-таки
собака".

Изящно и храбро!

Сэр Тоби
(читает)

"Не удивляйся и не изумляйся в душе своей, почему я тебя так называю,
так как не говорю тебе причины".

Славный крючок! На нет и суда нет.

Сэр Тоби
(читает)

"Ты приходишь к графине Оливии, и она любезничает с тобою на моих
глазах. Но ты лжешь - я тебя вовсе не за это вызываю".

Удивительно кратко и удивительно бессмысленно!

Сэр Тоби
(читает)

"Я подстерегу тебя на обратном пути домой, и если ты будешь столь
счастлив, что убьешь меня..."

Сэр Тоби
(читает)

"...то ты убьешь меня, как мерзавец и мошенник".

Ты все от выстрела в сторону.

Сэр Тоби
(читает)

"Прощай - и Господь да помилует одну из наших душ! Он может помиловать
и мою; но я надеюсь на лучшее. Итак - берегись! Твой друг, смотря по тому,
как ты меня встретишь, или твой заклятый враг - Эндрю Эгчик". Если это
письмо его не взорвет, так его и порохом не сдвинешь с места. Я отдам ему
его.

Вы сейчас можете это сделать, он теперь разговаривает с графиней и
скоро уйдет.

Ступай, сэр Эндрю, и подстереги его у садовой решетки, как охотник
зайца. Только увидишь его - обнажи шпагу и окати его потоком ужаснейших
ругательств. Часто случается, что как проревешь медвежьим басом самую
наиужаснейшую ругань, так прослывешь храбрым гораздо больше, чем от
настоящего дела. Марш!

Сэр Эндрю

Ну уж ругаться я сумею. (Уходит.)

Письма-то я, конечно, не отдам. Обращение этого молодого человека
доказывает, что он умен и хорошо воспитан, да и посредничество его между его
господином и моею племянницею подтверждают это. Итак, письмо не испугает
его, так как оно глупо как нельзя более, и он тотчас смекнет, что оно
написано ослом. Вместо этого я устно передам ему вызов, наговорю с три
короба о храбрости Эндрю и поселю в нем высокое мнение о его ярости,
ловкости и вспыльчивости. Он так молод, что поверит всему. Это обоих их так
перепугает, что они уничтожат друг друга глазами, как василиски*.

Входят Оливия и Виола.

Вот он с твоей племянницей. Оставим его с ней проститься, а там и на
приступ.

А между тем я выдумаю самые страшные выражения для вызова.

Сэр Тоби, Фабиан и Мария уходят.

Уж слишком много высказала я
Для сердца каменного. Честь мою
Я необдуманно опасности подвергла;
Меня в проступке что-то укоряет,
Но он так необуздан и силен,
Что насмехается над укоризной.

Как душу вам снедает злая страсть,
Так от нее мой господин страдает.

Прошу, носите из любви ко мне
Вот этот перстень: это мой портрет.
Не откажите - мучить вас не станет
Он болтовней своей - и приходите,
Прошу вас, завтра поутру опять.
В какой из просьб могу я отказать,
Когда она не оскорбляет чести?

Прошу любви одной для господина.

Отдать могу ли без ущерба чести
Я графу то, что вам уж отдала?

Я разрешаю.

Хорошо, но завтра
Будь здесь. Злой дух такой, как ты, друг мой,
Способен в ад увлечь меня с собой!
(Уходит.)

Сэр Тоби и Фабиан возвращаются.

Здравствуй, молодой человек!

Здравствуйте, сударь.

Какое бы оружие с тобою ни было, изготовь его. Что за обиду ты ему
нанес - я не знаю, но твой противник, разъяренный и кровожадный, как
охотник, ожидает тебя в конце сада. Шпагу наголо! Не мешкай. Твой неприятель
скор, ловок и убийствен.

Вы ошибаетесь, сударь, я уверен, что у меня ни с кем нет ссоры. Память
моя не подсказывает мне никакой нанесенной мною обиды.

Уверяю вас, что дело обстоит как раз наоборот, и, если вы хоть
сколько-нибудь дорожите своею жизнью, будьте осторожны: на стороне вашего
противника все выгоды, какие только может доставить молодость, сила,
ловкость и гнев.

Скажите же, пожалуйста, кто он?

Он рыцарь, возведенный в это достоинство прикосновением незазубренного
меча на шитом ковре, но в поединке он сущий черт он уже трижды отделил душу
от тела - и гнев его в эту минуту так непримирим, что нет ему другого
удовлетворения, кроме смерти и похорон. Валяй! Девиз его - "все, или
ничего"!

Я возвращусь в дом и выпрошу у графини провожатых. Я не забияка.
Слышал, правда, что есть люди, которые нарочно завязывают ссоры с другими в
доказательство своей храбрости. Может и он того же десятка.

Нет, сударь, гнев его основан на существенной обиде. Итак, вперед! Вы
должны с ним драться. Вы не войдете в дом, не подравшись со мною, а драться
вы можете все равно и с ним. Итак, вперед или обнажайте сейчас вашу шпагу.
Драться вы должны - это решено, или должны навсегда отказаться от права
носить шпагу.

Это столь же неучтиво, сколь и странно. Сделайте мне одолжение,
спросите, чем я его обидел. А если случилось, то, верно, без умысла, по
неосторожности.

Извольте! Фабиан, останься с ним, пока я ворочусь. (Уходит.)

Вы, милостивый государь, знаете что-нибудь об этой ссоре?

Я знаю только, что он очень на вас зол и будет драться не на жизнь, а
насмерть. Больше мне ничего неизвестно.

Скажите, что он за человек?

Наружность его не обещает ничего необыкновенного, но вы на деле узнаете
его мужество. Поистине, он самый ловкий, кровожадный и опасный соперник во
всей Иллирии. Угодно вам идти ему навстречу - я вас помирю, если возможно.

Я был бы вам очень благодарен. По мне, лучше иметь дело со священником,
чем с рыцарем; я не забочусь о том, считают ли меня храбрым.

Сцена пятая

Улица рядом с садом Оливии.
Входят сэр Тоби и сэр Эндрю.

Да, братец, это черт, а не человек! Я еще не видывал такого рубаки. Я
пошел было с ним на ножнах - так, для пробы, - но он выпадает с такою
дьявольскою быстротою, что хоть брось, и если он отпарировал, то наносит
удар так же верно, как нога касается земли, когда сделаешь шаг. Он был,
говорят, первым фехтовальщиком у турецкого султана.

Сэр Эндрю

Черт возьми! Я не хочу с ним драться!

Да уж теперь он сам не идет назад. Фабиан едва его там сдерживает.

Сэр Эндрю

Провались он! Если б я знал, что он такой бойкий и мастер драться, так
черт бы его взял прежде, чем я его вызвал. Постарайся только, чтоб он бросил
это дело, - и я дам ему моего серого жеребца.

Пожалуй, я сделаю ему это предложение. Погоди здесь и держи себя
бодрее. (В сторону.) Это кончится без крови и убийства. А на твоей лошадке я
поеду так же, как и на тебе, дружок.

Входят Фабиан и Виола.

(Фабиану.) Он дает свою лошадь за мировую. Я уверил его, что этот
молокосос чуть не сам дьявол.

Фабиан
(сэру Тоби)

А тот столь же высокого мнения о нашем рыцаре. Он бледен и дрожит, как
будто у него медведь за спиною.

Сэр Тоби
(Виоле)

Нет спасения, сударь, он непременно хочет с вами драться, потому что
поклялся. Что же касается ссоры, так он одумался и видит теперь, что дело не
стоит порядочного слова. Итак, обнажите шпагу, чтоб дать ему возможность не
нарушить своей клятвы. Он уверяет, что не нанесет вам вреда.

Виола
(в сторону)

Боже, еще немного - и я признаюсь, какой я мужчина.

Когда заметите, что он разгорячился, то отступайте.

Что, брат Эндрю, нет спасения? Впрочем, он хотел сразиться с тобою
только чести ради, так как без этого нельзя обойтись по законам дуэли; но он
дал мне свое рыцарское слово, что не причинит тебе вреда. Живей же!

Сэр Эндрю

Дай Бог, чтоб он сдержал свое слово! (Обнажает шпагу.)

Виола
(обнажая шпагу)

Уверяю вас, что это против моей воли.

Входит Антонио.

Антонио
(сэру Эндрю)

Стой - и в ножны вложите вашу шпагу!
Когда вас этот юноша обидел,
Я за него дерусь; а если вы
Его обидели, так вас зову на бой.

Как, сударь, вы? Да вы-то кто такой?

Я тот, кто больше за своих друзей
На деле делает, чем говорит.

Сэр Тоби
(обнажая шпагу)

Если вы такой забияка, так я к вашим услугам.

Входят двое полицейских.

Остановись, Тоби! Черт полицию принес.

Сэр Тоби
(к Антонио)

Мы после поговорим.

Виола
(сэру Эндрю)

Вложите вашу шпагу, если вам угодно.

Сэр Эндрю

Ей-богу, угодно! А что до того, что я вам обещал, так я сдержу мое
слово. Он хорошо выезжен и не тугоузд.

1-й полицейский

Вот он - исполняй свой долг.

2-й полицейский

По повеленью герцога, под стражу
Я вас беру.

Любезный, вы ошиблись!

1-й полицейский
Ничуть, я вас немедленно узнал,
Хоть вы теперь и не в матросской шапке.
Бери его: он знает, что я знаю.

Антонио
(Виоле)

Я повинуюсь: это же случилось
Все оттого, что я пошел искать вас
Что ж делать, друг, пришлось мне поплатиться!
Что предпринять намерены вы? Я,
Нуждой гонимый, должен вас просить
Мне кошелек, вам данный, возвратить.
О, мысль, что я помочь уж вам не в силе,
Грызет меня сильнее, чем арест!
Я удивил вас. О, не унывайте!

2-й полицейский

Пожалуйте, сударь.

Я принужден просить вас возвратить
Хоть часть из вам мной данных денег.

Деньги!
За теплое участие ко мне,
Которое вам много повредило
И довело отчасти до тюрьмы,
Я уделить готов вам половину
Из скудных средств моих.

Ужель отречься
Решились вы? Ужель мои услуги
Я должен вам доказывать словами?
Не искушайте горя моего
И уст моих дойти не заставляйте
До вычисленья их пред вами здесь!

Увы, из них не знаю ни одной,
Да и лицо мне ваше незнакомо;
Неблагодарность же мне ненавистней лжи,
И хвастовства, и гордости, и пьянства,
И всех других пороков, что живут
И властвуют в крови, как острый яд.

О правосудный Бог!

2-й полицейский

Пойдемте, сударь!
Прошу идти.

Постой - два слова только!
Стоящего здесь юношу меж вами
Я выхватил почти из пасти смерти,
Берег его с любовию святой
И пред его наружностью склонялся,
Надеясь дух под ней найти высокий.

1-й полицейский

Что нам до этого за дело? Время
Летит стрелой - и нам пора идти.

И истуканом стало божество!
Ты светлый лик навек свой обесчестил,
Себастиан! Природу очернила
Твоя душа - она мне заплатила
Неблагодарностью. Добро - есть красота,
Но зло прекрасное - есть пустота,
Одетая в блестящую одежду.

1-й полицейский

Он с ума сходит. Ведите его! Пойдем, пойдем!

Ведите. (Уходит с полицейскими.)

Он говорил так бурно. Верит он
Своим словам; но я не верю. ,
О, если б вы сбылись, мои мечты!
О, если б, брат, из волн спасен был ты!

Эндрю и Фабиан, в кабак направим путь,
Где, может быть, втроем срифмуем что-нибудь!

Он называл меня Себастианом!
Мой брат был схож лицом со мною точно
И, как мое, носил такое ж платье
О, если рок осуществит надежду,
Тогда и смерч, и гибельные волны
В моих глазах любови будут полны!
(Уходит.)

Самый бесчестный, ничтожный молокосос и более трусливый, чем заяц. Что
он бесчестен, это видно из того, что он оставил друга в нужде и отрекся от
него. Что же касается его трусости, то спроси о том у Фабиана.

Трус, самый отъявленнейший из всех трусов!

Сэр Эндрю

Черт возьми, догоню и отваляю его!

Дело! Колоти его, только не обнажай шпаги.

Сэр Эндрю

Еще бы не колотить!

Пойдем посмотрим, чем все это кончится.

Держу пари да что угодно - из этого не выйдет ничего.

Действие IV

Сцена первая

Улица перед домом Оливии.
Входят Себастиан и шут.

Так вы хотите уверить меня, что я не к вам послан?

Себастиан

Довольно - ты, я вижу, ловкий парень,
И потому оставь меня в покое!

Славно сыграно! Значит, я вас не знаю, и графиня не к вам меня послала,
чтоб пригласить к ней на пару слов, и зовут вас не Цезарио, и это не мой
нос. Словом - все не так, как оно есть.

Себастиан

Поди и расточай свое безумье
Перед другими. Ты меня не знаешь.

Расточать свое безумье! Это словечко он подслушал о какой-нибудь
знатной особе и применяет его к дураку. Расточать свое безумье! Право, того
и смотри, что этот огромный болван, свет, сделается модным франтом.
Пожалуйста, брось свои причуды и скажи, чем мне следует расточиться перед
графиней? Не вестью ли о том, что ты придешь?

Себастиан

Оставь меня в покое, глупый сводник.
Вот деньги - на, а не уйдешь - тебя
Я награжу и худшею монетой.

Клянусь честью, у тебя щедрая рука. Мудрецы, дающие деньги дуракам,
приобретают тем себе добрую славу, если лет с дюжину не перестают набивать
их карманы.

Входят сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан.

Сэр Эндрю

А, сударь, попались! Вот вам! (Бьет Себастиана.)

Себастиан
(бьет его)

А вот тебе и сдача. Да что здесь, все перебесились?

Остановись, или шпага твоя полетит к черту!

Сейчас все расскажу графине. Ни за какие деньги не хотел бы сидеть в
какой-нибудь из ваших шкур. (Уходит.)

Сэр Тоби
(хватая Себастиана)

Перестаньте, будет!

Сэр Эндрю

Оставь, я иначе с ним расправлюсь. Я подам на него жалобу и, если в
Иллирии есть еще законы, обвиню его, хоть я и первый ударил, что, впрочем,
вздор.

Себастиан

Прочь руку!

Э, не хочу - и дело с концом. Шпагу в ножны, герой! Хотя ты и храбр, но
все-таки довольно.

Себастиан
(вырываясь)

Все ж вырвусь я. Ну что теперь ты скажешь?
Ступай, а нет - так шпагу вынимай.
(Обнажает шпагу.)

Что? Что? Так, стало быть, непременно нужно выпустить унции две твоей
дерзкой крови? (Обнажает шпагу.)

Входит Оливия.

Стой, Тоби, если жизнью дорожишь!
Ужели никогда твои поступки
Не переменятся? Неблагодарный!
Ты сотворен, чтоб жить в глухих степях,
Средь скал, где дикари лишь обитают.
Прочь с глаз моих! А ты не оскорбляйся,
Цезарио мой добрый!
(Сэру Тоби.)
Дерзкий, прочь!

Сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан уходят.

Мой милый друг, не предавайся гневу
И сохрани владычество ума
Над этим грубым, дерзким нападеньем
На твой покой. Пойдем, я расскажу
Тебе про шутки буйные его -
И сам же ты над ними посмеешься.
Ты должен быть со мной - не откажи.
Будь проклят он! Тебя он оскорбил,
В тебе мое он сердце огорчил.

Себастиан

Откуда этот вихрь, видений полный?
В безумстве я или в глубоком сне?
Так усыпите ж чувства, Леты волны!
В таких мечтах не пробудиться мне!

Пойдем, пойдем! Иди за мною смело.

Себастиан

Слово будь отныне дело.

Сцена вторая

Комната в доме Оливии.
Входят Мария и шут.

Пожалуйста, надень вот эту рясу да прицепи бороду и уверь его, что ты
отец Топас. Поспеши, а я позову между тем Тоби. (Уходит.)

Прекрасно, надену рясу и прикинусь святым отцом. Да, впрочем, не первый
я притворщик под такой рясой. Я не так важен, чтоб мог сделать честь моему
званию, и не так тощ, чтоб прослыть за ученого; однако же быть честным
человеком и хорошим хозяином не хуже, чем прослыть великим ученым. Но вот
мои товарищи.

Входят сэр Тоби и Мария.

Да благословит вас Иегова, отец Топас!

Bonos dies {Добрый день (искаж. исп.).}, сэр Тоби. Как седовласый
пражский отшельник, не умевший ни читать, ни писать, очень мудро сказал
племяннице царя Горбодука*: "То, что есть, - есть" - так и я, поскольку я
патер Топас, постольку я патер Топас. Ибо что такое то, если не то, и есть,
если не есть?

Поговорите с ним, отец Топас.

Эй, кто там? Да будет мир в сей темнице!

Каналья хорошо подражает, ловкая каналья!

Мальволио
(за сценой)

Кто меня зовет?

Патер Топас, пришедший посетить одержимого бесом Мальволио.

Мальволио

Отец Топас, отец Топас, добрый отец Топас, сходите к миледи!

Изыди, окаянный! Зачем истязуешь ты сего человека и говоришь только о
леди?

Премудро сказано, отец Топас!

Мальволио

Отец Топас, так жестоко еще никого вы не обижали. Отец Топас, не
верьте, что я сошел с ума. Они засадили меня в ужасную темноту.

Сатана нечистый! Я называю тебя нежнейшим из твоих имен, ибо я одна из
тех кротких душ, которые даже и с чертом обращаются вежливо. Ты говоришь,
что в комнате темно?

Мальволио

Как в аду, отец Топас.

Однако ж в ней есть окна, прозрачные, как ставни и верхние окна, что на
севере-юге светят, как черное дерево, а ты жалуешься на темноту.

Мальволио

Я не сумасшедший, отец Топас, говорю вам, что эта комната темна.

Безумный, ты в заблужденье. Но я говорю, что несть тьмы, кроме
незнания, в которое ты погружен больше, чем египтяне в их туман.

Мальволио

Я говорю, что эта комната темна, как незнание, будь оно темно, как сам
ад. Повторяю, что никого еще не обижали так жестоко. Я сумасшедший столько
же, как и вы. Испытайте это в каком угодно толковом разговоре.

В чем состоит учение Пифагора касательно диких уток?

Мальволио

В том, что душа нашей бабушки может жить в утке.

Что ты думаешь об этом учении?

Мальволио

Я считаю душу благородной и не причастен к его учению.

Прощай! Оставайся во тьме. Прежде чем я признаю в тебе здравый
рассудок, ты должен признать учение Пифагора и бояться убить утку, чтоб не
изгнать души твоей бабушки. Прощай!

Мальволио

Отец Топас! Отец Топас!

Ай да отец Топас!

Не правда ли, что мне все к лицу?

Ты мог бы окончить дело без рясы и бороды: он тебя не видит.

Теперь заговори с ним своим голосом и приди мне сказать, как ты его
найдешь. Как бы было хорошо развязаться с этой шуткой добром! Если можно
выпустить его кстати, так пусть себе идет, потому что мои отношения с
графиней теперь так дурны, что я не могу безопасно дотянуть шутку до конца.
Приходи ко мне в комнату.

Сэр Тоби и Мария уходят.

Шут
(поет)

Дружок, ты скажи,
Любит ли тебя
Душенька твоя?

Мальволио

Шут
(поет)

Нет, не любит - разлюбила!

Мальволио

Шут
(поет)

Ой, за что ж тебя забыла?

Мальволио

Дурак, говорю я.

Шут
(поет)

Знать, другого полюбила!

Мальволио

Душа моя, шут, если ты хочешь крепко обязать меня, достань мне свечку,
перо, бумагу и чернила. Как честный человек, я всю жизнь буду тебе
благодарен.

Господин Мальволио...

Мальволио

Да, любезный шут.

Ах, сударь, как это вы лишились ваших пяти чувств?

Мальволио

Шут! Никогда и никого еще не обижали так жестоко. Я так же хорошо
владею моими чувствами, как и ты, шут.

Только так? Так ты, право, не в своем уме, если твои чувства не лучше
моих, дурацких.

Мальволио

Они заперли меня здесь, держат впотьмах, присылают ко мне священников,
ослов и вообще всеми средствами стараются лишить меня рассудка.

Подумайте, что вы говорите, патер ведь здесь. (Переменив голос.)
Мальволио! Мальволио! Да восстановит небо твой рассудок. Постарайся заснуть
и перестань врать пустяки.

Мальволио

Отец мой...

Не заводи с ним речей, сын мой. - Кто? Я, отец Топас? Нет, ни за что!
Господь с вами! - Аминь. Да будет так.

Мальволио

Дурак! Дурак!

Что с вами, успокойтесь! Меня бранят за то, что я с вами разговариваю.

Мальволио

Душенька шут, достань мне огня и бумаги. Уверяю тебя, я не безумнее
кого другого в Иллирии.

Если б это была правда, Господи!

Мальволио

Как честный человек, это правда! Достань мне, милый шут, чернила, свечу
и бумаги и передай графине, что я напишу: тебе дадут за это больше, чем
когда-нибудь давали почтальону.

Достану, так и быть. Но скажите мне по правде: вы точно сошли с ума или
только так, притворяетесь?

Мальволио

Поверь же, что нет; я говорю правду.

Помешанному я не поверю, не видев его мозга. Сейчас принесу вам свечу,
бумагу и чернила.

Мальволио

Шут, я щедро награжу тебя. Пожалуйста, иди.

Шут уходит.

Сцена третья

Сад Оливии.
Входит Себастиан.

Себастиан

Вот светлый Феб, вот воздух, вот земля,
Вот перстень, что она мне подарила;
Он предо мной, я чувствую его,
Хотя я и опутан волшебством.
Но это не безумство. Где Антонио?
Я не нашел в гостинице его;
Но он был там: хозяин мне сказал,
Что в город он пошел меня искать.
Теперь его совет мне был бы дорог,
Как золото. Рассудок в ссоре с чувством,
Хоть я и почитаю все ошибкой,
А не безумством; но прилив Фортуны
Так беспримерен, так непостижим,
Что я готов глазам своим не верить.
Я должен спорить с собственным умом:
Он говорит, что кто-то здесь безумный.
Она - в уме, и это ясно; как
Иначе управлять бы ей прислугой,
Давать приказы, принимать послов -
И все так тихо, твердо и умно?
Тут где-то есть обман. Но вот она!

Входит Оливия со священником.

Прости мою поспешность! Если ты
Желаешь мне добра - пойдем со мною:
В часовне, что недалеко отсюда,
Ты передашь духовному отцу
Святую клятву вечного союза -
И успокоится в моей груди
От страха замирающее сердце.
Он в тайне сохранит наш брак,
Пока ты объявить его захочешь, -
И свадьбу мы отпразднуем тогда
Прилично сану моему. Что скажешь?

Себастиан

Я клятву верности готов произнести
И вечно сохранять ее в моей груди.

Оливия
(священнику)

Веди же нас, отец. Нас Бог благословит,
И благодать его союз наш осенит.

Действие V

Сцена первая

Улица перед домом Оливии.
Входят шут и Фабиан.

Если ты меня любишь, покажи мне письмо его.

Любезный Фабиан, сделай мне за то другое одолжение.

Все, что ты хочешь.

Не требуй этого письма.

То есть ты даришь мне собаку и в награду требуешь| ее назад.

Входят герцог, Виола, Курио и свита.

Вы люди графини Оливии?

Точно так, мы часть ее домашнего обихода.

Тебя-то я хорошо знаю. Каково поживаешь, молодец?

По правде сказать, с врагами лучше, чем с друзьями.

Нет, с друзьями лучше.

Нет, государь, хуже.

Как же это?

Да вот как друзья хвалят меня и делают из меня осла, а враги прямо
говорят мне, что я осел. Следовательно, с врагами я учусь самопознанию, а
друзья меня надувают. Итак, если умозаключения похожи на поцелуи и если
четыре отрицания составляют два утверждения, то чем больше друзей, тем хуже,
чем больше врагов, тем лучше.

Хорошо! Прекрасно!

Нет, государь, право нет, хоть вам и угодно быть одним из моих друзей.

От моей дружбы тебе хуже не будет: вот тебе золотой.

Если бы это не значило повторять дважды то же самое, сэр, так не мешало
бы удвоить.

О, ты даешь мне худой совет!

На этот раз опустите, сударь, вашу щедрость в карман - и да повинуются
ей ваши кровь и тело!

Так и быть, согрешу вдвойне.

Primo, secundo, tertio {Во-первых, во-вторых, в-третьих (лат.).} - и
тогда будет ладно. Старая пословица говорит, "без троицы дом не строится";
такт в три четверти - веселый такт; колокол, созывающий на молитву,
может вас убедить в том: он всегда звонит "динь-динь-динь"!

Этой шуткой ты не выманишь больше денег из моего кармана. Если тебе
угодно доложить графине, что я желаю, с ней говорить, и проводить ее сюда,
так это вернее пробудит мою щедрость.

Пусть же почивает, пока я ворочусь. Я иду, государь Однако вы не должны
думать, что моя любовь к золоту есть сребролюбие. Щедрость ваша пусть
немного вздремнет - и я ее разбужу. (Уходит.)

Входят Антонио и полицейские.

Вот, государь, спаситель мой идет.

Его лицо знакомо мне, хотя
В последний раз я видел его черным,
Запачканным в дыму, как у Вулкана
Он был начальником на плоскодонном
Ничтожном корабле и так жестоко,
Так разрушительно схватился с лучшей,
Сильнейшей частью флота моего,
Что даже зависть и язык утраты
Ему и честь и славу отдавали.
В чем дело?

1-й полицейский

Государь, вот тот Антоньо,
Который "Феникса", с богатым грузом
К нам плывшего из Кандии*, схватил.
Вот тот, который полонил "Орла",
При чем погиб ваш молодой племянник.
Сейчас его на дерзком поединке
Мы на одной из улиц захватили.

Он шпагу мне в защиту обнажил,
Но под конец заговорил так странно,
Что все слова его за бред я счел.

Прославленный пират, вор океана,
Что за безумная отвага предала
Тебя во власть людей, которых кровью
К себе вражду навек запечатлел?

Орсино, благородный государь,
Позвольте сбросить эти имена:
Антонио не вор и не пират,
Хотя и был врагом твоим суровым.
Сюда меня волшебство завлекло,
Причем из грозной пасти злого моря
Я юношу бесчувственного спас
Вот он! Он был уже добычей смерти;
Но жизнь ему я смело подарил,
А с ней и страсть без меры и границы,
Со всей ее горячей полнотой.
Я для него, мне милого, решился
Вступить сюда, в враждебный этот город,
И за него же шпагу обнажил.
Когда ж меня схватили, он, презренный,
Не захотев со мною разделить
Моей беды, отрекся от меня.
Тогда он тотчас стал мне вовсе чужд,
Как вещь, погибшая в волнах морских.
Он отказал мне в кошельке моем,
Что я вручил ему пред тем за полчаса.

Но как могло случиться это все?

Когда же к нам он в город возвратился?

Сегодня утром, славный государь.
Три месяца мы были неразлучны,
Не расставались ни на полминуты
Ни днем ни ночью.

Входит Оливия со свитой.

Вот идет графиня!
На землю к нам спустились небеса!
Ты говоришь, как сумасшедший: он
Три месяца уж служит у меня.
Но мы поговорим об этом после.
Теперь же с ним посторонись скорей.

Что вам угодно, славный государь?
Оливия готова вам служить
Во всем и всем, с одним лишь исключеньем.
Цезарио, ты слова не сдержал.
Ну что сказать в ответ на это можешь?

Мой повелитель хочет говорить -
И я молчу...

Когда запеть хотите
На старый лад, то я отвечу вам,
Что это слуху моему противно,
Как после музыки - собачий лай.

По-прежнему жестока.

Постоянна
По-прежнему.

В жестокости? Увы,
Неумолимая красавица, на твой
Алтарь неблагодарный приносил я
Души моей священнейшие жертвы -
И все напрасно! Что же делать мне?

Что вы почтете более приличным.

Так почему ж бы мне не умертвить
Того, что для меня всего милее,
Как египтянин тот, который в час
Кончины злой убил свою подругу?*
И разве необузданная ревность
Не на границе благородства? Слушай,
Ты верностью моей не дорожишь,
А тот, кто вытеснил меня из сердца
И из любви твоей, - того я знаю.
Ты, непреклонная, ты будешь жить,
Но этого любимца твоего,
Которого и я люблю не меньше, -
Его я оторву от гордых взоров,
Где государю своему назло
Он царствует! Цезарио, пойдем!
До зла моя решительность дозрела:
Я умерщвлю любимого ягненка,
Чтоб растерзать в голубке сердце злое.

Я тысячу смертей готов принять,
Чтоб вам покой и утешенье дать.

Цезарио, куда?

За государем,
Которого люблю, как свет очей,
Как жизнь, как счастие души моей, -
Люблю так страстно, горячо и сильно,
Как женщину мне не любить. Всесильный,
Когда я лгу, права святой любви
Ты смертью отомсти в моей крови!

О, я несчастная, он обманул меня!

Кто обманул вас, кто вас оскорбил?

Давно ли? Иль себя ты позабыл?
Позвать священника!

Слуга уходит.

Пойдем! За мной!

Куда, супруг, Цезарио мой милый?

Супруг! Ты можешь ли отречься?

Ты муж ее?

Нет, государь, не я.

О, это страх твой рабский говорит!
От собственности отказаться он
Тебе внушил! Цезарио, не бойся,
Не отвергай Фортуны! Будь открыт
Тем, чем ты стал, чего достиг ты втайне, -
И ты велик, как то, чего боишься.

Входит священник.

Добро пожаловать! Я заклинаю
Твоим священным саном: объяви,
Что с этим юношей я совершила
В твоем присутствии. Хотя недавно
Мы в тайне думали все сохранить,
Но случай все теперь разоблачает.

Священник

Союз любви вы предо мной свершили;
Он укреплен соединеньем рук,
Он утвержден разменом ваших колец,
Запечатлен священным поцелуем;
Все брачные обряды скреплены
Моей рукой. И вот двумя часами
С тех пор я ближе к гробу моему.

Чем будешь ты, лукавое созданье,
Когда тебя покроет седина?
Иль ты до старости не доживешь
И жертвой лжи губительной падешь?
Она твоя: ты можешь наслаждаться;
Но берегись, чтоб нам не повстречаться!

Клянусь вам, государь!

О, не клянись
И сохрани хоть каплю чести чистой
Среди избытка страха своего!

Входит сэр Эндрю с окровавленной головой.

Сэр Эндрю

Ради Господа Бога, пошлите за цирюльником! Ради всех святых, фельдшера
сэру Тоби!

Что такое?

Сэр Эндрю

Он проломил мне голову, да и Тоби не даром обошлось. Ради Господа Бога,
помогите! Ничего не пожалею, чтоб только оказаться дома.

Кто же это наделал, сэр Эндрю?

Сэр Эндрю

Придворный герцога, какой-то Цезарио. Мы думали, что: он трус, а он
вышел воплощенный дьявол.

Мой паж, Цезарио?

Сэр Эндрю

Окаянный! Вот он! Вы ни за что ни про что проломили мне голову; а что я
наделал, тому научил меня сэр Тоби.

Что нужно вам? Я вас не трогал, сударь!
Вы сами шпагу первый обнажили,
А я вам ласковым ответил словом.

Сэр Эндрю

Если пробитая голова называется раной, так вы меня поранили. Да вы,
кажется, и дыру в голове считаете ни во что?

Шут вводит пьяного сэра Тоби.

Вот и сэр Тоби прихрамывает; он вам еще кое-что порасскажет. Не хвати
он лишнего, он бы заставил вас иначе поплясать.

Ну, Тоби, что с вами?

Один черт на дьяволе. Ранил - и баста! Болван, не видал ли ты болвана
цирюльника?

Вот уже с час, как он пьян, и глаза его закатились в восемь часов утра.

Вот скот и мерзавец. Я ненавижу этого пьяного скота.

Уведите его. Кто это так их отделал?

Сэр Эндрю

Я помогу тебе, Тоби, пусть нам обоим вместе сделают перевязки.

Ты хочешь помогать? Ах ты, осел, болван, дурак, ступа ты медная!

Уложите его в постель да перевяжите рану.

Шут, Фабиан, сэр Эндрю и сэр Тоби уходят.
Входит Себастиан.

Себастиан

Мне очень жаль, что вашего родного,
Графиня, ранил я. Но будь он брат мой,
Я, ради безопасности моей,
Не мог с ним поступить иначе. Вижу
Из ваших глаз, что вы оскорблены.
Простите же, прекрасная графиня,
Хоть ради клятв, что мы друг другу дали.

Себастиан

Мой милый,
Мой дорогой Антонио, терзали
Меня часы с тех пор, как мы расстались!

Ты ль это, друг?

Себастиан

Иль можешь сомневаться?

Но как же ты надвое разделился?
Вы как две капли сходны меж собой,
И кто ж из вас Себастиан?

Непостижимо!

Себастиан

Не я ли то? Я брата не имел
И нет во мне Божественной той силы,
Чтоб вездесущим быть. Моя ж сестра...
Ее валы морские поглотили.
(Виоле.)
О, ради Бога, не родные ль мы?
Откуда вы? Как звать вас, мне скажите?

Моя отчизна - остров Метелин,
Отец мой назывался Себастьяном,
И был когда-то у меня такой же
И брат Себастиан. В такой же точно
Одежде он пошел на дно морское,
И если духи могут на земле
Присваивать лицо и одеянье,
Так ты пришел нас страхом поразить.

Себастиан

Я точно дух, но только облеченный,
Как все, костьми и мясом естества.
Будь женщиной - и на твои ланиты
Я пролил бы слезу, сказав: "Виола,
Погибшая, будь вновь моей сестрой!"

У моего умершего отца
Над правой бровью был рубец глубокий.

Себастиан

И мой отец имел такой же знак.

Он умер в день рождения Виолы,
Когда ей минуло тринадцать лет.

Себастиан

О, этот час живет в моей душе!
Да, смертное свое он кончил дело,
Когда сестре тринадцать лет минуло.

Итак, одно мужское одеянье
Мешает нам быть счастливыми вновь?
Но ты меня не обнимай: сперва
Пусть время, обстоятельства и место
Докажут, что Виола пред тобой.
Я к капитану поведу тебя -
Он тут неподалеку; у него
Одежда женская сохранена,
И - им спасенная - я поступила
На службу благородного Орсино.
Все, что с тех пор со мной случилось здесь,
Относится к графине и к Орсино.

Себастиан

Так, стало быть, графиня, вы ошиблись?
Но вас не обманул природы голос
Супругой девушки вы захотели быть -
И, я клянусь, что вы не промахнулись,
Ваш муж невинен, как его сестра.

Не изумляйтесь: кровь в нем благородна.
Когда все это правда, а не сон,
Так есть и моего частица счастья
В разбитом корабле.
(Виоле.)
Ты говорил
Не раз, а тысячу, что не полюбишь
Так страстно женщину ты, как меня?

И все слова мои да будут клятвы,
И их я твердо сохраню в душе,
Как свод небесный звезды сохраняет,
И солнце, и луну.

Подай же руку;
Дай в женском платье на тебя взглянуть.

Оно сохранено у капитана,
Который высадил меня на берег.
По жалобе Мальволио он взят
Под стражу.

Чтоб сей же час, прошу,
Ему была возвращена свобода!
Мальволио пускай придет сюда.
Теперь я только вспомнила: бедняга,
Как говорят, совсем сошел с ума.

Входят шут с письмом и Фабиан.

Но я сама была в таком расстройстве,
Что о его безумстве позабыла.
Что с ним, друзья? Скажите, что с ним сталось?

Да что, графиня, он борется с чертом, как только может человек в его
обстоятельствах. Вот он написал вам письмо, которое я должен был отдать вам
еще утром; но так как письма сумасшедших не Евангелие, то все равно, когда
их ни отдашь.

Открой же его и прочти.

Учитесь: дурак читает послание сумасшедшего! "Ей-богу, графиня..."

С ума ты сошел?

Нет, графиня, я только передаю слова сумасшедшего. Если вам угодно,
чтоб я читал с чувством, так вы не должны меня перебивать.

Пожалуйста, читай с толком.

Фабиан, прочти ты.

Фабиан
(читает)

"Ей-богу, графиня, вы меня обидели - и мир об этом узнает. Хотя вы и
заперли меня в темную яму и поручили смотреть за мною вашему пьяному
дядюшке, но я так же в уме, как и вы. В руках моих ваше письмо, которое
побудило меня вести себя таким образом, и я уверен, что могу им себя
оправдать, а вас пристыдить. Думайте обо мне что угодно, на время я забываю
должное почтение и говорю как обиженный. Почитаемый за сумасшедшего
Мальволио".

Это он писал?

Да, графиня.

Это не похоже на сумасшествие.

Верни ему свободу, Фабиан,
И приведи сюда к нам поскорее.
Когда угодно вам, мой государь,
Любить во мне сестру, а не супругу,
Позвольте предложить, чтоб день один
В моем дворце две свадьбы увенчал.

Я принимаю ваше предложенье.
(Виоле.)
Твой государь дает тебе свободу.
За службу же тяжелую твою -
Тяжелую для робости жены,
Привыкшей к попечениям нежнейшим, -
Прими мою ты руку и отныне
Будь господина госпожою.

Ты мне сестра!

Фабиан возвращается с Мальволио.

Так это сумасшедший?

Да, государь. Мальвольо, что с тобой?

Мальволио

Графиня, вы... обидели меня,
Обидели жестоко.

Я? Нисколько!

Мальволио

Графиня, да. Прочтите эти строки:
Вы не откажетесь от ваших слов.
Пишите иначе, если возможно,
Перемените слог и форму букв;
Скажите, что печать и эти мысли
Не вам принадлежат. Их отрицать
Не в состоянье вы! Итак, признайтесь,
Зачем так ясно высказали вы
Свою любовь и приказали мне
Являться к вам с улыбкой неизменной,
С подвязками, завязанными накрест,
Обутым в желтые чулки? Зачем
Вы приказали обращаться гордо
С прислугой, с сэром Тоби? И когда
Я все с покорной выполнял надеждой,
Зачем велели вы меня схватить,
Замкнули в тьму, прислали мне попа
И сделали шутом и дураком
Глупейшим, над которым все смеялись?
Скажите мне, зачем?

Ах, мой любезный!
Ведь это не моя рука, хоть точно
С моею очень сходна. Без сомненья,
Письмо написано Марией. И теперь
Припоминаю я: она сказала
Мне первая, что ты сошел с ума;
Потом явился ты с своей улыбкой,
В чулках, расхваленных в твоем письме.
Но успокойся же: с тобой сыграли
Презлую шутку, и когда откроем
Зачинщиков, в своем же деле
Ты будешь и судьею, и истцом.

Графиня, час столь светлый и благой,
Блестящий радостью, пусть не мрачат
Ни жалоба, ни будущая ссора
С таким желаньем сознаюсь я смело,
Что выдумали это я и Тоби
Против Мальволио, чтоб проучить
Его за грубость обращенья. Он
Нам надоел. Письмо написано Марией
По настоянью сэра Тоби: он
Посватался к ней за то в награду.
Но в шутке злой веселости так много,
Что, право, смех ей более к лицу,
Чем мщение; к тому ж и оскорблений
Зачтется поровну для каждой стороны.

Бедняжка, как одурачили тебя!

Да, "одни родятся великими, другие приобретают величие, а иным его
бросают". Играл и я роль в этой комедии, милостивые государи, роль некого
отца Спиридона. Да, впрочем, все равно. "Ей-богу, дурак, я не сумасшедший!"
Да помните ли вы еще? "Я удивляюсь, ваше сиятельство, как вы можете находить
удовольствие в шутках такого бездарного мерзавца: если вы не смеетесь, так у
него рот зашит". Так-то колесо времени приносит свое возмездие.

Мальволио

Я отомщу всей вашей шайке! (Уходит.)

Ах, как над ним жестоко насмеялись!

Догнать его, уговорить на мир,
Он должен рассказать о капитане.
Когда узнаем все, для нас наступит
Златое время сочетанья душ
На брачном торжестве. А между тем
Я остаюсь у вас в гостях, сестрица.
Цезарио, пойдем! Ты будешь им,
Пока ты муж: перемени костюм -
И будь любви моей царица!

Все уходят.

Шут
(оставшись один, поет)

Как я еще мальчишкой был,
Ай люли! да! тра-ла-ла-ла!
Глупец глупцом все был да был,
А я все пел: ай тра-ла-ла!
Потом, когда я взрослым стал,
Ай люли! да! тра-ла-ла-ла!
От вора дверь я запирал,
А сам все пел: ай тра-ла-ла!
Когда же я, увы, женился,
Ай люли! да! тра-ла-ла-ла!
Я с праздностью моей простился,
Но все же пел: ай тра-ла-ла!
И помню, раз, когда напился
Ай люли! да! тра-ла-ла-ла!
И в грязной яме очутился,
Не унывая пел: тра-ла!
Давно уж создан глупый свет.
Ай люли! да! тра-ла-ла-ла!
И я бы мог еще пропеть,
Да нет, уж спать пора.

Пьеса «Двенадцатая ночь» всегда была мне очень по душе, но постановка театра «Глобус» превзошла самые смелые ожидания — это подлинный шедевр!

Сама история — простая, милая и остроумная. И, на мой взгляд, повествует о том, что пропасть между мужским и женским восприятием мира не столь велика и драматична, как кажется, а с доброй волей и долей иронии вполне преодолима. Как по мне, там даже нет отрицательных героев, все персонажи довольно забавные и вызывают симпатию.

Постановок и экранизаций «Двенадцатой ночи» великое множество. Мне нравится фильм «Twelfth Night or What You Will» 1996 года с Хеленой Бонем Картер, Имоджен Стаббс, Ричардом Э. Грантом и Стивеном Макинтошем, и замечательная постановка театра Петра Фоменко с Ксенией и Полиной Кутеповыми. И всё же, повторюсь, даже представить не могла, насколько меня порадует, поразит, вдохновит «Глобус»! Полное ощущение перемещения во времени и пространстве прямиком в театр времён Шекспира. И благодаря концепции спектакля, когда женские роли играют мужчины, и благодаря невероятным костюмам, и фантастическому английскому произношению, которое не очень понимаю, но наслаждаться могу бесконечно.

Несмотря на то, что сюжет давно известен, неожиданностей не предполагается, с нетерпением ждёшь и по-детски радуешься каждой новой реплике. Ощущение присутствия в театре совершенно полное, зрители кинозала смеются и аплодируют, хотя актёры на экране и не услышат аплодисменов. Налицо преимущество показа в кинотеатре — крупные планы, позволяющие уловить все нюансы игры актёров, а также лучше рассмотреть роскошные костюмы и выразительный грим. Очень понравились музыкальные номера, которые ещё больше усиливали ощущение средневекового театра — этот волшебный танец в финале и песни шута Фесте, такие красивые, трогательные и забавные, под музыку и без музыки, виртуозно исполненные актёром Питером Хэмилтоном Дайером.

Конечно же, актёрская игра выше всяких похвал!

Самое громкое имя в этом актёрском ансамбле — безусловно, Стивен Фрай. Воплощение всего британского и эталон самого изысканного классического английского языка. Очевидно, что хвалить Стивена Фрая — это всё равно что пытаться доливать воду в море. Он великолепен, и это известно всем! И хотя Мальволио — персонаж не самый положительный, в исполнении Фрая ему сопереживаешь безоговорочно. Причём, несмотря на комедийный фон, актёр ни капли не переигрывает, он совершенно искренен и очень натурален.

Хочу отдельно отметить Сэмюэла Барнетта, совершенно изумительно сыгравшего Себастьяна. Этот персонаж на сцене появляется на сравнительно короткое время, но для пьесы он очень важен. Себастьян сродни Алисе в Стране чудес: обычный человек, случайно попадающий в очень необычное приключение, некую игру, правила которой ему не ведомы. Но его способность отнестись к самым странным жизненным коллизиям с открытым сердцем и делает возможным счастливое завершение всей истории.

Хотя «Двенадцатая ночь» заслуживает 12!

Уильям Шекспир - великий английский драматург, настоящий реформатор в таких областях, как литература и театр. что он и его творчество очень известно во всём мире, о его личности мы знаем очень и очень мало.

Это не мешает его произведениям быть самыми цитируемыми в мире, после Библии, конечно. Цитаты Шекспира стали поистине народными, их применяют даже те, кто возможно, и не читал само произведение. В наследии драматурга больше десяти комедийных пьес. Всем известны комедии "Сон в летнюю ночь", Венецианский купец", "Много шума из ничего", "Укрощение строптивой" и другие. Несмотря на то что все шекспировские комедии не похожи друг на друга, есть в них и что-то общее. Все они наполнены безудержным весельем, которое иногда переплетается с грустью. А еще в них незаурядные, жизнелюбивые герои.

Романтическая сказка о чудесной стране любви

Одной из самых весёлых и жизнерадостных комедий Шекспира является комедия "Двенадцатаяночь".Пьеса, которую так и хочется назвать прекрасной романтической сказкой, рассказывающей о необычайной стране Иллирии, стране, где царит веселье и любовь. Драматург показывает зрителю страну, в которой герой ищет любовь, и он непременно её найдёт, хотя иногда совершенно не там, где её искал. Эта комедия является одной из самых весёлых его пьес, которая наполнена разнообразными шутками и оптимизмом. "Двенадцатая ночь" Уильяма Шекспира - это блистательное, изысканное произведение, которое автор построил на точных афоризмах, на игре не только слов, но также игре ума. Счастье героев шекспировской пьесы совсем рядом, они даже не ожидают, что оно за ближайшим поворотом. Родных, о встрече с которыми они даже не надеются, они увидят тоже очень скоро. И это всё так приятно и так неожиданно. Вот основное краткое содержание. "Двенадцатая ночь" - Шекспир здесь, как всегда великолепный и необычайно остроумный.

О комедии Уильяма Шекспира "Двенадцатая ночь, или Что угодно"

В центре шекспировской пьесы "Двенадцатая ночь" мы видим любовные чувства, которые показаны естественным природным началом со своей прихотливостью и субъективностью. Цитаты Шекспира прекрасно подчёркивают такое отношение к любви. Такие чувства присущи только свободным натурам, какими являются главные герои произведения. Когда это сильное чувство любви сталкивается с различными неблагоприятными обстоятельствами, происходит конфликт. Но как же комедия без комических эффектов? Они достигаются драматургом тем, как он изображает различные препятствия, которые возникают на пути влюблённых главных героев. Ведь эти преграды на самом деле иллюзорные. Всё действие этой сопровождает потрясающее напряжение, которое не покидает нас до самой кульминации, что оказывается не менее яркой. Это чётко видно, даже если читать краткое содержание ("Двенадцатая ночь", Шекспир).

Действующие персонажи

Все события этой известной шекспировской комедии будут происходить в сказочной стране Иллирии, вблизи морского берега. Чтобы разобраться в происходящем, необходимо сначала познакомиться с главными действующими лицами пьесы. Шекспир "Двенадцатая ночь", главные герои:

Девушка Виола, которая выдаёт себя за пажа Цезарио;

Герцог Иллирии Орсино;

Юная графиня Оливия;

Брат-близнец Виолы Себастьян;

Друг Виолы и Себастьяна, капитан корабля Антонио;

Дядя Оливии сэр Тоби Белч;

Воздыхатель Оливии и компаньон её дяди, сэр Эндрю Эгьючик.

Также в комедии действуют такие персонажи, как приближённые герцога Курио и Валентин, слуги Оливии Фесте и Фабиан, камеристка Мария.

Тема, события, главные герои

Основная идея "Двенадцатой ночи" раскрывается талантливым драматургом через извечную тему любви и состоит в ценности человека, самого по себе, не учитывая его титул, или богатство. На первом месте стоит его душа, моральные качества. Давайте всё же рассмотрим краткое содержание. "Двенадцатая ночь", Шекспир. События комедии будут развиваться, исходя из ситуации, которая показана в экспозиции. Главная героиня по имени Виола во время одного из морских путешествий потеряла любимого брата, о чём рассказывает капитану. Другая героиня "Двенадцатой ночи" Шекспира - юная графиня Оливия, которая пребывает в трауре. Она скорбит о кончине своёго брата и отца, поэтому живёт затворницей. За ней ухаживает герцог Орсино, которому просто хочется быть влюблённым. Подходящей кандидатурой в его окружении оказывается прекрасная Оливия. Он выдумал себе эту любовь, но ничего не делает, чтобы лично объясниться в своих чувствах. Он не ищет встреч с молодой графиней, а посылает к ней своих придворных.

Завязка сюжета

Именно с завязкой сюжета в комедии начнутся различные недоразумения, которые часто будут выглядеть забавно, отчасти смешно. Когда Виола принимает странное решение - пойти на службу к герцогу. Но служить к Орсино она поступает не как Виола, а как Цезарио. С этого момента всё перепуталось, у каждого появляется новый объект любви. Итак, Виола влюбляется в того, у кого она служит. Но как открыться герцогу? Это невозможно. Сама же Виола очень понравилась юной Оливии, которая начинает испытывать к пажу Цезарио искренние чувства.

Но на них Виола в роли Цезарио, конечно же, не может ответить. Ещё в результате этих событий вспыхивает ревность сэра Эндрю, который вызывает юного Цезарио на дуэль. Развязка в комедии наступит только тогда, когда будет раскрыта тайна Цезарио. Это произойдёт с появлением Себастьяна, брата-близнеца Виолы. Только тогда страдания переодетой девушки смогут закончиться (читайте краткое содержание, "Двенадцатая ночь" Шекспир).

Характеристика женских образов комедии Шекспира "Двенадцатая ночь"

Женские образы, изображённые Шекспиром в "Двенадцатой ночи", решительные и активные, они более великодушные и благородные, чем мужчины.

Несмотря на то что монолог Виолы ("Двенадцатая ночь", Уильям Шекспир) подчёркивает: "О, как мы слабы женщины, увы..." У них больше положительных качеств, чем у мужских персонажей. Самым ярким образом в этом смысле является образ главной героини Виолы. Он как нельзя лучше показывает человека эпохи Ренессанса. Виола красивая, образованная и прекрасно воспитанная девушка, которая к тому же предприимчивая, деятельная и смелая. Её с уверенностью можно назвать хозяйкой своей жизни, она легко располагает людей к себе. А оказавшись в незнакомой обстановке, быстро осваивается, смело действует и очаровывает всех, кто находится с ней рядом.

Достойна многих похвал также графиня Оливия. Она решительная, а ещё честная. Живёт велением сердца, поэтому ни минутку не сомневается, выбирая незнакомо юношу, к которому питает глубокие чувства вместо брачных уз по расчёту.

Даже Мария, камеристка графини, может дать отпор и постоять сама за себя, если это необходимо. Она смелая, изобретательная, весьма острая на язык.

Их особенности

Продолжаем дальше рассматривать произведение, которое написал Уильям Шекспир. "Двенадцатая ночь" - это комедия, которая ярко показывает равноценность женщин и мужчин. Каждый из мужских образов, представленных в произведении драматурга, воплощает в себе одну из черт женского характера.

Герцог Орсино с чисто итальянским темпераментом. Он очень властолюбив, поэтому не терпит отказа. Несмотря на такие особенности поведения, назвать его злопамятным или эгоистичным весьма сложно. По своей сущности он всё-таки великодушный. Узнав о симпатии графини к пажу, сначала Орсино не считается с её чувствами. Он ревнует, мстит, но, получив отказ, сразу же отступает.

У сэра Тоби также немало негативных качеств: он несерьёзный и ненадёжный, любит застолья и терпеть не может любых обязанностей. Не удивительно, что в своём солидном возрасте он всё ещё холостяк. Но любовь делает и его более привлекательным.

Что же касается Себастьяна, то это позитивный персонаж со всех возможных сторон. Он очень красив, но также честен и отважен. Не удивительно, что именно его предпочла Оливия, а не властолюбивого герцога. Образ Себастьяна - это образ своеобразного "прекрасного принца", воплощение рыцарской чести и доблести.

Изображение любовных чувств в комедии У. Шекспира "Двенадцатая ночь, или Что угодно"

Любовь в шекспировских произведених, в частности в комедии "Двенадцатая ночь" - одна из основынх тем, через которую автор утверждает основную гуманистическую идею. Но изображённая им любовь является неким прихотливым чувством в разнообразных вариантах. Чаще всего оно возникает неожиданно, даже внезапно. У шекспировской любви много ипостасей, в зависимости от влюблённого героя. Ведь все они любят не одинаково, а по-своему. Драматург показывает каждого человека, как личность, индивидуальность, которым свойственны не похожие на других личные переживания.

Любовные отношения на примере влюблённых пар из комедии "Двенадцатая ночь"

У герцога Орсини к Оливии любовь придуманная. Когда он узнаёт в Цезарио влюблённую в него Виолу, решает сразу жениться на ней. Что, с одной стороны, может показаться скороспешным, но, учитывая, насколько хорошо герцог уже знал Цезарио, его поступок не выглядит легкомысленно.

Внезапно вспыхнула любовь Оливии к простому пажу. Но ей не важен ни социальный статус избранника, ни его материальное положение. Она действует и добивается взаимности. Себастьяно, которого принимают за Цезарио, считает любовь графини подарком судьбы, сразу отвечая ей взаимностью.

Ещё одна пара влюблённых - это сэр Тоби и Мария. Для дворянина Тоби Бэлча не имеет никакого значения тот факт, что Мария простая служанка. Социальное положение не играет роли ни для кого из влюблённых героев.