Фонвизин картины. Фонвизин артур владимирович – галерея произведений (76 изображений). В истории отечественного искусства XX века есть несколько имен, овеянных мифологической дымкой, и среди них одно из самых романтических — имя Артура Фонвизина, великоле

Портрет Галины Стрелецкой в возрасте 5-лет работы АРТУРА ФОНВИЗИНА.
В новый альбом, посвященный творчеству АРТУРА ФОВИЗИНА, который должен появится в продаже в апреле месяце этого года, включины воспоминания ГАЛИНЫ. С её согласия размещаю этот текст в качестве АНОНСА.

ГалинаСтрелецкая

АРТУР ФОНВИЗИН,МАМА,БАБУШКАИЯ

В 1948 году Алла Михайловна Белякова познакомилась с Фонвизиным и уговорила преподавать акварель группе архитекторов.

Алла Белякова стала «самой любимой ученицей», а моя мама, Елена Чаус, «самой старательной ученицей». Так называл их мастер.

Занятия акварелью проходили у нас дома, в коммуналке на Гоголевском бульваре. Особенно запомнилось мне первое занятие. Дамы пришли, одетые, как в театр,и так волновались, будто ждали принца из сказки. И вот он вошел, пожилой дядя с веселыми смеющимися глазами, пританцовывающей походкой подошел к дамам (среди которых была и моя бабушка, Галина Кронидовна Чаус), огляделся, увидел меня, пятилетнюю девочку с огромным бантом, подошел и сказал (не гладя по головке, чего я не терпела): «О! какие локоны! Надо написать».

В тот же день Артур Владимирович написал первый мой портрет. Вокруг стояла благоговейная тишина, все почему-то замерли, а мастер, работая, что-то напевал, непонятное мне.

Только позже, когда Артур Владимирович писал мой второй портрет у нас на даче в Лианозове, а мне было уже десять, я поняла, что он пел. То была песенка из любимой им сказки Гофмана «Цахес, по прозванию Циннобер»: «Как пошли бы тебе эти локоны, когда бы ты не был таким мерзким уродом».

Я наблюдала за движениями рук мастера, которые напоминали мне полет птиц. А взгляд был очень проницательный, завораживающий и таинственный. Виртуозное прикосновение кисти создавали мой облик: сначала глаза, потом появилась голова и солнечный луч в волосах, затем букет полевых цветов в руках… Фон осуществлялся большими цветовыми потоками краски, объединяющими весь портрет. Образ получался воздушным, нежным, и совсем не сентиментальным. Но самое интересное, что это опять была я!

А как Артур Владимирович писал маму! Прозрачно, тонко, и сразу улавливалась чуть заметная ее добрая улыбка. Этот портрет, подаренный маме Артуром Владимировичем, очень нравился ему самому, и часто, хитро улыбаясь, он говорил: «Лена! Отдайте его мне». И, так же улыбаясь, мама отвечала: «Никогда, маэстро!».

Бабушкин портрет Артур Владимирович писал на даче, когда жил у нас почти весь июнь. И я была очень огорчена, почему же нет цветка в волосах на бабушкином портрете!

На занятиях с Фонвизиным дамы писали портреты и натюрморты, которые перед этим долго создавал маэстро, как всегда пританцовывая и напевая. Я крутилась рядом, и все мне казалось какой-то бессмыслицей - вазочка так или вазочка эдак. Какая разница!

Придумывая композиции, Артур Владимирович творил, как волшебник и фокусник. Предметы для натюрмортов собирались по всей квартире, многие имели известное происхождение: Гарднер, Кузнецов, Мейсен… И это были не просто уроки акварели, но и познание мира искусства. Помню, как Артур Владимирович рассказывал о мастере Гольбейне, художнике классической стадии немецкого Возрождения.

На занятиях обычно «присутствовал»патефон. Крутили пластинки - чаще романсы, любимые Артуром Владимировичем:

Отвори потихоньку калитку

И войди в тихий садик, как тень.

Не забудь, потемнее накидку,

Кружева на головку надень.

И это было замечательно!

После занятий бабушка Галина Кронидовна затапливала знаменитую нашу изразцовую печь, сервировала стол, ставила чай, пирог с вязигой, пирожки с мясом, с капустой, варенья и все во главе с Фонвизиным садились за стол. В печи трещали дрова, отсвечивали малахитовые изразцы. И все это отражалось в зеркале. Артур Владимирович как-то преображался и открывался другой его талант - рассказчика. Впрочем, рассказчиков было двое: Фонвизин и моя бабушка. Артур Владимирович с юмором рассказывал о своей жизни и учебе в Мюнхене, бабушка о великом Устюге, где родилась, об учебе на высших женских курсах в Петербурге.

Артуру Владимировичу очень нравилось у нас на даче в Лианозове. В саду было много цветов, самых разных: сирень, пионы, колокольчики, анютины глазки. Фонвизину очень нравилась сирень, о чем он также выражал свои чувства:

Пока еще не отцвели сирени,

Сладкое дыханье их волнует грудь

Иной раз хочется пасть на колени.

Сказать весне: не уходи, побудь…

Артур Владимирович без конца писал бабушкин сад.И я поражалась - десятки раз пишет однии те же пионы и всегда они разные. Учил меня, как надо смотреть на цветы и подбирать их к натюрморту.Любимым его местом была дачная беседка, обвитая каприфолью с оранжевыми цветами. Здесь же его ученицы писали цветы, обсуждали свои работы и слушали критику мастера. Затем усаживались за длинным столом под древним развесистым дубом. Артур Владимирович назвал его Старый Витязь и вспоминал стихи Фета:

Вокруг тебя незримым ходом

Ползет простор твоих корней.

И в их кривые промежутки,

Гнездясь, с пригорка незабудки

Глядят смелее в даль степей.

Мама моя дружила с Натальей Осиповной, женой Артура Владимировича, очаровательной женщиной с совершенно потрясающей улыбкой. Я очень любила ходить к Фонвизиным, поздравлять маэстро с днем рождения, 30 декабря. Наталья Осиповна показывала мне изящныхмаленьких кукол, сделанных Артуром Владимировичем, как модели для иллюстраций сказок. С годами я поняла, что создавать такую живопись Артур Владимирович мог только при детском восприятии мира.

Способ А. В. Фонвизина

Рассматриваемый способ акварельной живописи назван по имени замечательного художника Артура Владимировича Фонвизина, работавшего в удивительной, неповторимой манере. И хотя существует мнение, что Фонвизин традиционен в своих работах, его скорее всего можно отнести к тому обстоятельству, что художник не пользовался белилами, не примешивал к акварели гуашь, т. е. был традиционен в чистой акварели.
В остальном его работы носят глубоко индивидуальный характер.
Можно было бы именно по этой причине не рассматривать его способ акварельной живописи, если бы не множество последователей, а точнее подражателей среди последующих поколений художников, особенно современных молодых акварелистов.
Некоторые художники и искусствоведы считают, что Фонвизин исполнял свои акварели по влажной поверхности бумаги. Это неверно. Художник не работает на предварительно смоченной бумаге, когда он целиком зависит от капризов растекающейся по мокрой бумаге краски.
Сохранились воспоминания современников художника, его моделей, наблюдавших за работой мастера. Можно внимательно посмотреть, и не один раз, на его работы в Третьяковской галерее и на различных выставках.
А. В. Фонвизин писал на ватманских листах ГОЗНАК ручной работы с небольшой зернистостью, прикрепляя бумагу к планшету кнопками, след от которых так и остался на работах.
Похоже, автор не делал подготовительного рисунка карандашом, а начинал рисовать тоненьким кончиком кисти, намечая только незначительные контуры изображаемого, о чем свидетельствуют незаконченные работы.
В прочем, эта незаконченность скорее производит впечатление особой лаконичности, присущей его работам. Затем, набрав крупной кистью большое количество воды с краской, он мягко втирал ее в поверхность бумаги, добавляя другие цвета для получения необходимого сложного тона, т. е. получалась своеобразная палитра на самой работе. С большим мастерством художник управлял широкими цветовыми потеками с помощью кисти, чередуя темные и светлые участки, оставляя порой почти нетронутой бумагу.
Кое-где художник вносил цветовые акценты на высохшей поверхности предыдущего слоя, порой совсем незначительные, почти точки, чтобы подчеркнуть форму или цветовое пятно. В портретах чаще всего акцентируются глаза и губы.
В некоторых работах видно, как художник, взяв активный цвет, который на первый взгляд выбивается из общего тона листа, наносил на его поверхность широкий мазок трепетным движением кисти.
В поздних работах А. В. Фонвизин слегка размывал некоторые цветовые участки, сочетая их с четкими заливками, а также накладывал несколько слоев цвета друг на друга. Однако его работы не производят впечатления многослойной акварели, они сохраняют удивительную свежесть, прозрачность и светоносность.
В заключение хочется добавить следующее. Рассматривая акварели современных молодых художников, увлеченных творчеством А. В. Фонвизина, хочется верить, что они в конечном счете смогут от подражания большому мастеру, скорее формальному, подойти к глубокому осмыслению его творчества и, используя основные, принципиальные подходы художника к акварели, создают свои неповторимые работы.

Акварель – пожалуй, самая артистическая техника. Рука должна быть точна, движения виртуозны, полная сосредоточенность-проживание «сейчас» – не может ошибаться артист, идущий по канату. Наверное поэтому основной темой творчества Фонвизина стали цирк и балет, которые тоже живут в реальном масштабе времени, «сейчас» на сцене – а «потом» ничего нельзя исправить.

Нужна очень большая точность, чтобы под музыку в нужный момент лошадь прыгнула через барьер и точно приземлилась. Художник сумел приручить воду и краску - он точно знает, куда потечет каждая капля, так что даже удивительно: как можно сделать дрессированную воду?

Артур Фонвизин.

Происходил из остзейских немцев (поначалу он подписывал свои работы «фон Визен»).

Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества вместе с М. Ларионовым и С. Судейкиным. Вместе с ними был исключен оттуда за попытку «ниспровергать старое искусство».

В 1904-м году поехал учиться в Мюнхен, где подружился с Константином Зефировым.

«Голубая роза», «Бубновый валет», «Мир искусства», «Маковец» - Фонвизин был участником практически всех значительных художественных объединений в России начала 20-го века.

1937 год - персональная выставка в Государственном музее изобразительных искусств…

А в 1937-м - разгром за «формализм» (в том же году Музей становится им. Пушкина).

За что разгромили (соответственно, лишив заказов на иллюстрации) такого безобидного художника? Ни кубизма, ни экспрессионизма, никакого расчленения-анализа формы – чистая радость, свежесть и здоровье! Ведь никакой политики! А вот за аполитичность и получил. За то, что наслаждался цветом, пятном, виртуозной линией, а не «боролся за что-то» – или, наоборот, против чего-нибудь. За то, что был просто художником.

Свободу не прощают нигде, никогда и никому. Вспомним Матисса, которого примерно в это же время травила «свободная французская критика» - за то, что он пишет женщин и цветы. Вместо того, чтобы, реагируя на «бесчеловечное время», писать сюрреализм, надрыв и тоску.

Критики Фонвизина возмущались: советским людям не может нравиться такое безыдейное искусство, к тому же выполненное в легкомысленной технике акварели! Ему ставили в вину даже то, что он писал без предварительного карандашного наброска. А он не знал заранее, куда у него что пойдет. «Набирал» цвет прямо на самой работе, превращая ее в палитру – кое-где оставлял чистый лист бумаги, где-то рисовал кистью…

В 30-е годы Фонвизин был воплощением эпохи Серебряного века, удивительно задержавшимся, сохранившим своё «не от мира сего» несмотря на все жесткие реалии мира. «Мир ловил меня, но не поймал».

«Мира Искусства» - Фонвизин навсегда сохранил отрыв от реальной жизни, свойственный членам этого объединения. Подобно своему студенческому приятелю Сергею Судейкину, он превращает искусство в аристократическую игру, в чистую музыку красок..

Музыка – самое идеальное искусство. Акварели Фонвизина музыкальны по своей форме и имеют не больше отношения к действительности, чем русский романс.

Фонвизин очень любил романс - с преувеличенными страстями и томностью - и напитывал свои работы его условной атмосферой.

Александр Лабас:

«Артур Владимирович принадлежал к более старшему, чем я, поколению. Но он всегда сохранял в себе свежесть, молодость и непосредственность. Это нельзя не понять, когда видишь его прекрасные работы, большие акварельные листы, с блеском выполненные настоящим артистом. Артур Владимирович долгие годы жил и работал в стесненных условиях, но именно тогда во второй половине 30-х годов особенно был виден его творческий подъем, когда начали появляться серии превосходных больших акварельных портретов – Уланова, и вслед за ней балерины, актрисы, один портрет идет за другим и один лучше другого. Как раз за эти портреты его и разгромили, приклеили ему ярлычок формалиста».

Артур Фонвизин посвятил себя балету и цирку – искусствам, формальным по своей сути - но писал портреты живых людей. Поэтому легкий привкус формализма остается за скобками: ведь не так коротко связаны Саломея – и играющая ее артистка (которая живет в маленькой комнатке, ходит в театр на работу, гримируется, а потом снимает грим):

Впрочем, женщина всегда играет – перед зрителем, перед, зеркалом – она оттачивает свою форму, чтобы быть максимально привлекательной. И Фонвизин очень хорошо эту ее форму считывал – он пишет женщину такой, какой она сама себя мечтает видеть:

Женщины и спасли его – когда во время войны Фонвизина, как немца, выслали из Москвы в Казахстан, великие актрисы тут же добились его возвращения.

В 1944-м году художник выполняет по заказу Театра драмы (теперь Театр им. Маяковского) серию портретов артистов театра.

После войны он довольно много выставляется (для советского художника)

Уехавший в Париж Ларионов писал Фонвизину: «Акварель – это же баловство! Подумай, на что ты будешь жить?» И, надо признать, Ларионов был прав – написав за свою жизнь огромное число акварелей, Фонвизин еле сводил концы с концами.

Но всё кончилось хорошо.. В 70 лет переезжает из коммуналки в отдельную квартиру, а в 85 лет ему присваивают звание Заслуженного деятеля искусств.

Теперь без его работ не обходится ни один антикварный аукцион.

Вот воспоминания Галины Стрелецкой о послевоенных годах жизни.

Тут нет никакой важной информации, но есть атмосфера, что важнее:

«В 1948 году Алла Михайловна Белякова познакомилась с Фонвизиным и уговорила преподавать акварель группе архитекторов.

Алла Белякова стала «самой любимой ученицей», а моя мама, Елена Чаус, «самой старательной ученицей». Так называл их мастер.

Занятия акварелью проходили у нас дома, в коммуналке на Гоголевском бульваре. Особенно запомнилось мне первое занятие. Дамы пришли, одетые, как в театр, и так волновались, будто ждали принца из сказки. И вот он вошел, пожилой дядя с веселыми смеющимися глазами, пританцовывающей походкой подошел к дамам, огляделся, увидел меня, пятилетнюю девочку с огромным бантом, подошел и сказал (не гладя по головке, чего я не терпела): «О! какие локоны! Надо написать».

На занятиях с Фонвизиным дамы писали портреты и натюрморты, которые перед этим долго создавал маэстро, как всегда пританцовывая и напевая. Я крутилась рядом, и все мне казалось какой-то бессмыслицей – вазочка так или вазочка эдак. Какая разница!

Придумывая композиции, Артур Владимирович творил, как волшебник и фокусник. Предметы для натюрмортов собирались по всей квартире, многие имели известное происхождение: Гарднер, Кузнецов, Мейсен… И это были не просто уроки акварели, но и познание мира искусства. Помню, как Артур Владимирович рассказывал о мастере Гольбейне, художнике классической стадии немецкого Возрождения.

На занятиях обычно «присутствовал» патефон. Крутили пластинки – чаще романсы, любимые Артуром Владимировичем:

Отвори потихоньку калитку

И войди в тихий садик, как тень.

Не забудь, потемнее накидку,

Кружева на головку надень.

И это было замечательно!

После занятий бабушка Галина Кронидовна затапливала знаменитую нашу изразцовую печь, сервировала стол, ставила чай, пирог с вязигой, пирожки с мясом, с капустой, варенья и все во главе с Фонвизиным садились за стол. В печи трещали дрова, отсвечивали малахитовые изразцы. И все это отражалось в зеркале. Артур Владимирович как-то преображался и открывался другой его талант – рассказчика.

Мама моя дружила с Натальей Осиповной, женой Артура Владимировича, очаровательной женщиной с совершенно потрясающей улыбкой. Я очень любила ходить к Фонвизиным, поздравлять маэстро с днем рождения, 30 декабря. Наталья Осиповна показывала мне изящных маленьких кукол, сделанных Артуром Владимировичем, как модели для иллюстраций сказок. С годами я поняла, что создавать такую живопись Артур Владимирович мог только при детском восприятии мира.

Однажды к нам на занятие зашел Роберт Рафаилович Фальк, у которого мама с Беляковой тоже иногда занимались. Фальк увидел наши портреты работы Фонвизина и задумчиво произнес: «Акварели Артура – это же импровизация в стихах».

Муниципальное бюджетное учреждение дополнительного образования
«ДШИ Починковского района»
Курс лекций.
История картин.
Фонвизин Артур Владимирович.
История изобразительного искусства.
ДХШ.
Разработчик: преподаватель художественного отделения
МБУ ДО «ДШИ Починковского района»
Казакова Инна Викторовна
2017

Фонвизин Артур Владимирович
(1882­1973)

А. В. Фонвизин родился в семье лесничего. Начинал в 1901 г. учебу в МУЖВЗ, но был
исключен вместе с двумя друзьями, М. Ф. Ларионовым и С. Ю. Судейкиным, за
устройство не разрешенной начальством выставки.
В 1904­06 гг. продолжил образование в Германии, в частных мастерских Мюнхена.
В первом десятилетии века был активным и заметным участником громких выставок,
таких как "Голубая роза", "Венок", Салонов "Золотого руна", "Венок­Стефанос", "Мир
искусства".
В 1920­х гг. стал членом объединения "Маковец", преподавал в студиях Тамбовского
Пролеткульта, в нижегородском художественном техникуме.

На раннем этапе своего творчества работал в русле символизма, в стиле так
называемого лирического примитива. Полотна Фонвизина того времени отличаются
изысканной гаммой. От них словно бы исходит какой­то мерцающий таинственный
свет, создающий определенное душевное состояние. Таковы его "Невеста" (1902),
"Леда", "Композиция с фигурой Христа" (оба 1904).
Однако сегодня Фонвизин более известен как непревзойденный виртуоз акварельной
живописи. К 1930­м гг. он окончательно избрал для себя основную и излюбленную с тех
пор акварельную технику, выявил романтически­приподнятый строй своего искусства,
очертил круг тем, связанных с праздничными образами театра и цирка и с
погруженными в радужную дымку детскими воспоминаниями. Сразу цветом, без
карандашной подготовки, он пишет с натуры воздушно­легкие цветочные натюрморты,
тающие в тумане пейзажи, но главным образом портреты, отдавая предпочтение
женским моделям.
Любимые его героини ­ актрисы, часто в театральных костюмах, связанных с
определенной ролью, погруженные в приподнятую эмоциональную атмосферу сцены
("Портрет Д. В. Зеркаловой", "Портрет Ю. С. Глизер", оба 1940, и др.). А детская
любовь к цирку диктовала ему бесчисленные, уже не натурой, а фантазией
порожденные цветовые наброски нарядных наездниц (серия "Цирк", 1940­70­е).
Романтической дымкой овеяны тающие в цветовом мареве образы популярных
романсов (серия "Песни и романсы", 1940­60­е), детские воспоминания о
провинциальном быте ("Извозчики", 1940­е). Сюда же примыкают и лучшие его работы
для книги.
Между тем ни импровизационная, как бы небрежная свобода акварельного письма, ни
романтическая мечтательность его образов не отвечали в 1930­х и 1940­х гг.
официальным художественным установкам, и потому творчество Фонвизина
подвергалось в ту пору нападкам в печати. А в годы войны он был на некоторое время
выслан в Казахстан за немецкое происхождение. И все же художник оставался
неизменно верен характеру своего дарования, до конца жизни разрабатывал и
варьировал все те же любимые мотивы.
Картины художника.
Композиция с
фигурой Христа
Невеста
В цирке
Портрет Д. В.
Зеркаловой в роли
Юлии Тугиной из
пьесы А. Н.
Островского
«Последняя
жертва»

(1882-1973)

А. В. Фонвизин родился в семье лесничего. Начинал в 1901 г. учебу в МУЖВЗ, но был исключен вместе с двумя друзьями, М. Ф. Ларионовым и С. Ю. Судейкиным , за устройство не разрешенной начальством выставки.

В 1904-06 гг. продолжил образование в Германии, в частных мастерских Мюнхена.

В первом десятилетии века был активным и заметным участником громких выставок, таких как "Голубая роза", "Венок", Салонов "Золотого руна", "Венок-Стефанос", "Мир искусства".

В 1920-х гг. стал членом объединения "Маковец", преподавал в студиях Тамбовского Пролеткульта, в нижегородском художественном техникуме.

На раннем этапе своего творчества работал в русле символизма, в стиле так называемого лирического примитива. Полотна Фонвизина того времени отличаются изысканной гаммой. От них словно бы исходит какой-то мерцающий таинственный свет, создающий определенное душевное состояние. Таковы его "Невеста" (1902), "Леда", "Композиция с фигурой Христа" (оба 1904).

Однако сегодня Фонвизин более известен как непревзойденный виртуоз акварельной живописи. К 1930-м гг. он окончательно избрал для себя основную и излюбленную с тех пор акварельную технику, выявил романтически-приподнятый строй своего искусства, очертил круг тем, связанных с праздничными образами театра и цирка и с погруженными в радужную дымку детскими воспоминаниями. Сразу цветом, без карандашной подготовки, он пишет с натуры воздушно-легкие цветочные натюрморты, тающие в тумане пейзажи, но главным образом портреты, отдавая предпочтение женским моделям.

Любимые его героини - актрисы, часто в театральных костюмах, связанных с определенной ролью, погруженные в приподнятую эмоциональную атмосферу сцены ("Портрет Д. В. Зеркаловой", "Портрет Ю. С. Глизер", оба 1940, и др.). А детская любовь к цирку диктовала ему бесчисленные, уже не натурой, а фантазией порожденные цветовые наброски нарядных наездниц (серия "Цирк", 1940-70-е). Романтической дымкой овеяны тающие в цветовом мареве образы популярных романсов (серия "Песни и романсы", 1940-60-е), детские воспоминания о провинциальном быте ("Извозчики", 1940-е). Сюда же примыкают и лучшие его работы для книги.

Между тем ни импровизационная, как бы небрежная свобода акварельного письма, ни романтическая мечтательность его образов не отвечали в 1930-х и 1940-х гг. официальным художественным установкам, и потому творчество Фонвизина подвергалось в ту пору нападкам в печати. А в годы войны он был на некоторое время выслан в Казахстан за немецкое происхождение. И все же художник оставался неизменно верен характеру своего дарования, до конца жизни разрабатывал и варьировал все те же любимые мотивы.