Беовульф: Герои мифов и легенд - Мифологическая энциклопедия. Исторический контекст создания поэмы "беовульф"

Беовульф

(Beowulf ) - англосаксонская поэма , названная так по имени главного героя. Основное содержание заключается в сказаниях о победе Беовульфа над страшным чудовищем (Grendel ) и над опустошавшим страну драконом , к чему прибавлено немало побочных эпизодов. Отдельные сказания поэмы, вероятно, занесены англами и саксами из старой родины, но в том виде, в каком она сохранилась, поэма носит несомненные следы позднейшей христианской обработки, относящейся, надо полагать, к началу VIII стол. Таким образом, поэма Б. является древнейшим значительным памятником народной поэзии германцев. Она имеется в одной-единственной рукописи и была издана Кемблем (Лонд., 1833; 2 изд. 1837) с английским переводом, снабженным примечаниями; Торпом (Лонд. 1855); Грейном в его «Bibliothek der angels ä chsisch. Poesie» (2 т., Кассель и Геттинг., 1857-59) и отд. изд. (Кассель и Геттинг., 1867), Неупе (Падерб.), Гольдером (Фрейб. в Бр., 1882) и др. Из многочислен. перевод. поэмы на нем. яз. следует отметить Грейна, Зимрока (Штутгардт, 1859) и Неупе (Падерб., 1863), на франц. - Л. Боткина.

Поэма о Беовульфе дошла до нас в единственной рукописи начала в., написанной двумя различными писцами. Рукопись эта хранится в настоящее время в Британском Музее в Лондоне . Открыта она сравнительно поздно. В печати (Wanley’s Catalogue of Anglo-Saxon Manuscripts) она упоминается впервые в г., но уже в 1731 г. она сильно пострадала от пожара. Впервые издал ее датчанин Торкелин в г., а первое английское издание относится к 1833 г.

Поэма распадается на две части, связанные между собою лишь личностью главного героя, Беовульфа. Каждая из этих частей, в основном, повествует о подвигах Беовульфа; в первой (стихи 1-1887) повествуется о том, как Беовульф избавил соседнюю страну от двух страшных чудовищ, во второй (от стиха 2220 до конца), - как он воцарился у себя на родине и счастливо правил пятьдесят лет, как победил огнедышащего дракона, а сам погиб от нанесенных ему драконом ядовитых ран и был с честью похоронен своею дружиной. Основное членение поэмы нарушается рядом вставных эпизодов, имеющих чрезвычайно важное значение для вопроса о происхождении поэмы, для выяснения ее сложного состава, времени возникновения и т. д.

Краткое содержание

Вступлением в поэме служит рассказ о легендарном родоначальнике датских королей Скильде Скефинге, который еще в младенчестве чудесным образом приплыл к берегам Дании в ладье, полной сокровищ, а подросши стал королем и долго и счастливо правил страной. Счастливо правил Данией и род Скильдингов. Один из потомков Скильда, король Хротгар, сын Хеальфдена, был удачлив в войнах, а следовательно, и богат. Однажды задумал он воздвигнуть обширную и богато украшенную палату для пиров со своей дружиной, выстроил ее на удивление всему свету и назвал ее «Хеорот» («палатой оленя»). Но недолго раздавались там веселые клики пирующих, пение певцов и звуки арф .

Неподалеку, в «болоте», было логово страшного чудовища Гренделя. Однажды ночью подкрался Грендель к дивной Хротгаровой палате, в которой после веселого пира расположилась на отдых беспечная дружина. Чудовище нагрянуло на спящих, разом выхватило тридцать витязей и быстро увлекло в свое логово, терзая и пожирая их. На утро воплями ужаса сменились клики веселья; горькие жалобы стали еще громче и горше, когда каждую ночь стало являться в палату чудовище за своей кровавой добычей. Напрасно горевал и сокрушался король Хротгар: он не мог отвратить беды. Палата его опустела, пиры прекратились, всеми овладели уныние и великая скорбь.

Слух об этом бедствии достиг, наконец, земли геатов (геаты - скандинавское племя гаутов, населявшее южные области Швеции); услышал о том храбрейший из витязей короля Хигелака - Беовульф. Он велел снарядить корабль и «путем лебедей» поспешил на помощь Хротгару; вместе с Беовульфои поплыли и 14 храбрейших воинов Хигелака. Король Хротгар принял их с почетом. Когда закончился устроенный в их честь пир, Беовульф с товарищами-геатами остался в палате, а датчане разошлись по домам.

В полуночный час явился из своего болота Грендель, быстро отбил замки у дверей, подкрался к геатам, схватил одного, раздробил его кости и стал сосать кровь. Не успел он потянуться за другим, как могучая рука Беовульфа схватила его, и между ними началась страшная борьба. Все здание зашаталось. Грендель, собрав все свои силы, рванулся, жилы в плече его порвались, кости выскочили из суставов, и вся его рука до самого плеча осталась в руках у Беовульфа.

Раненный насмерть, Грендель уполз в свое болото . Хротгар устроил в честь победителя пир. Он поднес Беовульфу богатые дары: броню, шлем и знамя, древко которого было из чистого золота, драгоценный меч и восемь коней с дорогим седлом. Королева поднесла ему с приветствием кубок и на обе руки надела ему обручи из крученого золота, кольца - на пальцы, на плечи - верхнее платье, а на шею - драгоценное ожерелье, самое тяжелое из всех ожерелий на свете. Пир продолжался весело и шумно при громких песнях певцов, прославлявших подвиги древних героев. У многих головы отяжелели от меду…

Но вот, в глухой полуночный час, вновь затрещали двери Хеорота, и в залу ввалилось новое чудовище, с виду подобное женщине: это была мать Гренделя, явившаяся отомстить за смерть своего сына. В испуге пробудились датчане, но не было с ними Беовульфа, который почивал в особо отведенных ему покоях. Чудовище удалось прогнать, а на утро Беовульф отправился на поиски его. Следы привели его к страшному болоту, и там, где вода под обрывистым берегом была окрашена кровью, где кишели страшные змеи и чудовища, Беовульф бесстрашно спустился в бездну.

Целый день спускался Беовульф на дно, отбиваясь от водяных чудовищ; едва коснулся он дна, как схватился с матерью Гренделя, и она увлекла его в неведомый угол бездны, куда вода не проникала. Он напал на нее, нанося мечом удары, но они не могли причинить ей вреда. Тогда, улучив минуту, он сорвал со стены громадный меч, «изделье великанов», и, собрав все силы, убил ее; тем же мечом отрубил он голову мертвого Гренделя и хотел унести с собою древнее оружие великанов, но меч, как лед, растаял в его руках до самой рукоятки.

Велика была радость, велик и радостен новый пир, устроенный Хротгаром в освобожденном Хеороте, щедры дары, которыми наделил король героя, провожая его на родину. Первая часть поэмы заканчивается описанием прибытия Беовульфа к Хигелаку. За этим в рукописи следует заметный пропуск.

Во второй части поэмы Беовульф предстает уже стариком. По смерти короля Хигелака и его сына, он мирно царствовал над геатами в продолжение пятидесяти зим. Когда появился в его земле страшный дракон и стал опустошать огнем страну, в отместку за чашу, похищенную из охраняемых им сокровищ, престарелый Беовульф решил убить его в единоборстве. Он поражает дракона в голову, но крепкий меч его разлетается вдребезги, - и дракон прокусывает своим ядовитым зубом шею и грудь витязя. Чудовище убито, но и победитель ранен смертельно: это последняя победа Беовульфа. Он велит вынести из пещеры сокровища, чтобы полюбоваться на них перед смертью, устанавливает распорядок своих похорон и умирает. На китовом мысу складывают верные геаты костер, кладут на него доспехи и тело Беовульфа. Костер пылает: причитает вдова героя, плачут воины. Над пеплом воздвигают высокий могильный холм; вокруг него двенадцать могучих витязей поют славу погибшему вождю.

Анализ

Чрезвычайно сложный состав поэмы бросается в глаза. В том виде, в каком она дошла до нас, она несомненно является памятником позднего происхождения. В основе его, однако, лежат, вероятно, более древние редакции одного или нескольких сказаний, восходящие к народно-песенному преданию. Отсюда - все трудности анализа и датировки поэмы и серьезные разногласия среди ее исследователей.

Бесспорна принадлежность поэмы к образцам героического народного эпоса . Об этом свидетельствует прежде всего содержание поэмы и ее центральный образ. Беовульф воплощает в себе черты подлинного народного героя, совершающего подвиги для блага многих людей. Он освобождает дружественный народ датчан от страшных чудовищ, Гренделя и его матери. Во второй части поэмы он выступает как «отец народа», спасающий свою родину от дракона. Дружинный быт, изображенный в поэме, показывает, что произведение в целом возникло в эпоху начинавшегося разложения родового строя, но еще задолго до того, как сформировался шедший ему на смену феодализм. На это указывают, в особенности, патриархальные отношения между «королями» Хротгаром и Беовульфом и их «подданными»:

Ученые старой школы рассматривали «Беовульфа» как единственный памятник, свидетельствующий о богатой эпической традиции языческих времен, уничтоженной нетерпимым отношением к ней христианской церкви. Полагали, что поэма, в наиболее существенных чертах, была создана еще до принятия англо-саксами христианства и что в основе ее лежат, впоследствии подвергшиеся обработке, более краткие героические песни. Другие ранние исследователи шли еще дальше, утверждая, например, что поэма сложилась до переселения англо-саксов в Британию, следовательно, до V в., и пытались вскрыть ее мифологическую основу. Однако за последнее тридцатилетие отношение западно-европейских исследователей к «Беовульфу» сильно изменилось. Большинство ученых склонно теперь рассматривать этот памятник не как постепенно создававшийся народный эпос, но как однородное целое, как книжную поэму, написанную христианским клириком не ранее VIII или даже IX в. В поэме чаще видят теперь не органическое продолжение древнейшей, непрерывной традиции устного песнетворчества, но продукт книжной культуры, памятник письменности, который и своей поэтической техникой, и своим содержанием обнаруживает индивидуального автора, весьма начитанного в исторических сочинениях и преданиях, в произведениях христианской письменности и не чуждого даже античной литературе.

При анализе «Беовульфа» следует, однако, строго разграничивать два вопроса: вопрос о дошедшем до нас рукописном тексте памятника и вопрос о его возможных прототипах и его происхождении. Позднее возникновение находящейся в нашем распоряжении редакции едва ли подлежит сомнению, однако из этого еще не следует, что надо отказаться от реконструкции ее первоисточников и, по необходимости гипотетической, истории ее происхождения и ранней исторической судьбы. В последнем вопросе как раз и необходимо критическое отношение к некоторым тенденциям современной буржуазной науки, зачастую преднамеренно отрицающей народные истоки средневековой поэзии.

Центральные эпизоды первой части поэмы - битвы Беовульфа с Гренделем и его матерью - имеют ряд параллелей в древних сагах и народных сказках о чудовище, врывающемся в дома и похищающем людей. Во второй части «Беовульфа» также есть аналогии с общегерманскими сказаниями. Некоторые исследователи находили здесь следы контаминации двух различных типов сказаний о драконе - борьбы Тора с мировым змеем (Иормунгандром) и Сигурда со змеем Фафниром. Любопытно, что уже в первой части поэмы есть вставной эпизод (стихи 874-897) о битве Сигмунда, отца Зигфрида, с драконом, охраняющим сокровища, и что в англо-саксонской поэме сохранилось имя отца Сигмунда - Вельс, тогда как северные (скандинавские) источники называют его Volsungr , то есть замещают собственное имя родовым. Однако в эпизоде о битве Беовульфа с драконом есть ряд характерных отличий от подобных же континентально-германских сказаний: Беовульф вступает в борьбу с драконом ради освобождения своей страны от чудовища, а не из простого удальства; в начале битвы спутники Беовульфа видят опасность, которой подвергается их вождь, но боятся оказать ему помощь, за исключением верного Виглафа; характерно, наконец, что эпизод заканчивается смертью героя.

Всем исследователям «Беовульфа» особенно примечательным казалось одно обстоятельство: Беовульф - не англо-саксонский герой; действие поэмы тоже не приурочено к Англии; в первой части поэмы оно происходит, вероятно, в Зеландии, во второй - в Ютландии. Ни англы , ни саксы не принимают никакого участия в событиях, изображаемых в поэме. Эту особенность поэмы толковали различно: одни относили сложение эпического сказания о Беовульфе ко времени до переселения англо-саксов в Британию , когда, живя на континенте, они соседили с датчанами; другие, напротив, утверждали позднее его возникновение, например, в период датских вторжений, принесших с собой новые для англо-саксов северные сказания и особый интерес к генеалогии датских королей. Беовульф - личность не историческая, но в поэме можно найти, - правда, в виде кратких эпизодов или даже только случайных намеков, - отголоски исторических событий, распрей и битв северо-германских народов между собой и со своими южно-германскими соседями. Историко-географическая номенклатура поэмы указывает на то, что обработанные в поэме сказания скорее всего могли сложиться в первой половине VI в., в области, лежавшей к северу от континентальной родины племени англов.

Наряду с возможными следами устной поэтической техники в «Беовульфе» мы, однако, в еще большей степени встречаем следы тщательной и, может быть, разновременной литературной обработки текста. Об этом свидетельствует прежде всего большой объем поэмы (3183 стиха). Высказывались догадки, что первоначально обе части поэмы не были связаны друг с другом; рассказ о боях с Гренделем и его матерью, в сущности, связан с рассказом о битве с драконом только личностью Беовульфа. Тем не менее, характер героя, как он представлен в обеих частях поэмы, так же как язык и метрика свидетельствуют, что, если даже обе части и могли возникнуть разновременно, то, во всяком случае, хронологически они не далеко отстоят друг от друга.

Нет никакого сомнения в том, что литературная обработка поэмы сделана христианским книжником. «Автором» или, вернее, «редактором» «Беовульфа» мы должны считать христианского клирика VIII-IX столетия. В его руках поэма, несомненно, подверглась весьма значительным изменениям. Он выбросил имена языческих богов и слишком явные следы германской мифологии и внес элементы христианских представлений. Так, например, он считает Гренделя потомком Каина , называет морских чудовищ исчадием ада, сожалеет о язычестве датского короля, полагая даже, что датчане не знали, как бороться с Гренделем, потому что не знали «истинного бога». Большая часть вставок заимствована не столько из Нового , сколько из Ветхого завета : имена Авеля , Каина , Ноя , упоминания о потопе , - все это прямо восходит к библейской книге Бытия, привлекшей внимание англо-саксонских христианских поэтов и переложенной ими в англо-саксонские стихи. Говоря о Гренделе, поэт вспоминает о великанах, называя их «гигантами» и явно смешивая христианское предание о сатане с классическими легендами о титанах, восставших против олимпийцев.

Христианское влияние чувствуется, однако, не только в этих интерполяциях, явно противоречащих до-христианской основе поэмы; оно распространяется гораздо дальше, затрагивая развитие сюжета и даже характеристику героя. Христианские элементы проникли в строй поэмы глубже, чем кажется на первый взгляд; сам Беовульф, по существу, превращен в своего рода христианского подвижника; он отличается скромностью и «богобоязненностью»; он - защитник сирот и в конце поэмы благодарит небо за то, что мог оставить народу, ценой своей жизни, богатства, захваченные у дракона. Последний эпизод "поэмы - описание смерти героя - отличается вообще очень характерными противоречиями - следами литературной обработки в христианском духе ранее существовавшего предания.

В окончательной редакции поэмы Беовульф, с одной стороны, походит на христианских «змееборцев», вроде св. Георгия, с другой, - на библейские фигуры, вроде спасителя народа - Моисея, столь хорошо известного англо-саксонским поэтам по пересказам Библии. На долю христианского книжника, трудившегося над обработкой поэмы, нужно отнести и некоторые черты, позволяющие сблизить «Беовульфа» с произведениями античной литературы. Не подлежит также сомнению знакомство автора «Беовульфа» с христианским эпическим поэтом Ювенком (начало IV в.), поэма которого (Historia Evangelica ) искусно сочетала евангельское содержание с подражаниями Вергилию, Лукрецию, Овидию, Горацию и т. д. Эта поэма рано вошла в основу христианского школьного обучения, многократно переписывалась и вызывала к себе интерес средневековых книжников.

Что дошедшая до нас редакция поэмы о Беовульфе принадлежит англо-саксонскому книжнику VIII-IX вв. видно, наконец, и из стихотворной техники поэмы. Все уцелевшие произведения англо-саксонской поэзии написаны так называемым древне-германским аллитерирующим стихом, употреблявшимся не только в англо-саксонской, но также и в древне-верхне-немецкой и древне-скандинавской поэзии в период между VIII и XIII вв. Аллитерирующий стих свойствен был как устному древне-германскому героическому эпосу, так и памятникам письменности. Главным организующим принципом этой метрической системы было членение каждой стихотворной строки на два полустишия, в которых было по два главных ритмических ударения; при этом согласные звуки, стоявшие перед одним или обоими основными ударениями первого полустишия, должны были повторяться (то есть аллитерировать) перед начальным ударением второго полустишия.

Аллитерационная техника «Беовульфа» отличается строгой выдержанностью и большим искусством; с нею связаны и другие характерные особенности стиля поэмы: нанизывание синонимов и частое пользование метафорами. Обилие метафор составляет, вообще говоря, одну из особенностей англо-саксонской поэзии и сближает ее с поэзией скандинавской. Поэт всегда предпочитает сказать «древо радости» вместо «арфа», «сын молота» вместо «меч», «дорога кита» или «лебединый путь» вместо «море», «боевые липы» вместо «щиты», «ковачи войн» вместо «воины» и т. д. Некоторые метафоры отличаются особой изысканностью и даже своеобразной «манерностью», впрочем, особенно ценившейся. В этом смысле стилистическая техника «Беовульфа» разработана блестяще.

Поэма о Беовульфе была, вероятно, распространена в IX-X вв. в ряде рукописных списков. В отдельных произведениях англо-саксонской письменности можно усмотреть следы ее влияния: таковы, например, поэма «Судьбы апостолов» Кюневульфа, в которой есть текстуальные заимствования из «Беовульфа», поэмы об апостоле Андрее, Юдифи и, может быть, песня о смерти Бирхтнота Эссекского. В XIX в. «Беовульф» привлек к себе широкое внимание не только ученых, но и поэтов. Современными английскими стихами он передавался много раз: наиболее интересными опытами этого рода считаются стихотворные переводы Вильяма Морриса ( г.) и Арчибальда Стронга ( г.). Много раз пересказывался он также для детей и юношества (особенное распространение в Англии и Америке получил прозаический пересказ поэмы, сделанный писательницей, русской по происхождению, З. А. Рагозиной в 1898 г. и выдержавший ряд изданий). Л. Боткин впервые перевел «Беовульфа» на французский язык (1877 г.); однако русскому читателю «Беовульф» доныне известен лишь по вольным пересказам и небольшим переведенным из него отрывкам.

Литература и cсылки

• Мелетинский Е. М. Англосаксонская эпическая поэзия // История всемирной литературы: В 9 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. - М.: Наука, 1983 (ФЭБ)
• Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. - М.: Художественная литература, 1975.
• Алексеев М. П. Литература средневековой Англии и Шотландии. М., 1984

Единственным образцом древнегерманского эпоса большого масштаба является англосаксонская «Поэма о Беовульфе».

«Англосаксонской» называется литература на англосаксонском (или древнеанглийском) языке, которая возникла в среде герман¬ских племен, переселившихся в Британию. Переселение этих племен (англов, саксов, ютов) с континента (из прибрежных областей юж¬ной. Ютландии, Фрисландии и северной Германии) в Британию, со¬провождавшееся ожесточенной борьбой с кельтским населением острова, началось в середине V в. и завершилось примерно через два столетия; однако уже к середине VI в. англосаксами был занят весь юг, центр и северо-восток нынешней Англии. С момента за¬воевания началось самостоятельное развитие политического и общественного быта, культуры и языка англосаксов, стоявшее в тес¬нейшей зависимости от новых условий их исторического существо¬вания к прежде всего от общего процесса феодализации и христианизации англосаксонского общества.

На исходе VI столетия англосаксы не имели еще письменной ли¬тературы. Тем большее значение в ранние века англосаксонской ис¬тории имела, устная словесность. Мы имеем много свидетельств о существовании у англосаксов богатой песенной традиции. Среди различных племен распространены были песни, связанные с языче¬ским религиозным культом, магические заговорные формулы и заклинания, первоначально имевшие метрический характер, а также песни свадебные, застольные, рабочие, военные, погребальные плачи и т. д. Со всеми подобными произведениями, прочно вошедшими в быт англосаксов, христианская церковь вела долгую и безуспеш¬ную борьбу.

Особой популярностью пользовалась, по-видимому, устная эпи¬ческая поэзия, следы которой сохранились в географических назва¬ниях и в позднейших литературных памятниках.

Искусство слагать песни и исполнять их в сопровождении музы¬кальных инструментов пользовалось у англосаксов большим поче¬том. Искусный певец, по-видимому, рано получил у англосаксов профессиональный облик. Наряду с певцами-музыкантами народ¬ного типа («глеоманами») на ранней стадии англосаксонской куль¬туры встречается также профессиональный дружинный певец («скоп»), выделившийся из состава дружинников. Он был храните¬лем исторического предания рода, племени, княжеской дружины, близко стоял к королевской или вообще знатной семье и получал щедрые дары. Такой певец изображается в ряде произведений англосаксонской поэзии.

Один из наиболее ранних памятников этого рода - «Видсид» (т. е. «Много-странствовавший») рассказывает о таком странствующем певце, «объехавшем много дружин и народов», и упоминает о его песенном репертуаре, вращавшемся в круге сказаний континентально-германских эпических циклов.

Самым значительным произведением англосаксонской поэзии является «Поэма о Беовульфе». Произведение это, в основе которо¬го, вероятно, лежат древние эпические песни, дошло до нас в более или менее полном виде в единственной рукописи, написанной в на¬чале X в. Поэма (объем около 3000 стихов) распадается на две ча¬сти, связанные между собой лишь личностью главного героя Беовульфа. Развитие основной темы прерывается рядом вставных эпизодов в обеих частях; эти эпизоды имеют, однако, важное зна¬чение для выяснения происхождения поэмы, времени ее возникнове¬ния и т. д.

Вместо вступления рассказывается о легендарном родоначальнике датских ко¬ролей Скильде Скефинге, который в младенчестве чудесным образом приплыл к берегам Дании в ладье, полной сокровищ, вырос, стал королем и долго и сча¬стливо правил страной; счастливо правили и его потомки. Правнук Скильда, ко¬роль Хротгар, был удачлив в войнах и скопил большие богатства. Он воздвиг об¬ширную и богато изукрашенную палату для пиров со своей дружиной, назвал ее «Хеорот», т. е. палатой оленя (так как она, вероятно, украшена была оленьими ро¬гами). Недолго длилось веселье в этой палате. Вскоре каждую ночь стал появлять¬ся в Хеороте Грендель, страшное чудовище, жившее в соседнем приморском «боло¬те»; он увлекал за собой и пожирал десятки лучших хротгаровых дружинников; никто не мог отвратить эту беду; палата опустела, пиры прекратились, овладела датчанами великая скорбь. Весть об этом достигла земли геатов (скандинавское племя гаутов, населявшее южные области Швеции). Услышал об этом и Беовульф, храбрейший из витязей короля геатов Хигелака, велел снарядить корабль и отпра¬вился на помощь датчанам вместе с четырнадцатью лучшими воинами. В первую же ночь их пребывания в гостях у Хротгара произошла страшная битва между Беовульфом и Гренделем. Грендель явился в Хеорот в полуночный час, подкрался к геатам, схватил одного из них, разорвал пополам, раздробил его кости, стал со¬сать кровь из его жил и глотать мясо огромными кусками. Не успел он потянуться за другим, как схватила его могучая рука Беовульфа, и началась между ними борь¬ба. Напрасно Грендель пытался вырваться: жилы в плече его порвались, лопнули кожа и мясо, кости выскочили из суставов, и вся рука Гренделя осталась у Беовуль¬фа; смертельно раненное, повлеклось чудовище издыхать в свои болотные топи. На другой день Хротгар устраивает богатый пир в честь победителя и щедро ода¬ривает Беовульфа.

Мстительницей за убитого Гренделя в следующую ночь является мать чудовища, которая вновь наносит ущерб дружине Хротгара, пока Беовульф с товарищами от¬дыхал в других покоях. Наутро Беовульф совершает второй свой подвиг: он спу¬скается в страшную водяную бездну и убивает там мать Гренделя тем чудодейственным мечом («издельем великанов»), который висит в ее водных покоях, тем же мечом отрубает он и голову Гренделя и хочет унести оружие в память битвы; на меч, как лед, тает в его руках до самой рукоятки. Хротгар устраивает новый великий пир и еще более щедрыми дарами награждает Беовульфа, провожая его на родину. Покрытый славой, возвращается Беовульф к королю Хигелаку.

Во второй части поэмы Беовульф представлен уже стариком. По смерти Хигелака и его сына, погибших в бою против франков, он мирно царствует над геатами в продолжение пятидесяти зим, но когда в его землях появляется страшный огнедышащий дракон, то Беовульф решает убить его в единоборстве. Беовульф пора¬жает дракона, но и сам умирает от ядовитых ранений, попрощавшись с дружиной и установив распорядок своих похорон. Торжественно сжигают его тело на костре, над пеплом воздвигают высокий могильный холм, вокруг которого двенадцать могучих витязей поют славу погибшему вождю.

«Поэма о Беовульфе» отличается чрезвычайно сложным соста¬вом. В том виде, в каком она дошла до нас в единственной рукопи¬си, она, несомненно, является памятником позднего происхожде¬ния. Однако в основе сохранившейся письменной редакции, вероятно, лежат более древние редакции одного или нескольких сказаний, восходящие, по-видимому, к народно-песенному преданию. Отсюда и все трудности анализа и датировки поэмы и серьезные разногласия среди ее исследователей. Ученые старой школы рассматривали «Беовульф» как единственный в своем роде англо¬саксонский памятник, свидетельствующий о богатой эпической традиции языческих поэм, уничтоженной нетерпимым отношением к ней христианской церкви. Ранние исследователи полагали, что по¬эма в своих наиболее существенных чертах создана была еще до принятия англосаксами христианства или даже до их переселения в Британию и что в основе ее лежат подвергшиеся впоследствии обработке более краткие героические песни. В настоящее время сложение поэмы принято относить не раньше чем к началу VIII в., и она рассматривается как книжный эпос, написанный христиан¬ским клириком; это, впрочем, не исключает предположений о раз¬нообразных первоисточниках поэмы, в числе которых, вероятнее всего, были также и устные героические песни.

Центральные эпизоды первой части поэмы - о битвах Беовуль¬фа с Гренделем и его матерью - имеют ряд параллелей в на¬родных сказках, а также в исландских сагах; рассказ второй части о битве Беовульфа с огнедышащим драконом также представляет аналогии с другими германскими сказаниями. Существенно также, что Беовульф не англосаксонский герой; действие поэмы также не приурочено к Англии и происходит в первой части в Дании или Зе¬ландии, во второй - в южной Швеции. Беовульф - личность не ис¬торическая, но в поэме можно найти отголоски действительных ис¬торических событий - распрей и войн северогерманских народов между собой или с их западногерманскими соседями, правда, в ви¬де кратких эпизодов или даже только случайных намеков. Так, в короле геатов Хигелаке усматривают сходство с датским королем Хохилайком, о походе которого против франков (515) упоминается в хронике Григория Турского. Историко-географическая номенкла¬тура в «Беовульфе» скорее всего указывает на то, что обрабо¬танные в поэме сказания могли сложиться в первой половине VI в. в области, лежавшей к северу от континентальной родины племени англов.

Однако в дошедшем до нас виде поэма о Беовульфе уже значи¬тельно отклонилась от этой своей предполагаемой основы и по всем данным свидетельствует не об одной, а о нескольких ступенях ее литературной обработки. В дошедшей до нас редакции поэма доносит на себе следы довольно значительных изменений христиан¬ского книжника, который выбросил имена языческих богов и слиш¬ком явные намеки на германскую мифологию, а также сделал ряд вставок, легко отличимых в произведении, имеющем в общем до¬христианский характер. Этот редактор поэмы называет Гренделя потомком Каина, морских чудовищ - исчадием ада, сожалеет об язычестве датского короля; в различных местах поэмы упоминают¬ся имена Авеля, Ноя, библейское предание о потопе и т. д. Даже сам Беовульф превращен в своего рода христианского святого, змееборца, который жертвует своей жизнью для того, чтобы изба¬вить страну от огнедышащего дракона, и произносит чисто христианские наставления. Вмешательством того же книжника следует объяснить некоторые черты близости «Беовульфа» к античной ли¬тературе (например, к «Энеиде» Вергилия). Поэму отличает весьма изысканная литературная техника. Как и все произведения англо¬саксонской поэзии, она написана древнегерманским аллитера¬ционным стихом, отличающимся, однако, особой изощренностью и обилием книжно-поэтических приемов (нанизывание синонимов, метафор, косвенная речь вместо прямой и т. д.).

Для начала, следует дать определение термину эпос. Ведь в основе данного исследования лежит именно понятие об этом жанре литературы. Так, происхождение эпического героя обусловлено его принадлежностью к двум разным мирам - людскому и "иному".

Эпос же есть повествование о героях прошлого, которое содержит цельное изображение жизни простого народа и представляет собой гармонию единства некоего эпического мира и его героев - богатырей. Как известно, Кухулин и Беовульф - эпические герои, которые столь различны по временной эпохе, происхождению и жизненным обстоятельствам, что их сравнение может дать наиболее полную картину эволюции героического характера. Несмотря на столь явные различия, жанр героического эпоса позволяет выделить некоторые общие черты, которые, изменяясь в зависимости от времени и места создания произведения, сохраняют единство и целостность по своей сути. Такими «опорными точками» можно назвать: происхождение героя и легенды, связанные с его рождением; подвиги героя; смерть; роль любви и женщины в развитии эпического сюжета и характера героя. Сравнение данного типа героев логичнее рассматривать с позиции наличия или отсутствия их исторических прототипов. Центральная фигура, объединяющая саги ирландского цикла, – это король уладов Конхобар, предположительно реально существовавший и живший в I в.н.э.

Доподлинно неизвестно, был ли он в действительности, однако в сагах главный герой Кухулин (правильнее – Кукулайн) назван его племянником (по другой версии – незаконным сыном). Таким образом, время его жизни тоже определяется как I в.н.э. Невозможно сказать, имел ли Кухулин реальный прототип. Если в образе Конхобара прослеживаются черты военного вождя со всеми вытекающими особенностями той эпохи, и, какследствие, вполне реального человека, в случае с Кухулином, последний обожествляется настолько, что невозможно разграничить фантазию автора и историю. Что касается «Беовульфа», необходимо отметить, что событийная канва поэмы проистекает среди народов, принадлежащих к территориально к Северной Европе, то есть в эпосе основной фигурой является датский, шведский и гаутский народы, также, есть упоминания и о других племенах. названы имена королей, которые существовали в действительности. Но то не имеет прямого отношения к главному герою повествования: сам Беовульф, получается, не имеет исторического прототипа, являясь результатом исторической потребности в идеальном герое. Учитывая нередкое отождествление героя с богом и приписывание ему сверхъестественных качеств, отдельного внимания заслуживает вопрос о рождении и происхождении персонажа. Что касается Беовульфа, его происхождение довольно туманно.

Есть ли в жизни эпического героя место подвигу? Такой вопрос не существует для героя эпоса. Вся его жизнь – служение некой высшей идее, защита слабых, совершение подвигов во имя добра, что бы ни являлось им в каждом конкретном случае: угнетаемые народы, служение вассалу или возвышение своей нации. Жизнь героя – это цепочка подвигов, благодаря которым его помнят. Позднесредневековый лирический герой посвящал подвиги выбранной Прекрасной даме, отождествляя её с Мадонной и тем придавая своим действиям полусакральный высший смысл. Если говорить о Кухулине, то к одному из важнейших подвигов – обучению у волшебницы Скатах – его подталкивает именно любовь к прекрасной ирландке Эмер. Пройдя огромное количество испытаний Кухулин оказывается перед сложным выбором, но в конце концов всё же предпочитает выпить напиток забвения и навсегда забыть о Фанд ради спокойной жизни с законной супругой Эмер. На протяжении всего «Беовульфа» мы видим множество женских образов, зачастую идеализированных. Герой по определению не совершает подвигов для себя. Все его действия обусловлены необходимостью и подчинены некой высшей идее. Зачастую герой находится на службе у короля. В Уладском цикле у Кухулина нет прямого вассала, хотя им можно считать его короля Уладов, могущественного и благородного воина. Когда уладцы поражены неведомой болезнью, именно Кухулин в одиночку обороняет целое государство, таким образом, действуя в интересах своей нации и её правителя. Что касается Беовульфа, то в поэме неоднократно упоминается тот факт, что он действует под эгидой своего дяди и сюзерена, конунга Хиделака, получает от него награды и делит с ним военные трофеи.

Это служение прекращается только со смертью Хиделака, когда Беовульф сам становится конунгом, вождём гаутов, и фактически занимает место своего бывшего сюзерена. Известно, что жизнь героя не похожа на жизнь обывателя. Его смерть также не является исключением. Я рассмотрела, как менялось изображение последних минут лироэпического героя в ходе развития и эволюции жанра эпоса. Смерти Кухулина посвящена отдельная сага. В ней рассказывается, как Кухулин с огромным трудом был побеждён в сражении с Эрком, да и то хитростью. Со смертью Беовульфа также связен подвиг. Уже будучи в преклонных летах, Беовульф вступает в борьбу с Драконом, хранителем древней сокровищницы, которого неразумно потревожил один из неосмотрительных воинов старого конунга, и так происходит убийство, совершенное в одиночку. Однако дракон наносит герою смертельную рану. Предчувствуя скорую кончину, Беовульф обращается к своим витязям с речью, сетуя о том, что у него не осталось наследника.

В заключении хотелось бы сказать, что сравнения лирических героев по нескольким признакам можно сделать некоторые выводы: Большинство героев является либо правителями своих государств, либо ближайшими родственниками этих правителей (Беовульф, Кухулин - племянники королей). Таким образом утверждается неслучайность знатного происхождения и доблести героя, эти детали взаимосвязаны (доблесть и сила как следствие достойного воспитания или овладение троном в результате свершения подвигов, как в случае с Беовульфом.

1) Слушатели "Беовульфа", как и сам поэт, успели уже глубоко проникнуться идеями христианства. Языческий сюжет полностью приспособлен к новому мировоззрению. В VIII в., когда был создан "Беовульф", все, конечно, знали, что скандинавы - язычники, но язычник не мог быть центральным лицом эпического повествования, и поэтому даны и гауты представлены как христиане, обстоятельство, мало кого беспокоившее. В Х же веке, когда записан "Беовульф", скандинавы не только еще оставались язычниками, но и превратились в злейших врагов англосаксов (походы викингов, эпоха Скандинавского завоевания), и весь отрывок - очевидное позднее добавление писца, которому хотелось плохо отозваться о данах и уготовить им место в аду (Whitelock).

2) Поэт был довольно безразличен к христианству. Его интересовали подвиги, а они могли быть взяты только из языческого прошлого. Эпизод отступничества данов сочинен тогда же, когда и вся поэма, а не добавлен вписледствии. Поэт просто хотел рассказать, до какого отчаяния дошли люди Хродгара, Они испробовали все средства, и все напрасно. Поэт мог заставить их молиться Богу, и тогда Беовульф явился бы как ответ на молитву, но он избрал другой путь. Есть безусловное несоответствие между началом поэмы и этим эпизодом, но таких несоответствий в поэме множество, и никто их не замечал. Что же касается исторической стороны дела, то хорошо известно, что христианизированные германцы не раз возвращались к язычеству в минуту смертельной опасности (Sisam).

3) "Беовульф" - это поэма о языческих временах, но рассказанная христианином. Общий тон и этическая позиция поэта, безусловно, христианские: проповедуются умеренность и альтруизм, Бог признается движущей силой всего происходящего в мире, а сочувствие везде на стороне слабого; можно найти черты сходства между Беовульфом и Христом, а дракон, хотя и не исчадие ада,- хорошо известный символ дьявола в церковной литературе, так что все битвы героя направлены против сил зла в христианском смысле этого слова. Нельзя себе представить, что "Беовульф" сочинен в языческие времена и лишь переписан христианином. Не исключено, что обсуждаемый эпизод - действительно намек на отступничество доведенных до отчаянья данов. Но возможно и то, что, сделав данов VI в. христианами, поэт иногда забывал о самим же себе навязанном анахронизме. Кроме того, как показывает текстологический анализ, "Беовульф" был сочинен позднее древнеанглийской поэмы "Даниил" и испытал ее влияние. В "Данииле" есть рассказ о том, как вавилоняне приносят жертвоприношения идолам, и эпизод в "Беовульфе" выглядит как эхо этого рассказа. Но в "Данииле" повествование идет естественно, а в "Беовульфе" литературное подражание оказалось неуместным (Klaeber).

4) "Беовульф" - сплав лучших черт языческого и христианского идеалов. Поэт сочинял для христиан, и это определило тональность рассказа, но он, несомненно, и сам был человеком, глубоко убежденным в правоте христианского учения. Даны же были язычниками. Непонятные строки (см. ) означают, что Хродгар не мог приблизиться к собственному трону, так как не знал милости Божьей; это и было его величайшей бедой. Другими словами, автор прямо утверждает, что Хродгар - язычник, и в эпизоде с языческими храмами нет речи об отступничестве; напротив, подчеркивается, что даны верили не в истинного Бога, а в идолов и были достойно наказаны. Говоря так, поэт делал вынужденную уступку своему времени. Он лишь позволяет себе сказать, что язычество доброго Хродгара и его подданных не вина, а беда этих людей. Он и не мог не сделать данов язычниками, поскольку все в Англии знали, что их северные соседи - идолопоклонники. Поэт поступил очень мудро, сразу назвав религию данов и гаутов. Потом он разрешил им выражать свои чувства в соответствии с привычками англосаксонской аудитории (Brodeur) (в этой версии, частично восходящей к Чеймберсу, не объяснено, почему языческий поэт поет в Хеороте песнь о создании мира на библейский сюжет). В настоящее время едва ли возможно принять однозначное решение относительно этого трудного места.

«Беовульф» — древнегерманский эпос, одно из древнейших произведений англоязычной литературы. По своей значимости для носителей языка он сравним чуть ли не с нашим «Словом о полку Игореве». Но когда Роберт Земекис проходил сие произведение в школе, оно его не сильно заинтересовало. Главной причиной, почему он снял по нему фильм, стал сценарий за авторством Нила Геймана и Роджера Эвери («Криминальное чтиво»). Причем для второго это был проект мечты, но он долгое время не мог довести до ума идею сценария, пока не связался с Гейманом, которого не просто так считают одним из самых известных писателей нашего времени.

Так уж совпало по времени, что за «Беовульфа» Земекис взялся сразу после его первой попытки сделать полностью анимационный мультфильм, претендующий на фотореализм — «Полярный экспресс». В этот раз он был полон намерения исправить все те ошибки, что сделал в своем дебюте на этом поприще. Благо, и технологии не стояли на месте, благодаря чему ему было куда двигаться. У актеров, чья игра была перенесена в фильм с помощью motion capture, стало в прямом смысле больше пространства для исполнения своих ролей. В программном плане авторы особенно постарались над созданием более живых глаз. А вышедшая за год до «Беовульфа» «Лови волну!» дала аниматорам дополнительный инструментарий для работы с морскими сценами.

Оценивая получившееся в итоге, стоит учитывать и сценарное происхождение фильма, и его техническую реализацию, поскольку оба этих элемента воспринимаются чуть ли не раздельно. Да, есть что-то там про демонов, их мать и закольцованную историю становления королём, но об этом порой попросту забываешь. Причем сценарий на самом деле интересный, персонажи в нём вполне прописаны и актеры играют их достойно. Проблема только в том, что сама лента не то чтобы сильно заинтересована в том, что в ней происходит.

Идеальной иллюстрацией такого подхода служит сцена, когда Беовульф рассказывает историю, как он проиграл в соревновании по плаванью. Его слова иллюстрируются флэшбеком, в котором он красочно убивает морских чудовищ и встречает русалку. С одной стороны, этот рассказ работает как более краткая версия того, что потом главный герой сделает уже в реальном времени, а с другой — это если и не абсолютно бесполезная сцена, то как минимум определенно занимающая больше хронометража, чем должна бы. В самом зрелище, разумеется, нет ничего плохого, но оно отвлекает от рассказа основной истории, если не дезориентирует, что это уже не очень хорошо. А теперь представьте, сколько сил и денег можно было сэкономить, если сократить это побоище. Подскажу — очень много. Всё-таки анимация воды — одна из самых трудозатратных вещей.

Местных людей вы вряд ли спутаете с настоящими, из плоти и крови. Но нельзя не отметить, что для 2007 года это потрясающая работа, в чем-то превосходящая даже вышедшую спустя два года «Рождественскую историю» того же Земекиса. А уж чудище Гретель создателям удалось особенно хорошо — удивительно, что картине с таким по-хорошему уродским монстром удалось получить «подростковый» рейтинг PG-13.

Кстати, о рейтингах. У «Беовульфа» есть вышедший на видео вариант без рейтинга на пять минут длиннее своего кинотеатрального собрата. Но вместо привычных для таких версий большего развития персонажей нас ждет в основном больше насилия и крови. Причем даже незнакомым с первичной версии будет нетрудно распознать, где кровь была дополнительно добавлена хотя бы из-за того, как мощно она льется в отдельных моментах. Но не волнуйтесь, изменения коснулись и эротических тем, в том числе на компьютерной модели Анджелины Джоли, отчасти защищенной золотым отливом, этого самого отлива стало меньше.

Стоит отдать авторам должное — они не упиваются дополнительными элементами. Те скорее даже помогают общей канве повествования про древние времена варварских племен, в которых люди больше верили в скандинавских богов, чем в Иисуса Христа.

В общем и целом мы получили прелюботную вещицу, вызывающую интерес как и своим визуальным рядом, так и крепким сценарием. Его неоднозначная финальная нота вполне может заставить вас задуматься на то время, пока на титрах играет уже появлявшаяся в фильме A Hero Comes Home. Только теперь эта песня звучит в исполнении Идины Мензел, спустя шесть лет прославившаяся как исполнительница главного хита в «Холодном сердце».

Анимация — лишь способ донести историю, и ей не чужды элементы, свойственные рассказам для взрослой публики. Пожалуй, нет этому тезису более мощного доказательства на данный момент, чем «Беовульф» 2007 года.