Сальери произведения список. Антонио Сальери: Подлинная жизнь «убийцы Моцарта

В короткой пьесе Пушкина “Моцарт и Сальери” поэт соединяет исторический миф о соперничестве двух великих австрийских композиторов с философским осмыслением сжигающих страстей, толкающих на предательство и убийство.

Вконтакте

Исторические персоны в трагедии

Поэтическую трагедию Александр Сергеевич Пушкин написал в 1830 году в романтический период Болдинской осени. В это время великий русский поэт сочинил четыре литературных произведения цикла “Маленькие трагедии”, одной из которых и стала пьеса “Моцарт и Сальери” с первоначальным говорящим названием “Зависть”.

Классическая шекспировская драма, в которой бушуют трагические человеческие страсти, очень коротка, лаконична, и состоит их двух непродолжительных действий. Герои этого драматического произведения являются реальными историческими персонами – это два известных и успешных австрийских композитора и музыканта – Вольфганг Амадей Моцарт и Антонио Сальери.

История создания поэтического произведения такова: легендарный миф о предательском устранении соперника через отравление ядом, был принят Пушкиным за основу драматического сюжета.

Главный персонаж австрийский и итальянский композитор Сальери декламирует:

“А ныне – сам скажу – я ныне

Завистник. Я завидую; глубоко,

Мучительно завидую…”

Опытный и деятельный композитор считает молодого, талантливого и легкомысленного Моцарта баловнем судьбы, недостойным своей собственной гениальности.

Внимание! Сальери оправдывает свой греховный поступок тем, что гений Фольфганг Амадей бесполезен.

Антонио считает повседневный сочинительский труд творящего музыканта кропотливым и расчетливым, подвластным законам гармонии: “Ремесло поставил я подножием искусству.”

Краткая биография Сальери

Итальянский и австрийский композитор, дирижер и педагог, Антонио Сальери был одним из самых успешных и признанных музыкальных авторов своего времени. Он родился в 1750 году в окрестностях Вероны в семье богатого торговца. Одаренный юноша некоторое время обучался музыке в Венеции, затем в 1766 году Антон Сальери (немецкий вариант звучания имени)переехал в Вену – столицу Австрии.

После опубликования оперы “Армида” стал довольно известным композитором, автором многих вокальных и инструментальных произведений. В течение своего творческого периода написал более сорока опер и имел большой успех не только в Австрии, но и во Франции.

С 1774 года музыкант был назначен придворным композитором, а с 1778 года по 1824 год служил королевским капельмейстером, обладая прекрасными дипломатическими качествами и музыкальным талантом.

Профессиональная карьера композитора была чрезвычайно успешной – он занимал самый высокий европейский пост в профессиональной среде. Композитор пережил трех императоров, неизменно участвуя во всех значимых мероприятиях общественной и музыкальной сферы Европы. Был обеспеченным человеком.

Педагогическая деятельность

Учениками великого педагога-композитора были:

• Людвиг Ван Бетховен;
• Франц Петер Шуберт;
• Ференц Лист;
• Карл Черни;
• Ян Непомук Гуммель;
• Луиджи Керубини.

Важно! Скончался музыкант в 1825 году в Вене, сделав великолепную карьеру не только как композитор и дирижер, но и как педагог и общественный деятель. Маэстро полностью реализовался в профессии и был успешен в искусстве.

Божественный дар и традиции

Краткое содержение пьесы включает в себя и высокомерное отношение Сальери к “неэлитным” музыкантам. Презирая простонародье, придворный капельмейстер считает искусство и музыкальный талант уделом избранных профессионалов, создающих свои шедевры по строгим правилам математической традиции.

В среде себе подобных музыкант чувствует себя уверенно и самонадеянно, так как считает этот тернистый путь единственно возможным в искусстве.

С появлением юного Моцарта в профессиональной композиторской среде Антонио Сальери восхищается его гениальностью и “божественной искрой”, таящейся в его легкой и свободной музыке.

Неотвратимая трагедия

Сюжет пьесы основан на конфликте поклонения и зависти к таланту молодого друга. Сальери восклицает: ”Ты, Моцарт, недостоин сам себя”. В этом возгласе одновременно выражается и восторг и преклонение перед гениальностью, беззаботностью и жизнелюбием коллеги, но завистливые чувства толкают маэстро на преступление. Жестокая трагедия развертывается на глазах читателя. Эмоциональный монолог возмущенного Антонио, оправдывающего себя, как спасителя композиторской элиты пестрит красками и душевными переживаниями. Краткая речь пушкинского Моцарта в тексте пьесы неуверенна и ограниченна – он говорит обрывками фраз.Герой растерян и подавлен.

Противоречивые персонажи

Пьеса довольно коротка и состоит из двух сцен. В театральном действии принимают участие главные герои:

• Моцарт;
• Сальери;
• Старик – скрипач (уличный музыкант).

Легендарный образ Вольфганга Амадея Моцарта описан Пушкиным, как светлый гений, “сочиняющий музыку, как птицы поют”. Юный талант представляется одаренным и безмятежным гением, не знающим мук творчества. Сальери же этот нежный образ саркастически называет “праздным гулякой”, который не осознает своего божественного дара и свои же музыкальные идеи называет безделицей.

Конфликт талантов

Проблематика негативных отношений усиливается “всеядностью” Моцарта, который доволен исполнением своей авторской мелодии неумелым уличным музыкантом. Его веселит дилетантский звук, больше похожий на скрип, чем на жизнерадостную музыку.

Антонио же возмущен и недоволен тем, что слепой скрипач наигрывает мелодию Моцарта, а не его авторское сочинение. С этой нелепой сцены и развивается трагический исход пьесы – маэстро решает спасти композиторский цех избавлением от беспечного “пастуха”.

Справедливость и черная зависть

В соответствии с художественным замыслом пьесы Пушкина, Маэстро Антонио воплощает собой мятежный дух, протестующий против несправедливости земной и небесной. Его терзают сомнения и черная зависть в том, что гениальностью награждается не он – смиренный трудяга, а “гуляка праздный” – недостойный.

Внешне отношения между жизнерадостным и простодушным Вольфгангом и двуличным Антонио выглядят как дружеские. По идее Пушкина – Моцарт доверчив, простодушен и не подозревает по своей неопытности об опасности, подтверждая жанр пьесы.

Маэстро достиг своих профессиональных, общественных высот и признания путем долгого самоотверженного труда и личной дисциплины. Вступая в конфликт с музыкантом сверхъестественной одаренности, Сальери опускается до трагической интриги.

Сцена отравления сопровождается диалогом главных героев, где Сальери повествует Вольфгангу Амадею о том, что кто— то был отравлен его другом Бомарше. И в этот момент гениальный Моцарт произносит фразу, ставшую “крылатой”: “Гений и злодейство две вещи несовместимые”.

Опытный искушенный композитор, привыкший достигать высот музыкального искусства творческим трудолюбием, возомнил, что юный, жизнелюбивый Моцарт подобен райскому херувиму. Ангелоподобный музыкант озарил грешный мир нежными звуками своих божественных произведений. Поэтому коварный герой решает “вернуть” этого ангелочка в свой дивный райский мир.

По сюжету поэтического произведения Александра Пушкина Сальери отравил Моцарта, пригласив его пообедать в трактир “Золотой лев”.

Расчетливый музыкант подливает яд, хранившийся у него в течение восемнадцати лет, в чашу дружбы, приближая трагический конец.

Роковое предвидение и дань искусству

В философском понимании Александр Сергеевич Пушкин рассматривает глубинные общечеловеческие проблемы:

• ответственности;
• нравственности человека искусства;
• служения искусству.

Что более нравственно – талант или искусство? Идея всеобщей справедливости оборачивается личной завистью и черным злодейством.

Преступление в Золотом льве

Во второй и последней сцене пьесы действие происходит в отдельной комнате трактира Золотой лев, где находятся Сальери и Моцарт. Молодой композитор наигрывает на пианино отдельные отрывки из своего нового произведения. Постоянно нуждающийся в денежных средствах композитор, принял заказ на сочинение реквиема (крупного музыкального произведения для хора и оркестра на заупокойной службе). Молодой гений находится в угнетенном состоянии и растерянности.

Реквием заказал неизвестный человек в черном , который хорошо заплатил композитору за это сложное траурное сочинение. Моцарт приступил к исполнению, но в течение последних трех недель его гложет мысль о том, что “черный человек” неотступно преследует его. Музыкант выпивает отравленное его другом вино и удаляется, почувствовав приближение смерти.

Важно! Похоже, что фигура неизвестного в черном по художественному замыслу гения Пушкина служит воплощением враждебного мира. Такая ужасающая ассоциация неизбежно возникает на протяжении всей финальной сцены этой легендарной трагической пьесы.

Драма А.С. Пушкина «Моцарт и Сальери»: краткий анализ, содержание трагедии

Пересказ Пушкин А. С. «Моцарт и Сальери»

Вывод

Сочиняя реквием для заупокойной службы по умершему, Вольфганг Амадей смиряется с трагической долей и подчиняется божественной судьбе. Печальное завершение поэтического произведения сопровождается коварными слезами Антонио – слезами исполненного долга и освобождения.

Резкие отзывы о Сальери встречаются в корреспонденции Моцарта и в корреспонденции членов его семьи, в эпизодических замечаниях современников. Односторонне и некритически воспринятые, они проникли в ранние биографии Моцарта и подхваченные общей мелодраматической тенденцией со временем приобрели статус как бы бесспорного факта. При спокойном анализе нельзя не поразиться пристрастности и несправедливости обвинителей, они напоминают мне ослеплённую любовью мать, у которой её ребёнок всегда и при любых обстоятельствах по определению прав.

8. В наше время болезненный сюжет привлёк внимание известного драматурга Шеффера. Его пьеса "Амадеус" (премьера в Лондоне, 1979 г.) существует по крайней мере в двух редакциях (см. Peter Shaffer, Amadeus, Harper & Row, New York, 1981), её постановки имели огромный успех, сделанный по ней в 1987 году Форманом одноимённый фильм, впрочем от пьесы заметно отличающийся, также имел мировой успех, собрав миллионные аудитории. Вне всякого сомнения, Шеффер и Форман развили старый миф в блестящее коммерческое зрелище. Не подписываясь под теорией отравления, мало впечатляющей в наши дни, авторы сконцентрировали своё внимание на теме эзотерической зависти Сальери, наполнив пушкинскую идею театрально-кинематографической плотью и эффектно доведя эту Зависть с большой буквы до богоборчества.

Насчёт теории отравления мы уже писали. Есть ли основания считать, что Сальери действительно неистово завидовал Моцарту и отравил его жизнь бесконечными злобными интригами? Я думаю, что сколько-нибудь серьёзных оснований для такой точки зрения нет. Возникновение её опять-таки связано с романтическими интерпретациями, имеющими мало общего с исторической реальностью, а также с параллельной идолизацией Моцарта. Соответственно, всякий, кто не падает ниц перед идолом, а тем более осмеливается таковому хоть в чём-то противоречить, подвергается демонизации. Такой же оказалась и участь Сальери. Резкие отзывы о Сальери встречаются в корреспонденции Моцарта и в корреспонденции членов его семьи, в эпизодических замечаниях современников. Односторонне и некритически воспринятые, они проникли в ранние биографии Моцарта и подхваченные общей мелодраматической тенденцией со временем приобрели статус как бы бесспорного факта. При спокойном анализе нельзя не поразиться пристрастности и несправедливости обвинителей, они напоминают мне ослеплённую любовью мать, у которой её ребёнок всегда и при любых обстоятельствах по определению прав.

Вот, что писал Нимечек в своей уже упоминавшейся биографии Моцарта, впервые опубликованной в 1798 году (цит. по книге Браунберенса о Сальери, сс.123-124):

"Умные итальянцы вскоре сообразили (речь идёт о немецкой опере Моцарта "Похищение из сераля". - Б.К.), что такой гений может оказаться опасным для их треньканья. Вспыхнула зависть во всей её злобной итальянской ядовитости... Эта трусливая компания жалких людишек направила всю свою энергию на ненависть, третирование и опорочивание искусства этого бессмертного артиста вплоть до его безвременной смерти".

Нуждается ли в комментариях это отменно злобное заявление, вдобавок никакими фактами не подкреплённое? Тем не менее оно дословно было повторено в биографии Ниссена. Эхо этих слов слышно и сегодня. Хотя Сальери и не упомянут здесь по имени, дальнейшая легенда превратила его, самого заметного итальянского композитора в Вене, в главу какой-то итальянской мафии. Само существование в Вене единой группы итальянских композиторов вполне сомнительно, не говоря уже о руководящей и направляющей роли Сальери. Среди сочинявших итальянские оперы был и испанец Мартин, и немцы Гассман, Диттерсдорф (Ditters von Dittersdorf, Karl, 1739-99), Моцарт, чех Глюк, англичанин Сторейс (Storace, Stephen, 1762-96) и т.д. Итальянская опера уже давно была элементом оперного стиля, а не вотчиной специально итальянцев, и композиторы, работавшие в этом жанре, конкурировали друг с другом вне любых национальных рамок. Конечно, по традиции итальянские мастера пользовались благоволением знати, а итальянские певцы традиционно высоко оплачивались, и известное национальное напряжение существовало, но и при этом заявление Нимечека лишено всякого чувства меры. В семейной переписке Моцартов можно найти множество крайне резких заявлений об "итальянцах". Вот известный пример. Встретив весною 1783 года впервые Да Понте, Моцарт писал отцу:

"Нашим поэтом здесь является некий аббат Да Понте. Ему предстоит огромная работа по пересмотру всех пьес для театра, и он должен обязательно написать новое либретто для Сальери, что займёт два месяца. Он обещал написать после этого либретто для меня. Но кто знает, сможет ли он сдержать слово, да и захочет ли? Как Вам хорошо известно, эти итальянские господа очень вежливы лицом к лицу. Но хватит, мы знаем их! Если он в союзе с Сальери, мне никогда ничего от него не добиться. А мне так хотелось бы показать, на что я способен в итальянской опере!" (письмо от 7 мая 1783 г., Андерсон, т.2, с.848, #489).

Как мы знаем, Да Понте был соавтором трёх лучших опер Моцарта. Очевидно, сын воспринял неприязнь к "итальянцам" от отца. Ничего подобного с "итальянской стороны" я не встречал. Наиболее резкий письменный отзыв о семье Моцартов, который я читал, принадлежал императрице Марии-Терезии.

К сожалению, малообоснованные обвинения в адрес Сальери нашли своё место и в первой многотомной научной биографии Моцарта, составленной Отто Яном (Jahn, Otto, W.A.Mozart. - Leipzig, 1856-59). Авторитет этого исследователя долгие годы определял основные тенденции моцартоведения. Но вот что пишет о книге Яна уже в наше время другой авторитетный исследователь Альфред Эйнштейн, имея в виду романтические настроения XIX века:

"...Биограф Моцарта Отто Ян частью бессознательно, часто намеренно опустил все тёмные диссонансы в его жизни и произведениях" (Alfred Einstein, Mozart, His Character, His Work. - с.3).

Очевидно, при такой методике без злодеев обойтись невозможно, этого требует элементарное художественное равновесие.

Рассмотрим несколько наиболее известных ситуаций, в которых Сальери традиционно выставлялся злодеем, интригующим против Моцарта. Одно из главных обвинений связано со "Свадьбой Фигаро" и, вероятно, восходит к мемуарам Келли, который писал (с.130):

"На рассмотрении находились три оперы. Одна опера Ригини, другая Сальери ("La grotta di Trofonio"), третья Моцарта, сочинённая по специальному указанию Императора. Моцарт выбрал для себя французскую комедию Бомарше "La Mariage de Figaro", превращённую в итальянскую оперу. Последнее выполнил с большим искусством Да Понте. Эти три пьесы были почти готовы к постановке в одно и то же время, и каждый композитор настаивал на праве своей оперы быть представленной первой. Эта конкуренция вызвала много разногласий, и образовались партии. Характеры всех трёх были совершенно различны. Моцарт был вспыльчив, как оружейный порох, он поклялся, что скорее сожжёт свою партитуру, чем позволит ей не быть исполненной первой. Его притязания поддерживала сильная партия. Напротив, Ригини тихо действовал за сценой. Третий претендент, придворный капельмейстер, был умный, ловкий человек, наделенный тем, что Бэкон называл извращённой мудростью. Его притязания поддерживались тремя главными исполнителями, составившими заговор, который нелегко было одолеть. Вся оперная труппа была вовлечена в эту борьбу. Я один был целиком за Моцарта, и это было более чем естественно, поскольку я испытывал к нему самые тёплые чувства, восхищался его могучим гением и был благодарен за многие личные любезности с его стороны. Эта ожесточённая борьба была прекращена Его Величеством, который приказал немедленно начать репетиции оперы Моцарта "Nozze di Figaro"".

Заметим сразу, что Моцарт вовсе не выглядит здесь жертвой интриг. Скорее, он является одним из трёх участников банального профессионального спора. Далее Келли писал эти строки через много лет после событий, и память явно ему изменила. Если опера Ригини действительно была поставлена после моцартовской, то опера Сальери, о которой идёт речь, была впервые (и с замечательным успехом) официально представлена 12 октября 1785 года. Моцарт только начинал тогда работать над "Фигаро"! Во время репетиций оперы Моцарта Сальери был полностью занят своими двумя парижскими операми, о чём мы уже писали. Не вполне ясно, был ли Сальери вообще в Вене в день премьеры "Свадьбы Фигаро" 1 мая 1786 года. Трудно понять, о каком заговоре трёх ведущих исполнителей пишет Келли (он, кстати, исполнял две второстепенные партии на премьере). У Моцарта были хорошие отношения с певцами, да и сам же Келли буквально на следующей странице описывает приподнятую атмосферу на репетициях: Моцарт в огненном плаще и остроконечной шляпе с золотыми галунами дирижировал оркестром. Когда дело дошло до знаменитой арии Фигаро "Non piu andrai" ("Мальчик резвый"), исполнявший эту партию Беннучи (Bennuci) показал всю силу своего голоса, весь свой темперамент. Моцарт вполголоса повторял: "Браво, Беннучи, браво, Беннучи!". Ария имела электризующий эффект и после заключительного аккорда военного марша все исполнители, весь оркестр буквально взорвались: "Браво, браво, Маэстро! Вива, вива, великий Моцарт!" Как пишет Келли, ему казалось, что аплодисменты никогда не кончатся, а оркестранты не перестанут стучать смычками по пюпитрам. "Маленький человек" благодарно отвечал на овацию поклонами...

И в пьесе Шеффера, и в фильме есть эпизод с балетом в "Фигаро", который граф Розенберг приказал опустить в результате якобы наущения Сальери. Вне сомнения, авторы читали мемуары Да Понте, где подобная сцена действительно описана. Однако интрига была направлена со стороны итальянца Касти против итальянца Да Понте. Не из партитуры Моцарта, как эффектно показывает Форман, а из либретто Да Понте были вырваны страницы. И что самое интересное, Да Понте называет человека, подсказавшего графу всю идею. Сальери же, работавший, кстати, с обоими поэтами, к данному инциденту никакого отношения не имеет. Да Понте обратился к императору, ему протежировавшему, и тот своей властью немедленно балет восстановил.

Во время создания "Свадьбы Фигаро" состоялось ещё одно событие, которое современники, несомненно, рассматривали как соревнование между Моцартом и Сальери. 7 февраля 1786 года император устроил большой приём в Шёнбрунне. Для этого приёма Сальери была заказана итальянская опера ("Prima la musica e poi le parole", либретто Касти), Моцарту же было поручено написать музыку к немецкому зингшпилю "Der Schauspieldirektor". Оба произведения представляли собою пародии на события театральной жизни с очевидными намёками на конкретные венские театральные реалии и были с успехом исполнены для развлечения гостей монарха. Некоторые комментаторы подчёркивали, что Сальери получил от императора 100 дукатов, а Моцарт только 50. Разумеется, это было ещё одной подлостью Сальери. Но всё дело было в том, что Сальери сочинил полновесную оперу, тогда как Моцарт - только несколько музыкальных номеров к пьесе. Так что император знал, за что платил и сколько платил (более-менее стандартный гонорар за оперу был 100 дукатов). Очевидно, что всё это начинание не могло происходить без взаимодействия композиторов. К сожалению, их собственные свидетельства об этом событии не сохранились. Можно предположить, что "соревнование" никаких неприятных чувств не вызвало. В тот же период времени Моцарт принял участие в декабрьском (1785 г.) концерте Венского Музыкального Общества, концертами которого руководил Сальери. Был исполнен (наряду с ораторией Диттерсдорфа) новый фортепианный концерт ми-бемоль мажор, К. 482. Вообще, за 11 лет, проведённых Моцартом в Вене, его произведения исполнялись в концертах Общества 5 раз; с таким достижением могли соперничать только Гайдн и Диттерсдорф. Один этот факт показывает, до какой степени Сальери уважал талант и музыку Моцарта. Напомним, что Великопостный концерт Общества в 1791 году был открыт премьерой большой Симфонии Моцарта (скорее всего, соль-минорной, К. 550); огромным оркестром дирижировал Сальери. Видимо, для этого исполнения Моцарт изменил оркестровку Симфонии, добавив кларнеты.

Отметим, наконец, ещё и малоизвестный и уникальный случай, когда Моцарт и Сальери выступили соавторами. Речь идёт о кантате на слова Да Понте, которой оба Мастера (был ещё и третий автор - тенор Корнетти (Cornetti, Alessandro, умер ок. 1795 г.)) отметили выздоровление примадонны Нэнси Сторейс (Storace, Nancy, 1765-1817), сестры известного композитора, ранее внезапно потерявшей голос. Кантата была опубликована в сентябре 1785 года. Как мы видим, время предполагаемых интриг Сальери было наполнено плодотворным сотрудничеством двух композиторов.

Как известно, опера "Свадьба Фигаро" встретила смешанный приём у венской публики. Её настоящий вечный успех был ещё впереди. С мая по ноябрь 1786 года "Фигаро" был представлен 9 раз и затем был буквально сметён со сцены оперой Мартина-и-Солера (на либретто всё того же неутомимого Да Понте) "Una cosa rara". Успех оперы испанского композитора был ошеломляющим. Манера, в которой пишут об этом Ян и другие биографы, может навести их читателей на мысль, что вся история с оперой Мартина - ещё одна интрига, затеянная Сальери и его кликой с целью снять с репертуара произведение Моцарта. Трудно это рассматривать всерьёз. Прежде всего Сальери вообще был в это время в Париже. Далее, для чего бы Да Понте надо было интриговать против собственного детища? И самое интересное: по воспоминаниям Да Понте опера Мартина в процессе постановки была объектом многочисленных заговоров и интриг. Источником этих интриг, как и в случае Моцарта, был, очевидно, Касти, поддерживаемый графом Розенбергом, а объектом атак - Да Понте. Тейер в своей книге о Сальери приводит статистику представлений в Венской Опере в 1786-87 гг., из которой видно, что опера Моцарта отнюдь не находилась на задворках репертуара. Со сцены её сняли, скорее всего, не столько в связи с успехом Мартина, сколько ввиду сложности её исполнения и предстоявшим отъездом в Англию Нэнси Сторейс (Сюзанна) и Келли (Базилио, Дон Курцио). "Свадьба Фигаро" была возобновлена в Вене в августе 1789 года, при директорстве Сальери.

В декабре 1789 года Моцарт писал своему другу Пухбергу, приглашая его на одну из репетиций оперы "Cosi fan tutte" 31 декабря 1789 года (Андерсон, т.2, с.935, #572):

"Я Вас приглашаю, Вас одного, придти в четверг в 10 утра послушать короткую репетицию моей оперы. Я приглашаю только Гайдна и Вас. Когда мы встретимся, я расскажу Вам о заговорах Сальери, каковые, однако, уже полностью провалились..."

Ничего более конкретного о "заговорах" Сальери неизвестно, и трудно принимать таковые всерьёз. Совсем недавно, в августе, Сальери возобновил "Фигаро", а за неделю до репетиции организовал премьеру в концерте Венского Музыкального Общества Кларнетного Квинтета Моцарта (К. 581).

Единственный известный мне реальный пример чего-то вроде конфликта между Моцартом и Сальери связан с постановкой одной из опер Анфосси (Anfossi, Pasquale, 1727-97) в 1783 одуг. Моцарт написал 3 вставных номера к этой постановке. Такая практика была в то время общепринятой. Оперы во многом писались для конкретных исполнителей, композитор должен был обеспечить звёздам возможность блеснуть своими особенными талантами. Естественно, при новых постановках новые исполнители часто обращались к местным композиторам с просьбой написать для них специальные, обыкновенно бравурные, номера. В данном конкретном случае Моцарт сочинил вставные номера для певицы Алоизии Ланге (Lange (Weber) Aloysia, 1759/61-1839) и тенора Валентина Адамбергера (Adamberger, Valentin, 1734-1804). Дело, однако, оказалось довольно чувствительным. Ланге отличалась капризным характером, и вдобавок она и Адамбергер были немногими немецкими певцами в итальянской труппе. Алоизия, очевидно, остро конкурировала с другой примадонной, Нэнси Сторейс. Вовлечённость Моцарта тоже была неординарной: Алоизия была сестрой его жены и его собственной первой любовью. В раскалённую ситуацию вмешался граф Розенберг, который, видимо, опасался, что может пострадать репутация Анфосси. И он был в своём роде прав: только вставные номера для Ланге и имели успех! Роль же Сальери состояла в том, что он дружески посоветовал Адамбергеру не раздражать графа и не петь вставную арию.

Об этом, очевидно незначительном эпизоде, Моцарт написал возмущённое письмо отцу, употребляя резкие выражения вроде "мои враги" и т.д. Читатель, несомненно, уже понял, что во всех случаях смешно говорить о заговорах, интригах и т.д. Речь идёт об обычных волнениях театральной жизни, с эмоциями примадонн, первых теноров и т.д. и т.п. Примадонны обладают особенным талантом втягивать третьих и прочих лиц в свои войны. Именно при таких обстоятельствах был изгнан из Вены, уже при императоре Леопольде, Да Понте. Именно примадонна поссорила его с Сальери, которого Да Понте любил и уважал и по долгу благодарности, и по движению Души. На склоне лет, давно уже за океаном, поэт вспоминал об этом разрыве с глубоким сожалением и раскаянием (см. Мемуары, с.186). Любое творческое сообщество подвержено конфликтам. Вспомним историческую ссору между Станиславским и Немировичем-Данченко, более поздний конфликт в Художественном театре. Числа таким примерам нет. Даже учёные сообщества подвержены таким потрясениям. Я наблюдал это все мои долгие годы активной работы в математике. В недавно вышедшем жизнеописании академика Понтрягина с поразительной откровенностью рассказано о невероятных интригах при выборах в Академию наук СССР (Л.С.Понтрягин, Жизнеописание Льва Семёновича Понтрягина, математика, составленное им самим. - Прима В, М., 1998). Мне, кстати, также известен трагикомический случай, когда администрация одного американского университета наняла психолога, который должен был проводить периодические сеансы с членами математического департамента и пытаться наладить хоть какое-то мирное сосуществование местных гигантов математической мысли. Не будем также забывать, что с 1774 года номинально, а с 1788 года и формально Сальери был директором Итальянской оперы в Вене. Трения и разногласия между дирекцией театра и авторами совершенно неизбежны, это просто часть профессиональной жизни. Представьте себе, что одновременно в работе находится несколько произведений, каждый автор настаивает на своём, требует наилучших исполнителей, примадонны требуют ролей, каждая для себя, один первый тенор ненавидит другого первого тенора и т.д. и вы - в эпицентре всего этого!

Тем же эмоциональным напряжением я объясняю резкие места в письмах Моцарта. Очевидно, великий композитор обладал южным темпераментом. Недаром Келли пишет, что Моцарт был вспыльчив, как "оружейный порох". В частной переписке Моцарт часто писал о "врагах", резко отзывался о многих коллегах, но, остывая, сам же и забывал об этих эпитетах. Я вообще сомневаюсь, что у Моцарта были враги в подлинном смысле этого слова. Так же резок по очевидным причинам и отец Моцарта. Резкости эти, попав в ранние биографии, затем создали определённое отрицательное поле, которое в контексте мелодраматической легенды влияло на отзывы, появлявшиеся уже в XIX веке. Вообще имеется много исторических свидетельств неоправданной резкости Моцарта, великий музыкант (как и многие другие великие музыканты) отнюдь не был ангелом в земной своей жизни. Очень характерны взаимные отзывы Моцарта и Клементи (Clementi, Muzio, 1752-1832) друг о друге после их соревнования в декабре 1781-го или в январе 1782 года в присутствии императора Иосифа и его гостя - будущего русского императора Павла Первого. Уважительным словам итальянского музыканта противостоят уничижительные, очевидно несправедливые характеристики, которыми наградил коллегу Моцарт:

"А теперь пару слов о Клементи. Он великолепный клавесинист, но это и всё. В высшей степени владеет правой рукой, пассажи терциями его сильная сторона. Но, если это оставить в стороне, вкуса или чувства у него нет ни на фартинг. Он попросту механик" (письмо от 16 янв. 1782 г. - Андерсон, т.2, с.792, #441).

"Клементи - шарлатан, как и все итальянцы. Он пишет над Сонатой Presto или даже Prestisssimo и Alla breve, а сам играет Allegro в 4/4. Я это знаю, слышал его. Что он действительно хорошо делает, так это пассажи терциями, но он потеет над ними день и ночь в Лон-доне..." (письмо от 7 июня 1783 г. - Андерсон, т.2, с.850, #491).

Небезынтересно, что тема Сонаты, которую тогда играл Клементи, через много лет подсознательно вернулась к Моцарту, обернувшись знаменитой фугой в увертюре к "Волшебной флейте" (см., например, Эйнштейн, сс.136-137; интересную корреспонденцию между Рахманиновым и Метнером на тему таких бессознательных заимствований можно найти в книге М.Гольденберга "В глубинах судеб людских" - VIA Press, Baltimore, MD, 1999). Острый язык Моцарта был известен современникам. Тот же Альфред Эйнштейн (с.86) рассказывает, что в 1791 году Иосиф Гайдн услышал в Лондоне, что Моцарт плохо отзывался о нём. "Я его прощаю", - сказал старый Мастер. И хотя для всего слуха, скорее всего, не было оснований, весьма выразительно, что Гайдн с готовностью в него поверил.

Отдельного рассмотрения заслуживают резкие слова о Сальери, высказанные вдовой Моцарта. В 1828 году английская супружеская чета, одушевлённая любовью к музыке Моцарта, совершила пилигримаж в Зальцбург, где жила Констанца. Дневниковые записи супругов носили частный характер и были опубликованы только в XX веке (A Mozart Piligrimage. Being the Travel Diaries of Vincent and Mary Novello in the Year 1829, ed. Nerina Medichi di Marignano and Rosemary Hughes. - London, 1955). В одной из записей Винсента Новелло читаем (цит. по Heintz GЯrtner, Constanze Mozart. After Requiem. Amadeus Press, Portland, Oregon, пер. с нем., с.44):

"Обстоятельства, при которых Зюсмайер после (курсив Новелло. - Б.К.) смерти Моцарта утверждал, что ему принадлежит честь сочинения последней части этой заслуженно знаменитой композиции (Реквием. - Б.К.), представлялись мне столь подозрительными, что я не удержался и спросил вдову Моцарта, не был ли Зюсмайер скорее скрытым врагом и завистником, чем искренним другом и благодарным учеником. И когда вдова сказала, что, хотя Зюсмайер и взял несколько уроков у Моцарта, но он был также учеником и другом Сальери (злейшего врага Моцарта), мои подозрения в его предательстве тотчас же подтвердились".

Интересно это замечательное "после смерти Моцарта". Будь Моцарт жив, помощь Зюсмайера, за которую последний так дорого заплатил, не понадобилась бы! Резкие слова в адрес Сальери в этом отрывке, несомненно, принадлежат Констанце. Этот отзыв, как и слова о Зюсмайере, очевидно связанные с настойчиво проводимой вдовой Моцарта и коммерчески важной идеей: "Реквием полностью сочинён моим покойным мужем", отмечены чёрной неблагодарностью и по отношению к Зюсмайеру и по отношению к Сальери. Чести они Констанце не делают. Та же самая Констанца ссылалась на авторитет Сальери и его присутствие на всех репетициях первого исполнения Реквиема в своей непростой переписке с будущими издателями партитуры. Мы уже также упоминали, что Сальери давал бесплатные уроки младшему сыну Констанцы и Моцарта. По поводу этих уроков Констанца восторженно писала старшему сыну Карлу, что Сальери окружает своих учеников "любящей заботой и дружбой" и что она была бы счастлива, если бы могла найти подобного учителя для Карла. Когда Франц Ксавер Моцарт (впоследствии он стал называть себя по примеру отца - Вольфгангом Амадеем) уезжал в 1807 году к месту своей первой работы в Лемберг (Львов), он имел с собою драгоценное рекомендательное письмо своего учителя Сальери, аттестовавшее молодого музыканта в самых высоких выражениях.

Отметим ещё один эпизод, уже вне театра, обычно инкриминируемый Сальери. Речь идёт о конце 1781 года и о позиции учителя музыки для принцессы Елизаветы Вюртембергской. Моцарт хотел получить эту позицию, но Император предпочёл Сальери ("...Император думает только о Сальери", - писал Моцарт отцу). Сегодня выбор императора может показаться странным, но тогда он выглядел совершенно иначе. Моцарт совсем недавно прибыл в Вену, имея репутацию великолепного музыканта и виртуоза. Его преподавательский опыт был невелик и вдобавок двору неизвестен. Сальери же был в Вене давно, был близок к императору и считался одним из лучших учителей пения и музыки в столице. Естественно, в таком важном вопросе император выбрал простой и надёжный путь. Никакие интриги не требовались для такого очевидного решения. В решении этом не было пренебрежения Моцартом, Иосиф относился к нему дружественно и тепло. Кстати, в письмах к отцу сам Моцарт отзывался без особого восторга о позиции, которую не получил, считая, что она связала бы его без достаточной денежной компенсации. В своей пьесе Шеффер превратил этот малозначительный эпизод в большую историю. От него началась линия, в которой Сальери шантажировал и соблазнял Констанцу. Линия эта увенчана омерзительной, скабрезной сценой (к счастью, отсутствующей в фильме) между Сальери и Констанцей. Не стоит и говорить, что всё это - чистый (в данном случае точнее было бы сказать - грязный) вымысел драматурга. Не имеет ни малейших исторических оснований и эпизод в пьесе, в котором Сальери злокозненно подговаривает императора назначить Моцарту издевательское жалованье в его должности придворного камерного композитора. Кстати, зритель остаётся в полной уверенности, что Иосиф, бережливость которого часто называли скупостью, и вправду назначил Моцарту жалованье в 200 флоринов. Шеффер прекрасно знает, что действительное жалованье Моцарта было 800 флоринов, сумма совсем нешуточная, тем более, что с должностью не было связано никаких постоянных обязанностей (сочинение нескольких танцев в год вряд ли составляло проблему для композитора). Кстати, именно с этого жалованья и была впоследствии назначена пенсия вдове. Что же касается двухтысячного жалованья Глюка в той же позиции, то Глюк получал таковое в конце свой многолетней карьеры, имея в те годы несравненно более высокую репутацию, чем молодой Моцарт.

Мелодраматические, анахронистические штампы проникали до недавнего времени в авторитетные издания. Ещё в 1959 году многотомная музыкальная Энциклопедия Гровса в статье о Сальери (в целом содержательной) утверждала:

"В том, что касается Моцарта, Сальери не может избежать осуждения. Хотя обвинения в том, что Сальери виноват в смерти Моцарта, давно уже опровергнуты, более чем правдоподобно, что он отнюдь не был огорчён устранением такого могущественного соперника. В любом случае, хотя он вполне мог влиять на императора в пользу Моцарта, он не только этого не делал, но и интриговал против Моцарта, как тот утверждает сам в одном своём письме к Пухбергу" (Grove"s Dictionary of Music and Musicians, 5-th Ed., vol.7. - New York, St Martin"s Press Inc, 1959, p.377).

Письмо к Пухбергу, упомянутое в этом отрывке, мы уже обсуждали. Что чувствовал Сальери в связи со смертью Моцарта, не знает никто, в том числе и автор статьи. Скорее всего, Сальери был глубоко опечален. Он мог всерьёз ощущать Моцарта соперником где-нибудь, скажем, в 1820 году. В 1791 году тот же Мартин-и-Солер или Паизиелло выглядели куда внушительнее. Как собственно должен был Сальери влиять на императора в пользу Моцарта и почему должен и почему, например, не в пользу Мартина? И почему не предъявить подобный упрёк, скажем, ван Свитену? Император Иосиф Второй относился к Моцарту очень тепло, можно сказать сердечно. Об этом говорит прежде всего участие, которое принял император в судьбе больших итальянских опер Моцарта, а также род почётной стипендии, которую он назначил композитору вместе с довольно формальной должностью. Иногда в литературе можно встретить намёки, что Моцарт, а не Сальери должен был бы получить после смерти Бонно должность Придворного Капельмейстера. Намёки эти основаны на полном анахронизме, осложнённом ещё и столь же полным непониманием характера Моцарта. Разумеется, нелепо и несправедливо было бы требовать от Сальери, чтобы он отказался от собственной карьеры. Можно ли требовать от человека и артиста такого самопожертвования? Да и чувствовал ли Сальери в Моцарте неизмеримо превосходящего его музыканта? Я совсем в этом не уверен. Все участники событий действовали в своём времени, в котором были свои приоритеты, и каждый имел свои заслуги и свой стаж службы императору. И Сальери в этом отношении неизмеримо Моцарта превосходил. И я думаю, это счастье, что Моцарт позицию Придворного Капельмейстера не получил. Он, несомненно, не справился бы с изматывающими, ежедневными, часто попросту хозяйственными обязанностями, которые эта позиция предполагала. Не будем забывать, что Малер в период своего директорства в Венской опере мог сочинять только во время летних каникул. В последний год жизни Моцарта группа знати и богатых торговцев предположительно рассматривала учреждение специального выходного пособия, которое позволило бы Моцарту иметь обеспеченный доход и целиком отдаться сочинению музыки. Позднее подобная стипендия была учреждена для Бетховена. Именно такая форма помощи наиболее соответствовала темпераменту обоих артистов.

Гораздо более точная версия событий содержится в новой версии Энциклопедии Гровса (The New Grove Dictionary of Music and Musicians, v.16. - Macmillan Publishers Limited, 1980), где сказано, что традиционные утверждения об интригах Сальери против Моцарта лишены серьёзных оснований. Этот поворот к историчности связан, скорее, с изменением общественного климата, нежели с открытием каких-либо новых существенных материалов между 1959 и 1980 гг.

Антонио Сальери

Сальери... большой композитор, гордость школы Глюка, усвоивший стиль великого маэстро, от природы получил утонченное чувство, ясный разум, драматический талант и исключительную плодовитость.
П. Бомарше

Итальянский композитор, педагог и дирижер А. Сальери был одним из наиболее знаменитых деятелей европейской музыкальной культуры рубежа XVIII-XIX вв. Как художник он разделил судьбу тех прославленных в свое время мастеров, чье творчество с наступлением новой эпохи отодвинулось в тень истории. Исследователи отмечают, что известность Сальери тогда превосходила славу В. А. Моцарта, и в жанре оперы-seria он сумел достичь такого качественного уровня, который ставит его лучшие произведения выше большей части современных ему опер.

Игре на скрипке Сальери учился у своего брата Франческо, на клавесине у соборного органиста Дж. Симони. С 1765 г. пел в хоре собора Св. Марка в Венеции, изучал гармонию и овладевал вокальным искусством под руководством Ф. Пачини.

С 1766 г. и до конца своих дней творческая деятельность Сальери была связана с Веной. Начав службу с должности клавесиниста-концертмейстера придворного оперного театра, Сальери за достаточно короткий срок сделал головокружительную карьеру. В 1774 г. он, автор уже 10 опер, стал императорским камерным композитором и дирижером итальянской оперной труппы в Вене.

«Музыкальный фаворит» Иосифа II Сальери на протяжении длительного времени находился в центре музыкальной жизни австрийской столицы. Он не только осуществлял постановки и дирижировал спектаклями, но и управлял придворной певческой капеллой. В его обязанности входило наблюдение за музыкальным обучением в казенных учебных заведениях Вены. Многие годы Сальери руководил Обществом музыкантов и пенсионным фондом для вдов и сирот венских музыкантов. С 1813 г. композитор возглавлял также хоровое училище венского Общества друзей музыки и был первым директором Венской консерватории, основанной этим обществом в 1817 г.

С именем Сальери связана большая глава в истории оперного театра Австрии, немало сделал он для музыкально-театрального искусства Италии, внес вклад и в музыкальную жизнь Парижа. Уже с первой оперой «Образованные женщины» (1770) к молодому композитору пришла слава. Одна за другой последовали «Армида» (1771), «Венецианская ярмарка» (1772), «Похищенная бадья» (1772), «Трактирщица» (1773) и др. Крупнейшие итальянские театры заказывали оперы своему прославленному соотечественнику. Для Мюнхена Сальери написал «Семирамиду» (1782). «Школа ревнивых» (1778) после венецианской премьеры обошла оперные театры практически всех столиц Европы, в том числе ставилась в Москве и в Петербурге. Оперы Сальери были восторженно приняты в Париже. Успех премьеры «Тарара» (либр. П. Бомарше) превзошел все ожидания. Бомарше писал в посвящении текста оперы композитору: «Если наш труд будет иметь успех, я буду обязан почти исключительно Вам. И хотя Ваша скромность заставляет Вас всюду говорить, что Вы только мой композитор, я горжусь тем, что я Ваш поэт, Ваш слуга и Ваш друг». Единомышленниками Бомарше в оценке творчества Сальери были К. В. Глюк. В. Богуславский, К. Кройцер, Г. Берлиоз, Дж. Россини, Ф. Шуберт и др.

В период острой идеологической борьбы между передовыми деятелями искусства эпохи Просвещения и апологетами рутинной итальянской оперы Сальери уверенно встал на сторону новаторских завоеваний Глюка. Уже в зрелые годы Сальери совершенствовался у него в композиции, и Глюк выделял итальянского маэстро среди своих последователей. Наиболее ярко влияние великого реформатора оперы на творчество Сальери проявилось в большой мифологической опере «Данаиды», упрочившей европейскую славу композитора.

Композитор с европейской известностью, Сальери пользовался большим авторитетом и как педагог. Он обучил свыше 60 музыкантов. Из композиторов его школу прошли Л. Бетховен, Ф. Шуберт, И. Гуммель, Ф. К. В. Моцарт (сын В. А. Моцарта), И. Мошелес, Ф. Лист и другие мастера. Уроки пения у Сальери брали певицы К. Кавальери, А. Мильдер-Хауптман, Ф. Франкетти, М. А. и Т. Гасман.

Еще одна грань дарования Сальери связана с его дирижерской деятельностью. Под руководством композитора было исполнено огромное число оперных, хоровых и оркестровых сочинений старых мастеров и композиторов-современников. Имя Сальери связано с легендой об отравлении Моцарта. Однако исторически этот факт не находит подтверждения. Мнения же о Сальери как о человеке разноречивы. Среди прочих современники и историки отмечали большой дипломатический дар композитора, называя его «Талейраном в музыке». Однако помимо этого Сальери также были свойственны благожелательность и всегдашняя готовность к благодеянию. В середине XX в. интерес к оперному творчеству композитора начал возрождаться. На различных оперных сценах Европы и США возобновлены некоторые из его опер.

Одна из маленьких трагедий А. С. Пушкина была задумана как «Зависть», а позже была названа «Моцарт и Сальери» . По сюжету, Сальери завидовал успеху и таланту Моцарта и поэтому его отравил. Именно это произведение породило легенду, которая является наибольшим заблуждением относительно двух композиторов: на самом деле у Моцарта было гораздо больше поводов завидовать Сальери, и последний не участвовал в отравлении гения!